Стихи о врачах: Стихи про врачей

Стихи про врачей

Слова благодарности….

Никто не думал что случится так
Что попадем в больничные палаты
И вирус, что «Короною» зовут
Окоронует нас своею лапой
Диагноз «+», звучал как приговор
Хоть говорили «-это дело случая»,
Ну в общем, неожиданно попал
Я в спец. больницу города Облучье…
И мысли завертелись в голове
И рисовались всякие картины
Ну что ж, признаюсь честно, не тая,
Восторга нет от «нашей» медицины!
Когда приехали, был сильно удивлён,
Да неужели может быть такое?
Чтоб не быть голословным расскажу,
-всё началось с приёмного покоя…
Нас встретили приветливо, тепло,
Послушав, досконально осмотрели,
И что, что время службы истекло….
— спокойно стало вдруг, на самом деле…
С улыбкой проводили до палат,
Все пожелания учли, распределили,
… я помню ощущения свои. ..
— Вот очень на душе приятно было…
С утра обход, укольчик и осмотр.,
Приятный тон, приветливые лица…
Мне показалось что ещё я сплю
что это сон, что это всё мне снится…
Всегда врачи приветливы, добры,
И никогда больного не расстроят,
И даже просто, мимо проходя,
приветливо так спросят — «как здоровье?»
Пускай уколы неприятны и больны,
их сестры делают с таким спокойствием…
Что отдаешся в руки медсестёр,
с доверием и даже удовольствием…
И даже доктор был порою строг,
тем самым проявляя к нам заботу,
мы знали будет положительным итог
что любит, ценит он свою работу..

Хочу сказать спасибо всем врачам,
больницы этой, всем дежурным сменам!
Здоровья Вам, удачи и добра!
И в жизни Вам приятной перемены!!!
За доброту, за ласку, за тепло,
за нервы, за заботу и терпение,

и за здоровье, что вернули нам…
Я посвящаю ВАМ стихотворение!

«Болезней, вирусов гроза!» Ульяновцы пишут в благодарность врачам письма и стихи — Ульяновск сегодня

Ульяновские медики продолжают бороться за здоровье своих пациентов, а выздоровевшие люди — благодарить людей в белых халатах за свое спасение.

При выписке из ульяновских ковидных госпиталей счастливые горожане оставляют теплые отзывы как в социальных сетях, так и в письмах, написанных от руки. Эта инициатива со стороны пациентов только мотивирует медиков работать с полной самоотдачей даже в тяжелый период пандемии.

С появлением диагноза COVID-19 зачастую у горожан появляется множество вопросов, догадок и тревог. Ульяновские специалисты комплексно подходят к лечению больных. В этом плане крайне необходима моральная поддержка, которая также способствует скорейшему выздоровлению. Именно это и подчеркнула в своем письме Ольга Алексеева, пациентка ЦК МСЧ имени В.А. Егорова.

— Хочу выразить огромную благодарность, во-первых, лечащему врачу Елене Николаевне, за профессионализм, за чуткость к нам, больным, умение убедить, успокоить не дать нам зациклиться на своей болезни, стремиться к выздоровлению. Огромное за это Вам человеческое спасибо и низкий поклон. Еще так же хочу сказать спасибо и слова благодарности всем девочкам медсестрам, — пишет благодарный пациент Ольга Алексеева.

— Хочу выразить искреннюю благодарность этому учреждению: врачам, медсестрам и всему персоналу. На их плечи упала не простая задача — приходить на помощь людям в период пандемии. Даже в спокойное время работать с людьми непросто, а уж тем более при коронавирусе. За это хочется сказать огромное человеческое спасибо, — говорит Айрат Сафин, пациент ЦК МСЧ имени В.А. Егорова.

В благодарности пациентов появилась даже рифма. Так, врачей госпиталя порадовало стихотворение Сергея из Вешкаймского района. Приводим отрывок из этого поэтического текста (орфография и пунктуация сохранены):

«Все в белых, желтых «маскхалатах»
Болезней, вирусов гроза!
Навек запомню я ребята —
Ресницы, голос, руки и глаза.

Врачи, медсестры, санитарки,
5 дней, и я уж на ногах!
Вам словом я дарю подарки…»

— Как говорят мои пациенты, доброе слово и кошке приятно. Поэтому взаимная поддержка сейчас очень важна. Если человек доверяет врачу, то сразу начинается совместная, продуктивная работа и результат от этого, конечно, намного лучше. У нас очень хороший персонал, я люблю свой коллектив и вижу, как им тяжело. Я показываю пациенту полную картину его состояния. Неизвестность пугает еще больше как больного, так и его родственников. Вы только представьте: из привычного ритма жизни вас резко переместили в замкнутое пространство, где часто подходят люди, лиц которых даже не видно из-за костюмов. Конечно, это стресс, и мы поддерживаем своих пациентов морально, — говорит Екатерина Концов, врач ЦК МСЧ В.А. Егорова.

Шуточные стихи о врачах на японский манер

В подражание японской поэзии. Из жизни японских врачей.

 

***

Я пришел к тебе в гости,

коллега.

И стол уж накрыт.

Но звонит телефон:

«В приемное, доктор, идите».

 

***

Ночь глубока. Но самурай

седой взял телефон,

Набрал 103 дрожащею рукою:

«Живот болит, нет мочи,

уж пять дней!»

 

***

«Как самочувствие?» — спросил я у тайсэя.

«Отлично!» — бравый воин

отвечал.

Не знал, не ведал он,

что тяжко болен.

Синдром Романо и Уорда

у него.

Что значит бессимптомное

теченье!.. До поры.

 

***

«Что беспокоит?» — врач спросил у самурая.

«Отлично чувствую себя
и в бой готов идти!

А как мои анализы — готовы?

От любопытства умираю я».

«Хех! И не только», — усмехнулся доктор.

 

***

Дайме* покушал рыбу фугу.

Искусен повар —

князь живой,

Но все же нездоровится ему.

Анализы сданы по cito!

Князь ведь.

Пришел ответ — описторхоз.

 

*Феодал.

 

***

Голодный ронин* кабана добыл —

Как вкусно жареное мясо!

Но он ослеп, инсульт хватил,

Затем инфаркт пришел внезапно…

На вскрытии — трихинеллез.

 

*Самурай, лишенный звания за поведение, несовместимое с честью самурая.

 

***

Учитель ниндзя седовласый

не учел,

Что трепетание

предсердий

Изнашивает сердце.

Не хотел

Ученикам он слабость

показать

И вот лежит сплошь синий, весь в отеках.

 

***

Педали закрутил тот дзисакуно*

И тут же перестал.

«Болят колени у меня!» —

вскричал

И застонал он как от боли

сильной.

Что значит нежеланье

сегуну служить!

 

*Крестьянин.

 

***

«Что беспокоит?» —

бабушку спросил я.

«Усё балiць», — таков

ее ответ.

И все такой же слышу

Спустя 7 дней

Лечения в стационаре.

 

***

«Анаприлин я принял

пару раз, —

Сказал старик болящий. —

И плохо стало мне,

сознанье потерял».

«Понятно дело, — хмыкнул

доктор мудрый, —

Куда ж анаприлин

с СА-блокадой!»

 

***

«Ох, тяжко мне, —

сказала окусан*. —

Синею я, идя на Фудзияму!»

«Фуросемид вы пьете?» —

врач спросил.

«Конечно, нет! Ведь он же

химия, а значит —

Вред для здоровья моего!»

 

*Замужняя женщина.

 

***

Дайме седой измучил всех

В больнице докторов.

Уж 30 лет все охает

и стонет

С хворобою тяжелой сердца.

И ни туда, и ни сюда…

 

***

Живот болел семь дней.

«Само пройдет», —

подумал ямабуси*.

Зря! На вскрытии —

инфаркт.

 

*Отшельник.

 

***

Луна…

В реанимации всю ночь

Брожу, смотрю на мониторы.

 

***

Ночной порой над Фудзиямой

облака

Летят легки. А бабке

окусан не спится:

Давай-ка вызову я скорую

сейчас!

 

***

Дайме тот запах сакуры

пьянящий

Вдохнул всей грудью и упал

на землю

С тяжелым бронхоспазмом.

 

***

Эй, доктор дежурный!

Гляди веселее!

Летний дождь прошел,

воскресенье.

Все бабушки на рисовых

полях…

 

На пандемию COVID-19

***

Вздохнула гейша юная,

Подальше пряча кимоно

И надевая СИЗ.

 

***

Я слов любви не говорил.

Лишь в сердце глубоко

Любя тебя,

Я сорок масок подарил

И «Унидеза» 35 флаконов.

 

***

Я маску снял в надежде,

Что сейчас

Тебя я поцелую. Но увы —

Семь сяку! — ты кричишь. — Семь сяку!*

 

*Мера длины в средневековой Японии. 7 сяку = 2,12 метра.

 

***

Герой тайсэй

От ужаса дрожит —

Контактным стал сегодня.

 

***

Подальше спрячь

Катану с вакидзаси*,

Отважный самурай!

На поле брани не пришли

враги —

У них ведь карантин.

 

*Катана — длинный меч, вакидзаси — короткий меч самурая.

 

***

Ах, гейша юная!

Не нужно кимоно —

Надень ты лучше фартук

Из клеенки, халат, перчатки,

Маску повяжи.

 

***

Цветочек сакуры дрожит

Без маски.

«Я заболею или нет?»

 

***

Ответ пришел —

COVIDa нет!

И сердце застучало.

От радости

Скончался тенин*.

Но счастливым!

 

*Горожанин.

 

Врач — это судьба

Интересные люди — разносторонние личности. Берутся за множество дел, и все у них получается. Представьте, работает человек в медицине, а кроме этого, музицирует, танцует и сочиняет стихи. Причем не «для себя» — на уровне дилетанта, а как настоящий профессионал и любимец муз. Накануне Дня медицинских работников, который по традиции мы отмечаем в третье воскресенье июня, наш разговор о врачах, наделенных не только талантом исцелять своих пациентов.

Главврач Республиканского центра медреабилитации и бальнеолечения Сергей Корытько всю жизнь пишет стихи. Фото Александра Стадуба

Стоматолог Елена Бабак рисует витражи. Фото Владимира Шлапака

Картина маслом

Ежедневная работа хирурга — кропотливая, сложная и ответственная. Она отнимает много сил и энергии. Но если остается в буднях кандидата медицинских наук, доцента второй кафедры хирургических болезней БГМУ Андрея Большова немного свободного времени, оно наполняется яркими красками.

Фото Артура Прупаса.

До поступления в мединститут Большов окончил Минское художественное училище им. А.К.Глебова, получив специальность художника-иллюстратора. Однако после службы в армии решил связать свою жизнь с медициной, продолжить династию: дедушка и отец тоже были хирургами. Но желание рисовать никогда его не оставляло. ‘Живопись до сих пор не бросаю, — признается Андрей Владимирович. — Хотя за краски и кисти берусь, к сожалению, все реже.

Времени на это совсем не хватает. А поскольку творческой мастерской у меня нет, рисую обычно на даче’. Вот так в минуты вдохновения он пишет пейзажи и натюрморты. Сам доктор о своем увлечении отзывается с некоторой долей скепсиса, называя его ‘творческим зудом’. Но близкие друзья и знакомые всегда рады получить от него в подарок очередную с душой написанную работу.

Хирург Андрей Большов окончил Минское художественное училище им. А.Глебова. Фото Артура Прупаса

Во всем нужна сноровка, закалка, тренировка

Стоматолог-ортопед 13-й городской стоматологической поликлиники Павел Савицкий, кроме страстного интереса к профессии, много времени отдает закаливанию и тренировкам. Серьезно готовится к полному 42-километровому марафону в Варшаве, который пройдет в сентябре. Этот спортивный форум проводится уже 38 лет и ежегодно собирает от 5 до 10 тысяч участников со всего мира. ‘Моя цель — не выиграть любыми путями, а скорее проверить себя, чтобы потом принять участие в ультрамарафоне на 100 км’, — улыбается доктор.

Стоматолог Павел Савицкий готовится пробежать марафон. Фото  Сергея Лозюка.

А пока молодой стоматолог занимается экстремальным бегом с препятствиями. И это, по его словам, здорово закаляет. ‘Кроссфиту — атлетической тренировке — уделяю ежедневно по два часа. Работаю в этом направлении упорно и систематически, ведь есть большая мечта — принять участие в престижном соревновании по триатлону Ironmаn, которое проводят в разных точках земного шара, а финал — на Гавайских островах. Испытания, которые там предлагают, суровы по-настоящему, — говорит Павел. — За 17 часов, отведенных на триатлон, сначала придется проплыть 4 км в открытой воде, затем 180 км проехать на велосипеде и, наконец, пробежать 42 км. Главное условие — делать все без перерыва. Остановился — дисквалификация. Время участникам дается только на смену экипировки. Все, кто это выдерживает, по праву могут называться ‘железным человеком’. К этому я и стремлюсь. Но пока надо начинать покорять эту вершину с ее основания — много и долго тренироваться’.

При этом доктор признается, что ни на что не променяет свое занятие стоматологией: ‘Это не просто профессия, это — моя страсть, которая каждый день приносит мне удовольствие. Учиться своему делу не перестаю постоянно, еженедельно посещая семинары и курсы как в нашей стране, так и за рубежом’.

В тему

Есть один любопытный термин — врачи-труэнты (от англ. truant — прогульщик). Впервые он прозвучал в 1936 году в докладе британского хирурга лорда Беркли Мойнигана, который, выступая в Кембриджском университете, рассказал о более чем 60 врачах, прославивших свои имена вне медицины. Они стали деятелями сцены, посвятили себя литературе, политике, спорту, живописи. Неизвестно, звучал ли термин всерьез или иронично, но тем не менее он закрепился и им стали пользоваться.

К знаменитым труэнтам можно причислить Франсуа Рабле, Артура Конан Дойла, Станислава Лема, Антона Чехова, Михаила Булгакова и Василия Аксенова. Высшее медицинское образование в свое время получили Александр Розенбаум, Татьяна Друбич, Григорий Горин, Александр Солодуха, Яна Рудковская, Юлий Гусман и многие другие известные люди.

Рифмуя строки

Кандидат медицинских наук, врач-терапевт и организатор здравоохранения высшей категории, заслуженный врач Сергей Корытько в должности руководителя почти 30 лет. А с 2004 года — главврач Республиканского центра медицинской реабилитации и бальнеолечения. Непростая это работа — возглавлять большое лечебное учреждение, которое ежедневно посещают до 1,5 тысячи человек. Кстати, именно Сергей Сергеевич некогда стоял у истоков создания Клиники радиационной медицины в Аксаковщине.

Фото Александра Стадуба

Многие знают: всю жизнь он пишет стихи. ‘Как они ко мне приходят, даже сложно сказать. Вот еду на машине, и вдруг начинают звучать строки. Обязательно остановлюсь, чтобы записать. Или во время обеденного перерыва выйду в парк на прогулку. Пару шагов — и снова меня ‘догоняют’ стихи, — делится доктор. — Я много пишу на белорусском языке, родился в деревне на Пинщине. Всегда любил и люблю ‘сваю родную мову’. Пишу о том, что переживает каждый человеке в своей жизни. И получается то грустно, то весело’. Корытько — член Союза писателей Беларуси. Из-под его пера вышли 6 поэтических сборников. Готовится к выпуску седьмой. На его стихи писали музыку Олег Чиркун и Эдуард Зарицкий. Свою жизненную философию врач и поэт часто представляет ‘по омархаямовски’ кратко — четверостишиями:

Каб не страцiць давер,

Шлях такi выбiрай,

Лепей болей зрабi,

I чым менш абяцай.

Лучше гор только горы

 Фото Сергея Лозюка

‘Девушка хрупкая, но с характером’, — такой знают свою ‘зубную фею’ ее пациенты. Екатерина Винничек, стоматолог-терапевт Клиники эстетической стоматологии, более четырех лет занимается скалолазанием. Сложные маршруты и крутые подъемы молодого доктора уже не страшат: ‘Горы для меня — это источник здорового адреналина. Тренироваться на скалодроме начала вместе с мужем. Именно он вдохновил меня этой идеей. Попробовала — понравилось, и теперь уже невозможно остановиться, — с блеском в глазах рассказывает Екатерина. — На смену страху и неуверенности пришли драйв и ощущение ни с чем не сравнимой радости. Мы стали ездить на соревнования в Крым, Житомирскую область. Знаете, горы — это нечто особенное! Они притягивают, завораживают и не отпускают. И хоть уровень сложности маршрутов, которые я выбираю, пока не очень высокий, это все равно доставляет огромное удовольствие’.

Екатерина уверена, что скалолазание не только тренирует выдержку и приучает к высочайшей ответственности, но и помогает ей в ежедневной работе.

Танец с ‘Радугой’

20 лет своей жизни он отдал народному ансамблю танца ‘Радуга’, который более 15 раз побеждал на различных конкурсах — от областных до всесоюзных. ‘Удивительное было время! С гастролями мы объехали тогда весь Советский Союз, нас тепло принимали в Польше, Германии, Англии, Никарагуа и других странах. Все — и профессионалы, и зрители — отмечали: у нашего ансамбля уникальная хореография, высокое мастерство танцоров. Спустя годы мы продолжаем дружить и общаться, как одна семья, — рассказывает доктор медицинских наук, профессор, врач онколог-маммолог Леонид Путырский. — Кстати, занятия танцами изменили всю мою жизнь. Именно в танцевальном кружке мединститута я встретил свою будущую супругу Наталью…’

Знаменитый онколог Леонид Путырский 20 лет отдал ансамблю народного танца «Радуга». 

Фото Юрия Мозолевского

А еще профессор Путырский тонкий лирик. Пишет и издает стихи, многие из которых стали песнями и романсами. Исполняют их Владимир Александрович, Олег Елисеенков, Александр Солодуха, Вера Полякова, солисты Белгосфилармонии и другие артисты. У доктора вышло 9 поэтических сборников и 2 сборника романсов и песен. ‘Иногда после прочтения моих книг люди спрашивают, не боюсь ли я настолько открывать самое сокровенное. Но если что-то утаю, кому нужны стихи, которые не трогают душу? — вопрошает Леонид Алексеевич. — Иногда задумываюсь: может, именно поэзия и хореография помогли мне в полной мере раскрыть свои способности в медицине, стать врачом, который не только умеет оперировать, но и способен глубоко понять человеческие эмоции и переживания’.

Витражных дел мастер

Настоящая мини-выставка цветных ‘стеклянных’ рисунков украшает гостиную врача-стоматолога Елены Бабак. Уже 8 лет она создает красивейшие пленочные витражи и витражные рисунки. Удивление вызывает то, что технологию освоила самостоятельно, специальные курсы не посещала, мастер-классы не брала. А результат превосходный! Помогли, вероятно, навыки, полученные в детской художественной школе.

 Фото Владимира Шлапака

Ее витражные работы переливаются всеми цветами радуги. Пасмурное настроение любого пессимиста развеется, когда он посмотрит на это совершенство. Кстати, эркер своей гостиной Елена тоже украсила витражом ручной работы. Впервые пришедшие в ее дом гости удивляются: откуда эта красота?

‘Творческая энергия есть у каждого человека, и она обязательно должна быть реализована’, — не сомневается Елена. Витражными рисунками она украсила загородный дом своих друзей, часто создает работы, которые охотно дарит. Самая большая — 2 на 1 метр. Трудилась над ней с особенным настроением, ведь это известная картина Климта ‘Поцелуй’. Как только сделала последний штрих, подарила друзьям на юбилей совместной жизни.

Алла Мартинкевич
Советская Белоруссия, 18 июня 2016

Стихи о врачах

Каждая профессия накладывает на человека свой неповторимый отпечаток. Ежедневно выполняя определенную работу, человек начинает по-особенному мыслить и жить. Поэтому стихи о врачах веют какой-то особой романтикой. Пропитанные хрупкостью человеческой жизни, трагизмом мелочей, отвагой и самоотверженностью, они учат настоящим ценностям. Показывая, как коротка и непредсказуема наша маленькая жизнь, учат нас дорожить близкими и любимыми людьми.

Врач – это не профессия, врач – это стиль жизни и особое понимание действительности, образ мышления и неповторимый медицинский юмор. Именно поэтому стихи о врачах – особенные стихи.

 

Весёлый врач

Пришёл учитель в псих диспансер,
А там сидит весёлый врач.
– Нужна мне справка на работу,
Ну, что поделать, хоть ты плач!

– Не надо плакать, мой любезный,
Должны вы пару раз присесть,
Тогда смогу вам выдать справку,
У нас такой порядок здесь.

– А вам сплясать и спеть не надо?
Недавно праздник был у нас.
– Любезный, с вами всё понятно,
Лечить вас будем мы сейчас!

 

Запах врачей

Все специальности пахнут особо:
Пахнет генетик буккальным соскобом,
Пахнут хирурги перитонитом,
А пульмонологи пахнут плевритом,

Пахнет кетонами эндокринолог,
Зубом гнилым пахнет врач-стоматолог,
Медик судебный пахнет могилой,
Пахнет начмед коньяком и текилой,

Пахнет секретом простаты уролог,
Барием пахнет врач-рентгенолог,
Запах мокроты, кровей и мочи
Всюду несут лаборанты-врачи,

Пахнет агаром микробиолог,
Гипсом и шинами – врач травматолог.
Пахнет слюнями, с отрыжкой и без
Врач кабинета ФГДС.

Розами пахнет… хороший проктолог,
Пахнет старушками врач-геронтолог,
Пахнет УЗИстка гoндоном и гелем,
Медрегистратор – бумагой и клеем.

Пахнет ногами доктор подолог,
Грилем и пролежнем – комбустиолог,
Рвотой, бомжами, мочой и бензином
Пахнет врач «Скорой» невыносимо.

Тетками пахнет врач-гинеколог,
А парафином пахнет гистолог.
Злыми старушками, тонной бумаги
Пахнут у нас терапевты-бедняги,

Пахнет меконием неонатолог,
Пахнет мочой застарелой нефролог.
Пахнет маммолог грязной подмышкой,
А педиатры пахнут «Растишкой»,

Мокрой жилеткой пахнет психолог,
Пахнет наркозом анестезиолог.
Запахов много, но есть и облом –
Фармпредставитель лишь пахнет баблом.

 

СТИХ О КОНЦЕ ДЕЖУРСТВА

По асфальту злобно полз
Страшный ухогорлонос,
А за ним, ругаясь матом,
Шел патологоанатом.

Под прикрытием метелок
Крался страшный гинеколог.
Весь дрожа как банный лист,
Пробирался окулист.

С мордой жуткой, страшно пьян
Брел хирург-большой смутьян.
Прикрывая тыл плакатом,
Несся буйный психиатр.

Вся помятая с утра
Волочилась медсестра
И ее ночной кошмар-
Кривоногий санитар.

Словно ежик с тьмой иголок
Шел уторченный нарколог.
Явно на руку не чист
Прятал взгляд анастезист.

Матерясь и хохоча
Шло подобие врача,
После сессии и спирта
Еле ноги волоча))

«Вы забыли о поэзии» — медицинская дорама не о врачах?

В отличие от большинства медицинских дорам, в которых доктора являются главными героями, новый сериал канала tvN «Вы забыли о поэзии» расскажет о медицинском персонале, который очень часто остаётся «за кадром» основного действа.

Смотрите также: О чем спрашивает Дефкон в тизере новой дорамы о медицинском персонале?

Сюжет новой дорамы, которая запланирована для трансляции по понедельникам и вторникам, сконцентрирован на жизни физиотерапевта и  сотрудниках отделения радиологии. Все они — «второстепенные» лица в больнице. Этот сериал можно отнести к комедийным дорамам, так как в нём есть и медицинская тематика, и много забавных моментов.

Продюсер Хан Сан Джэ надеется, что сериал запомнится публике именно благодаря своей особенности: использования нестандартных главных героев. «Просматривая дорамы на медицинскую тему, я всегда думал, почему показывают лишь тех врачей, которые спасают жизни пациентов. Ведь в больнице так много других сотрудников», — заявил продюсер на пресс-конференции во вторник в западной части Сеула. Он добавил, что остальная часть коллектива больницы может рассказать огромное количество самых разных историй, потому что упорно и тяжело работает над спасением пациентов не меньше, чем врачи, которым в дорамах уделено основное внимание.

«В сравнении с врачами, «поддерживающий» медицинский персонал намного ближе к больным. Доктора встречаются с пациентами во время осмотров на пару минут, или занимаются ими в критической ситуации и вновь уходят. А те же физиотерапевты проводят со своими подопечными по несколько часов в день, видят их ежедневные страдания и усилия вернуться в нормальную жизнь».

Название сериала намекает на то, что во всех 16 эпизодах зрители смогут услышать стихи. Продюсер комментирует: «После просмотра дорамы вы будете ощущать себя, словно прочитали сборник стихотворений». Несмотря на большое количество проектов, в которых используется цитирование стихов, в «Вы забыли о поэзии» литература займёт очень важную роль.

Согласно словам продюсера, вставки поэзии призваны добавить эмоциональный эффект сериалу и «оформить» отношения между главными персонажами, роли которых исполнили Ли Ю Би, Ли Джун Хёк и Чан Дон Юн.

Актриса Ли Ю Би, которая делилась своей любовью к поэзии через социальные сети, исполнит роль физиотерапевта с той же литературной страстью, Ё Джэ Ук. Её героиня часто проливает слёзы после прочтения очередного стихотворения. «Когда я впервые услышала название дорамы, то подумала, что должна сняться в ней. Уж очень оно меня тронуло», — сказала Ли Ю Би.

Несмотря на использование поэзии для отображения жизни медицинского персонала, актриса заметила, что вся история не будет излишне серьёзной, так как она сама была приглашена в съёмочную группу за свои комедийные навыки. «Эта дорама — смесь комедии и поэзии. После того, как я услышала описание сюжета, мне было интересно, как же это может сойтись в единую картину. Но, прочитав сценарий, мне сразу стало всё ясно».

Сериал «Вы забыли о поэзии» начнёт транслироваться по понедельникам и вторникам в 21:30 на канале tvN с 26 марта.

gunyasha © YesAsia.ru

Врачам посвящается!

Главная страница / О городе

Дата опубликования: 27 сентября 2013, 21-45

Вера Рунова – журналист, член союза писателей России. Посвящает врачам травматологического отделения больницы Российской Академии наук г. Троицк.

Ах, какие здесь доктора,
Настоящие профессионалы!
Я молюсь, чтоб они никогда
Из России не уезжали.

Я молюсь всем своим богам,
Говорю и Путину прямо:
Вот о ком надо просто кричать
С телевизоров всех экранов.

Ах, какие здесь доктора!
Плечи сильные, руки – ласка.
Их работа – с утра до утра –
Ювелирная – просто сказка!

Знают каждую клеточку тела,
Где какая кость, как болит.
Операции делают смело
И людей возвращают в жизнь!

Господа чиновники! Слышите!
Измените свой взгляд на врачей!
Вы бумаги тысячей пишите,
Вы забыли, что врач – Человек!

Каждый день он чужие боли
Через сердце свое проносит!
И не спит по ночам, тем более,
Он больных на руках ведь носит!

Говорите: «Врачей у нас мало!»
А что сделано, ты, правительство?
Институтов что ль не хватает?!
Или кафедр у нас нет приличных?!

Почему уезжают лучшие:
Почему остаются неучи?
Почему молчите о лучших?
Или просто вам очень некогда?

Ордена и медали вручаете
Раз в году, на День медика,
Ничего о врачах не знаете,
Сплошным списком работу меряете.

А мне сны тревожные снятся,
И бессонница у меня
Вновь грядет реорганизация,
Им, врачам, она не нужна.

Академики пусть подумают,
За наукой следят своей,
А врачи ведь людей спасают
Независимо от должностей.

Ну а мне одной что же делать?
Господи, Иисусе Христе,
Напишу я листовку о медиках
И с листовкой пройду по Руси.

Пусть страна услышит мой голос,
Слава вам, дорогие врачи!
Глас народа, он глас ведь божий,
Ты до самых «верхов» дойди!

Я скажу: «Товарищ Правительство!»
Обратите свой взгляд на врачей.
Уничтожьте вы все вредительство,
Унижать достойных людей!

Полюбите врачей вы истинно,
Дайте им зарплату достойную,
И я верю: они Россию
Никогда от себя не отбросят!

Говорите о них с экранов
А тусовки гламурные уберите.
Ведь врачам нашим нету равных
Ни в Америке, — в целом мире!

 

Расскажи другим:

Другие стихи:
Поздравления k26km.ru с 5-летием
К празднику Дню защиты детей

я
Загрязненный нищетой, нуждой и грехом,
Из пьяной драки привезли,

В то время как без слез вокруг его кровати,
Они холодно шептали: «Он умер»,

И смотрели косо, когда они проходили мимо,
И сказал: «Лучше так. Он согрешил в последний раз.»

Но хирург вздохнул: «Увы! Не так.
Вспышка жизни еще горит.»

И день и ночь у кроватки,
Он остановил свой шаг, не отказываясь;

Ночью, днем, при родах,
Сражался за жизнь так близко —

Бесполезная жизнь, так почти рассказанная,
И человек вернулся к своим старым путям —

Вернулся без изменений к своим старым печальным путям,
И грешил и грешил до конца своих дней.

И хирург записал в свою личную книжку:
«Грех, печаль, неправда, куда ни глянь.

«Я спас отвратительную жизнь. И почему?
Чтобы человек снова проклял Бога и умер.»

II
Мать улыбнулась сквозь свое убожество,
Ибо новорожденный младенец лежал неподвижно.

Медсестры посмотрели на ее руку без кольца.
«Хорошо», — сказали они. «Мы понимаем.»

Но хирург вздохнул: «Увы! Не так.
Слабое течение жизни еще может течь.»

И днем ​​и ночью раскладушка рядом,
Он неустанно смотрел, ничего не осталось неиспробованным,

И борьба доза и долго со Смертью,
Он принес снова прерывистое дыхание,

Подарить бедным нежеланную жизнь
Назад к матери, которая не была женой,

Кто взял с отвращением и со стыдом
Младенец, у которого не было ни места, ни имени.

И хирург записал в свою личную книжку:
«Грех, печаль, неправда, куда ни глянь.

«Я спас ненужную жизнь. И зачем?
Что младенец рискует раем, прежде чем умрет.»

III
С жалостливыми руками и нежными ногами,
Родили ребенка с улицы,

Искалечен и ушиблен на каждой конечности,
С белоснежным лбом и голубыми глазами тусклыми.

И целовали волосы на его золотую голову,
И рыдала: «Слава богу, ребенок умер».

Но хирург вздохнул: «Увы! Не так.
Жизнь продолжается, хоть и угасает медленно.»

И днем ​​и ночью, у койки,
Не значит неиспользованный, ни один навык не забыт,

Стремление как бы с силой десяти,
Он выиграл сломанную жизнь аген

Назад от края спокойной реки Смерти,
Бороться, болеть, страдать вечно —

Вернувшись с берегов, где спят мертвецы,
Бросить долгие годы на ужасном ложе.

И хирург записал в свою личную книжку:
«Грех, печаль, неправда, куда ни глянь.

«Я спас горестную жизнь. И зачем?
Что ребенок вкусит ад, прежде чем ему будет позволено умереть.»

И хирург закрыл свою книгу и сказал:
«Мною живут трое, которые лучше всего были мертвы.»

Работа хирурга была сделана. Он лежал
На смертном одре, старый и седой,

Израсходовано с отдачей человечеству
Его лучшее сердце, руки и разум.

И он скрестил руки на груди,
«Пойдем, Смерть, — сказал он, — я жажду покоя.»

«Боже, суди меня легко. Что я мог,
я стремился; но причинил вред во благо.»

Затем стремительно все пространство было расколото
Туда, где ангелы стояли на небесах.

И услышал он, как один сказал: «Умер мудрец,
Мне спуститься и закрыть ему глаза?»

«Еще нет», — сказали они.«В его книге есть:
. «Грех, печаль, неправда, куда ни посмотри».

«Тот ли годен для Небес, кто должен сначала учиться,
Что хорошее может лежать в основе худшего в жизни?—

«Кому нужно смотреть дальше события
Постичь цель жизни?»

Потом по комнате раздался шум крыльев,
Как дыхание по эоловым струнам.

И ангелы стояли вокруг его кровати.
«Отучись от земной лжи, друг», — говорили они.

И тотчас, вот, его оживлённый взор,
Видел мир и его сокровенные стороны,

Туда, где пресмыкался погрязший в грехе,
Выросшие до самых зверей сродни.

«Ах, — воскликнул хирург, — я причина
Этот негодяй все еще живет, чтобы нарушать Божьи законы.»

«Держать!» сказали ангелы. «Можете ли вы сказать
Какой грех отправляет его душу в ад?

«Или ты сомневаешься, что какая-то запоздалая милость
Может ли найти и ему место на небесах?

«Пожалей и помоги, но не смей говорить
Жизнь следует сократить на день;

«Ибо, когда люди обращаются сигнальным светом,
Так что вон заблудшая душа указывает странникам правильно. »

Тень покинула бровь хирурга
Как поднимает туман с ветки ветерком;

И отвел удивленные глаза
Туда, где лежал младенец в колыбели,

Пока мать била себя в грудь от стыда
Что младенец должен всю жизнь нести свою вину.

«Ах, а для меня,» воскликнул хирург,
«Этот невинный младенец безвинно умер».

Но ангелы улыбнулись спящему лицу.
«Больше, чем наша, его дарованная благодать,

«За эти хилые ручки сказали подержать
Душа матери из полного крушения.

«Пожалей и помоги. Но не смей говорить
Жизнь следует сократить на день;

«Для более сладкого отдыха, который является платой за тяжелый труд:
И более чистая чистота, хранящаяся в почве.»

В глазах хирурга забрезжил свет
Словно день прорвался сквозь полуночные небеса;

И его взгляд искал потемневшее пятно
Где ребенок со стонами метался на своей кроватке,

Мученик в каждой дрожащей вене,
Через полдень и ночь все одно с болью.

Хирург застонал. «Ах, но для меня
Ребенок был избавлен от этой агонии!»

«Мягкий», сказали ангелы. «Что ты знаешь
О красоте, сотворенной на земле горем?

«Пожалейте и помогите.Но не смейте говорить
Лучше поторопить смерть на день:

«Ибо, как цветы расцветают на темных холмах,
Некоторые грации расцветают, но в измученных душах.

«И сто сердец, кроме того,
Познали радость выполненных обязанностей;

«Научились бескорыстию, терпению, заботе,
Кроме той боли, которую никто не может разделить.

«И страдалец — небеса не покидают их;
Божья рука вокруг него. Завидую его жребию.»

Хирург поднял умирающие глаза,
И увидел прямо в рай.

«Аминь!» он вздохнул.»Бог снисходит до слабых,
Сильные должны искать дальше всех.

«За каждую жизнь, которую эта земля использует,
Несмотря на грех, печаль, обиду, оскорбления!

«Благодарю Тебя, Отец, что эти трое
Для кого я работал, тем не менее живут со мной.»

Затем через комнату пронеслось внезапное чувство
О чем-то изысканном, проходящем оттуда,

Что-то бессмертно прекрасное и редкое
Что трепетало, как пламя в воздухе,

Дрожали и прошли, а вокруг
Не было ни движения, ни звука.

И в тишине старой и седой
И мрамор-до сих пор, хирург лежал.

Но его губы были окутаны высшим содержанием.
Наконец-то он понял, что означала Жизнь.

Доктор, пациент и их поэзия

Джим Галлахер встал со стула, корчась от боли, и я смотрел, как он шаркает через приемную ко мне.Когда мы пожали друг другу руки у двери моего офиса, я был поражен разницей между нами. Я был молодым чернокожим врачом двадцати с небольшим лет, работал резидентом в Манхэттенском госпитале В.А. Больница на Двадцать третьей улице и Первой авеню. Джим был дородным белым мужчиной лет семидесяти. Годы стресса отражались в мелких вертикальных морщинах по бокам его лица и в мешках под глазами.

Когда мы добрались до моего офиса, Джим рассказал мне свою историю. Сбивчиво, он сказал, что девятью годами ранее, в 2008 году, у него диагностировали рак простаты.Он прошел сорок восемь сеансов облучения, что привело к ремиссии рака, но затем, пять лет спустя, он вернулся. Он начал страдать от болей в спине, а компьютерная томография показала, что рак мигрировал в его позвоночник; вскоре он проник в его кости, затруднив ходьбу. Он изучил свой прогноз и знал, сколько времени у него осталось — он думал, что у него есть, может быть, два года.

Как серьезный молодой врач, я хотел предоставить ему другой опыт. Поэтому я отвернулся от экрана компьютера с его длинным списком рутинных вопросов и спросил: «Что дает вам цель, когда вы сталкиваетесь с собственной смертностью?»

Мне никогда раньше не приходило в голову задавать такой вопрос пациенту — я спросил по наитию.В ответ Джим полез в карман спортивной куртки и вытащил прямоугольный календарь из черной кожи. Он был, по его словам, поэтом. Он протянул мне книгу. Внутри были некоторые из его собственных стихов и копии стихов, написанных некоторыми из его любимых поэтов — Карлом Сандбергом, Уолтером де ла Маре — напечатанные и тщательно скрепленные степлером или приклеенные на каждую страницу календаря. Писание стихов, по его словам, было одним из главных источников радости в его жизни. «Я всегда ценил этот стих, — сказал он с шекспировским чутьем. Но только в последние несколько лет он обнаружил, что постоянно пишет.

Листая страницы, я видел стихи разной длины и формы. Я потратил минуту, чтобы прочитать один, в то время как Джим сидел передо мной. Это называлось «в хрупкое время»:

Это было хрупкое время
И мы его бережно прожили,
Следя за тем, чтобы не было
Не слишком большое расстояние
Между нежными словами
И нежной отдачей
Знать время было ограничено
Но не деля
Или считая
В днях и неделях
Или ища знак
Его конца.. . .

Стихотворение отразило мое первоначальное представление о Джиме, который дал мне разрешение рассказать свою историю и процитировать его стихи, как о человеке, столкнувшемся с собственной смертностью, пытающемся уловить или переписать собственное представление о времени. Я вернул книгу и сказал ему, что буду рад прочитать еще. Он ушел. В тот вечер, завершая свой день, я просмотрел его карту. Я видел, что он приходил в мою больницу с 2014 года, прыгая от онколога к онкологу, пока не попал в нашу поликлинику.Он проходил антигормональную терапию под названием абиратерон, предназначенную для того, чтобы лишать раковые клетки простаты гормонов, необходимых им для роста, и боролся с побочными эффектами — изнуряющей усталостью и болью в суставах. Внося свои собственные записи в его таблицу, я думал о стихотворении Джима — еще один отчет о состоянии его жизни, изложенный на совершенно другом языке.

Пару месяцев спустя Джим приехал на следующую встречу. Мы приветствовали друг друга, как друзья. Его голос стал сильнее, и он рассказал мне несколько историй о своей жизни и путешествиях, пока я проверял его шею на наличие опухших лимфатических узлов и пальпировал спину на предмет болезненности.Он служил во Вьетнаме в армейской разведке, а затем провел несколько десятилетий, работая по всему миру в международной промышленно-производственной компании. Выйдя на пенсию, он большую часть времени проводил дома, в Нью-Джерси, со своей женой. Он познакомился с ней в 1986 году в Гонконге, где они оба были членами местного клуба туристов. Пока я осторожно продвигался по физикальному осмотру, Джим время от времени наклонялся вперед от дискомфорта. Я заметил, что рассказывание этих историй казалось ему терапевтическим. Он сделал глубокий вдох, когда отошел от стола, и упомянул, что из-за болей в спине он слегка прихрамывает.Я думал, что пластырь с лидокаином и бандаж для спины могут помочь.

Прежде чем закончить визит, я спросил его, как продвигается его поэзия. Он сказал, что только что написал новое произведение и начал собирать свои стихи в книгу, которую надеется опубликовать перед смертью.

Джим спросил меня, пишу ли я стихи. Я сказал ему, что пишу большую часть своей жизни. Я объяснил, что любил поэзию, когда был маленьким, писал стихи во время автомобильных поездок с семьей или в ленивые летние дни в нашем доме в пригороде Нью-Джерси. В старших классах я участвовала в поэтических конкурсах, а в колледже изучала литературу, читала Уоле Сойинка и Лэнгстона Хьюза. Чего я не упомянул, так это того, что я не писал стихов уже несколько лет. В начале учебы в медицинской школе я думал, что буду писать каждый день, вдохновленный новыми пациентами и клиническим опытом. Но изучение и практика медицины оказались всепоглощающими. Дома я оставляла на столе чистый лист бумаги на случай, если придет вдохновение, но всегда торопилась выбежать за дверь или уйти спать.Я также смирился с тем, что я гей. Я начал сползать к тем же самым депрессивным симптомам, о которых я узнал из своих медицинских учебников. Страница оставалась пустой.

Я не хотел признаваться Джиму, что за три года не написал ни слова стихов. Когда он попросил прочитать одно из моих стихотворений, я сказал ему, что скоро пришлю ему одно.

Во время нашей следующей встречи Джиму стало лучше ходить. Пластыри с лидокаином помогали, но у него все еще были спазмы в спине. Я сказал, что пропишу миорелаксанты и направлю его к физиотерапевту и диетологу.Он не упоминал поэзию во время нашего сеанса, поэтому я тоже. Но, уходя, он вручил мне новое стихотворение. Я прочитал это позже, сидя и зажатый по дороге домой в метро:

На пустынном берегу
Одинокий кто-то стоит,
Уверенный в обещании,
Дразнящий кромку воды,
В ожидании морского знака
Чтобы подойти ближе
И приветственный ветер
Что все готово
К другому путешествию
И вернуться
Начать

Его слова помогли мне на мгновение забыть о море человеческих тел, окружавших меня в поезде.

Я начал писать несколько стихов, чтобы передать их Джиму, но так и не закончил их. Поэтому я решил вернуться к своим старым работам. Вместо того, чтобы ждать нашей следующей встречи, я отправил ему по электронной почте одно из последних стихотворений, которые я написал во время моего первого года в медицинской школе, прежде чем слова перестали легко течь в моей голове:

Я даю клятву, укоренившуюся в ней дух,
Купаясь в поэзии Гиппократа,
Посвятить себя ее музыке
Узнать сюжет ее истории
Расширить бассейны своего разума
Я смотрю в полуночную реку
Несу полоски лунного света через город,
Отражение надежды молодого целителя
Сначала исцелить себя,
Повернуть мир к более ярким рассветам
Найти истину в открытом сердце.

Джим ответил мне. Стихотворение, по его словам, «теперь в моей книге, которую я ношу с собой каждый день. Рядом с некоторыми работами Одена. Это в хорошей компании».

Позже я узнал, что Джим тоже когда-то потерял связь с поэзией. Он родился в 1943 году в рабочем районе недалеко от Бруклинской военно-морской верфи, изучал литературу в Университете Св. Иоанна и писал стихи в ежеквартальные журналы колледжей. С немецким профессором искусств и языка по имени Эрик Альбрехт, который работал в разведывательных службах США во время Второй мировой войны, он иногда совершал обеденные прогулки; однажды они остановились в книжном магазине, где владелец, говоря по-немецки, показал Альбрехту цифры, вытатуированные на внутренней стороне его руки.В день рождения Джима профессор дал ему десять долларов на покупку трех книг в книжном магазине; Джим выбрал издание Шекспира 1862 года, «Листья травы» Уолта Уитмена и «Рубайат Омара Хайяма». Они до сих пор стоят на его книжной полке.

Джим перестал писать стихи после колледжа. Он поступил на военную службу, когда ему был двадцать один год, и прибыл во Вьетнам на второй день Тетского наступления, работая в группе, обеспечивающей разведывательную поддержку 3-й бригады 1-й пехотной дивизии. Девять лет спустя он устроился на работу в компанию International Telephone & Telegraph, что позволило ему путешествовать по миру по делам компании, работая на Филиппинах, Тайване и в Индии и живя в Японии.В середине девяностых он вместе с женой снова поселился в Нью-Джерси. Он не брал поэзию снова примерно до 2013 года, через пять лет после болезни. Чем дальше распространялся рак, тем больше он чувствовал себя обязанным писать. Воспоминания захлестнули его разум.

«Иногда я не хочу откладывать ручку, потому что не знаю, как буду себя чувствовать на следующий день», — сказал он мне. «Я не знаю, как проснусь. Иногда так сильно болят кости. Каждый раз, когда я пишу, это так ценно». Переписка с Джимом о моем старом стихотворении заставила меня снова писать стихи.

Шли годы, я следил за кровяным давлением Джима, проверял его на диабет и следил за тем, чтобы ему были сделаны прививки. Я сделал все, что должен делать врач первичной медико-санитарной помощи. Но наши визиты возвращались к поэзии. Стихи, казалось, притупляли боль Джима больше, чем какое-либо лекарство, — они были его самым эффективным лекарством.

Наш последний визит был в июне 2018 года. для Медицинского центра Колумбийского университета, где я должен был начать обучение инфекционным заболеваниям.Мы просмотрели список лекарств Джима, его предстоящие визиты к специалистам и результаты последних анализов. Мы пересмотрели наш план насчет его боли, которую мы хорошо контролировали. Затем мы потратили некоторое время, чтобы поговорить о том, как далеко мы продвинулись. Джим признался, что, когда мы впервые встретились, он не думал, что будет жив два года спустя.

В качестве прощального подарка он вручил мне черную папку с прозрачной обложкой. На титульном листе было написано: «Вкратце: сборник стихов Джеймса М. Галлахера.Я пролистал — некоторые из них я читал раньше, другие были для меня новыми. Они сопровождались иллюстрациями или фотографиями, преимущественно снимками природы. Когда я спросил Джима, надеется ли он когда-нибудь опубликовать свою коллекцию, он сказал, что передумал. Он был обескуражен, услышав, насколько сложным был этот процесс.

Поэзия о врачах и болезнях

                               Пойдем тогда, ты и я,
                               Когда вечер распространяется против неба
                               Как пациент под эфирным наркозом на столе...
                               — из «Любовной песни Дж. Альфреда Пруфрока» Т.С. Элиот 

Ни один любитель творческого письма или поэзии не должен удивляться объемной литературе о врачах и болезнях. Болезнь — это универсальное человеческое переживание, почти такое же неизбежное, как смерть, налоги и романтическое разочарование, и реакция человека на нее часто представляет собой смесь нормальной озабоченности, недоумения, страха и фальшивой бравады, иногда сдобренной философскими размышлениями. Некоторые из самых глубоких стихотворений в истории — это ответы на боль и страдания других, слабости и героизм врачей и опекунов, природу болезней и мудрость тела.Китсу было 22 года, и он нянчил своего брата Тома, когда отправил письмо Дж.Х. Рейнольдса, в которой он сказал: «Пока мы не больны, мы не понимаем; в конце концов, как говорит Байрон, «Знание — это печаль»; и я продолжаю говорить, что «Печаль — это мудрость». Драма комнаты больного была предметом многих стихов.

Большая часть лучшего из этой литературы была разработана в течение последних двух столетий, para passu , с развитием современных больниц и хирургических операционных. Но появление научной медицины не устранило почти сюрреалистический страх и тайну, которые широкая публика испытывала по поводу работы тела; в некоторых случаях это служило его усилению.Введение общей анестезии в середине девятнадцатого века открыло перед пациентами новый и не обязательно приятный способ бессознательного отпускания. Начальные строки Элиота Prufrock , выше, отражают это.

В начале западного поэтического канона (ок. 800 г. до н. э.), когда и еврейская Библия, и гомеровский эпос были кодифицированы, врачи и болезни присутствовали лишь в ограниченной степени. В «Илиаде» Гомер упоминает 150 различных ран и с некоторой степенью анатомической точности объясняет, почему некоторые из них смертельны; копья и стрелы поражают определенные внутренние органы в зависимости от точки входа и траектории.Хотя в еврейской Библии упоминаются различные болезни и методы их лечения, имена врачей не называются. Десять казней в Исходе описаны с поэтической лаконичностью, и по крайней мере четыре связаны с возможными медицинскими недугами: заражение вшами, эпидемия домашнего скота, такая как сибирская язва, болезненные нарывы ​​и смерть первенцев. В Библии упоминается относительно ограниченное количество мазей и лекарств.

Другие классические тексты включают Овидия Medicamina Faciei Femineae или The Art of Beauty , последняя половина которых содержит пять полных рецептов косметических средств и дерматологических процедур, гарантированно излечивающих угри, прыщи, морщины и пятна. Близкий современник Овидия, Вергилий, автор «Георгик» и «Энеиды» , изучал медицину, философию и поэзию. Другие эрудиты включают Иегуду Галеви, испанского философа-врача и лучшего поэта Золотого века в Иберии до изгнания евреев, и Данте, автора Vita Nuova , который начал политическую карьеру, вписавшись в гильдию. врачей и аптекарей. В Commedia он редко упоминает врачей, и то обычно из-за их важности как философов.За исключением Майкла Скота, врача и астролога, медицинские деятели в Inferno находятся в Первом круге (лимбо), либо потому, что они жили в дохристианскую эпоху, либо в нехристианских странах без крещения.

Чума

До недавнего времени инфекционные заболевания были самой важной причиной смерти и инвалидности; таким образом, великие эпидемии и заразы служат полезным эшафотом, на котором можно повесить историю поэзии в медицине.Первое подробное описание бубонной чумы (1351 г.) можно найти в сотне рассказов шедевра Джованни Боккаччо «Декамерон» , который сам по себе является возможным источником для нескольких рассказов Чосера « Кентерберийские рассказы» . Боккаччо открывает свою книгу подробным описанием бубонной чумы, включая ее физические, психологические и социальные последствия. Его репортаж примечателен тем, что Черная Смерть совсем недавно прибыла в Европу (около 1347 г.), вероятно, из Азии, скорее всего, как невидимый иммигрант, сопровождавший банды рабов и рабочих, доставляющих тюки китайского шелка в черноморский порт.В период с декабря 1347 г. по сентябрь 1348 г. Черная смерть убила три четверти европейского населения в Крыму и половину населения Венеции. В 1563 году от этой болезни умерло 20 000 лондонцев.

Томас Кэмпион, поэт и врач раннего Возрождения, вероятно, умер во время одной из первых вспышек бубонной чумы. Много позже, как и беженцы Боккаччо, сэра Исаака Ньютона отвезли в сельскую местность, где он увидел, как упало яблоко; в его родном городе свирепствовала чума, и Кембриджский университет был закрыт почти на два года.Петрарка, друг Боккаччо, потерял по крайней мере одного ребенка из-за чумы и был настолько потрясен ограниченными знаниями, доступными средневековым врачам, что посвятил первую из своих четырех инвектив аргументу от имени гуманитарных наук против медицины. Скептицизм Петрарки разделял Чосер, который включил врача в число своих паломников в Кентерберийских рассказах . Считается, что Чосер во время исполнения своих государственных обязанностей встречался и с Петраркой, и с Боккаччо.Врач Чосера, одетый в тафту, основывает свою практику на глубоком понимании астрологии и четырех соков. Более поздние основы научной медицины зависели как от правильного понимания тела, его анатомии и физиологии, так и от понимания болезней, но в большинстве христианских стран Европы в то время было невозможно проводить вскрытие людей. .

Шекспир был близко знаком с бубонной чумой; он потерял из-за болезни трех сестер, своего брата Эдмунда и сына Хэмнета, которому было всего одиннадцать.Как пишет Майкл Каммингс, «[Лондон] в то время был плодородным рассадником болезней из-за многолюдности и антисанитарных условий. Мусор валялся на улицах. Жители выносили ночные горшки из окон. грызуны переносили бактерии и вирусы из одной части города в другую… Даже королева купалась только раз в месяц». Специальные должностные лица, называемые «искателями», были уполномочены входить в дома и обыскивать их в поисках возможных жертв, и им платили за соблюдение карантина.В году «Ромео и Джульетта» года брат Иоанн, подозреваемый в чуме, был заперт поисковиками в доме; это действие мешает ему передать Ромео критическое сообщение от брата Лоуренса с трагическими последствиями. Вспышки чумы привели к закрытию лондонских театров в 1593, 1603, 1608 и 1665 годах. венерическое заболевание, а также несколько разновидностей сумасшествия.Сифилис, впервые введенный как медицинский термин в 1530 году, появляется как оспа в 10 пьесах Шекспира. В Юлий Цезарь (1599), действие I, сцена 2, Кассий, Каска и Брут обсуждают возможность того, что Цезарь страдает «падучей болезнью» или эпилепсией; Точное Шекспировское описание припадка превращается в каламбур для политической слабости. Его изображения различных форм психопатологии, безумия и депрессии в «Король Лир» , «Макбет» , «Гамлет» и «Кориолан » не имеют себе равных, хотя сонеты Шекспира редко касаются медицинских вопросов.

Учитывая неэффективность и риск лечения в эту эпоху, не говоря уже о напыщенности некоторых практикующих врачей, врачи стали частыми объектами драматических забав и литературной сатиры, как в комедиях Мольера. Джон Драйден, мастер сатирического стиха, часто выбирал своими мишенями врачей; его апофеги остаются основным продуктом целостных веб-сайтов. Склонность к сатире находит свое отражение и в детских стишках восемнадцатого и девятнадцатого веков, где встречается лукавая критика самомнения доктора.С другой стороны, смерть врача вызвала сердечный панегирик Сэмюэля Джонсона, который написал в похвалу своему недавно умершему другу доктору Левету:

Когда природа в обмороке звала на помощь,
И парящая смерть приготовила удар,
Его энергичное лекарство показало
Сила искусства без шоу. 

Ранние поэты-врачи, писавшие на английском языке, такие как вышеупомянутый Томас Кэмпион, не часто писали о своем медицинском опыте. Так было с Артуром Джонсоном, шотландцем, который изучал медицину в Падуе и написал вариант Псалмов на латыни; и Генри Воан, валлийский врач и поэт-мистик. Врачи с университетским образованием чаще обращались к религиозным стихам, как это случилось с Воаном, особенно после его обращения.

Туберкулез

Известный как «чахотка» или «истощающая болезнь», туберкулез, как и чума до него, распространялся из-за тесноты и антисанитарных условий в современных городских центрах; эта действительно ужасная и почти всегда смертельная болезнь еще больше обнажила общую неэффективность медицины, применявшейся до середины девятнадцатого века.Джон Китс, величайший из всех врачей-поэтов, получил образование в качестве ученика хирурга или аптекаря, но никогда не практиковал и редко рассказывал о своем собственном опыте болезни, кроме как близким друзьям и в своих письмах; стихи почти лишены ссылок на больницу и болезнь. В «печально известном» обзоре Blackwoods Endymion молодому поэту посоветовали вернуться к своему прежнему занятию: «Лучше и мудрее быть голодающим аптекарем, чем голодающим поэтом.Джон, вернемся к «пластырям, пилюлям и мазям».

Когда Китс впервые откашлялся яркой артериальной кровью, он знал достаточно лекарств, чтобы быстро понять, что умрет от чахотки. и все приписывали его истощающую болезнь сочетанию меланхолии и расстройства желудка, и еще более усугубляли его трудности, истекая кровью и моря его голодом.Особенно мрачное описание кровопускания корабельным хирургом можно найти в «Дон Жуане » Байрона .

Китс в своих различных ролях медсестры, врача, писателя и пациента был слишком хорошо знаком с состоянием медицинской практики того времени. Его близкое знакомство с голыми фактами существования, показанными в комнате для вскрытия и в операционной, должно быть, обусловило его развитие как поэта. Он видел, как его мать умерла от чахотки, и ухаживал за своим младшим братом Томом в последние месяцы болезни. В своей исправленной версии Hyperion Китс объединил две свои профессии в замечательном примере отрицательных способностей.Здесь Поэт разговаривает с музой Монетой:

Величественная тень, скажи мне: точно не все
Эти мелодии пели в ухо мира
Бесполезны: конечно, поэт - мудрец;
Гуманист, врач для всех людей.  

Другие поэты-романтики хорошо знали медицинские предметы и примитивную фармакопею. Фридрих Шиллер получил медицинское образование и большую часть своей жизни провел, ошибочно пытаясь лечить свои болезни; в этом он был заметно менее успешен, чем в своих литературных занятиях.

Тиф, брюшной тиф, холера и дизентерия

Во время войны в девятнадцатом веке появились новые эпидемии; холера и сыпной тиф соперничали с туберкулезом как причина болезни и смерти. Адам Мицкевич (1798-1855), народный поэт Польши и один из основоположников романтизма, умер от холеры в Константинополе, организуя войска для борьбы с русскими в Крымской войне. От тифа, брюшного тифа, холеры и дизентерии погибло в десять раз больше солдат, чем от боевых ранений.Джерард Мэнли Хопкинс умер от брюшного тифа, работая в трущобах Дублина.

Общее мнение общественности о больницах было немногим лучше, чем их мнение о большинстве врачей. Больница рассматривалась как место страданий, инфекций и смерти; в Paris Spleen Бодлер использовал больницу, чтобы проиллюстрировать беспомощность: «Жизнь — это больница, в которой каждым пациентом овладевает желание сменить постель». Константин Кавафис, который провел свою жизнь в Александрии, живя над публичным домом с четким видом на церковь и сады Греческой больницы, выразил это так: «Где я мог бы жить лучше? Внизу бордель обслуживает плоть.И есть церковь, которая прощает грехи. И есть больница, где мы умираем».

Большую часть ухода за больными по-прежнему оказывали члены семьи и добровольцы. Уолт Уитмен, не имевший медицинского образования, служил медсестрой-добровольцем во время Гражданской войны и красноречиво писал о значение нежной, любящей заботы при лечении раненых солдат.Его первый сборник, Барабанные удары , и несколько эссе полностью описывают его опыт.

В девятнадцатом веке лучшие стихи о медицине и болезнях были написаны не врачами , профессиональные поэты, которые сохранили тело, душу и дом вместе, занимаясь другими делами: пастор, юрист, банкир, редактор, частное лицо и общественное порицание.И Эмили Дикинсон, и Уолт Уитмен посвятили ряд стихов медицинским темам, таким как меланхолия, горе и скорбь. К концу девятнадцатого века растущая профессионализация медицины и разработка ее научных методов позволили некоторым врачам-писателям поддерживать свои творческие поиски активной и продолжительной медицинской практикой. В письме к другу Антон Чехов, семь лет проработавший в туберкулёзном санатории, так описывал свою двойную карьеру:

Медицина — моя законная жена, а литература — моя любовница.Когда мне надоедает один, я провожу ночь с другим. Хотя это и нерегулярно, но так менее скучно, и, кроме того, ни один из них ничего не теряет из-за моей неверности.

Викторианский автор «Инвиктуса» Уильям Эрнест Хенли заболел туберкулезом ног и перенес ампутацию в возрасте 25 лет; возможно, он был первым, кто посвятил серию стихотворений на медицинскую тему «В больнице». Написанные с точки зрения пациента, стихи в его сборнике Книга стихов реалистичны по тону.Одно из стихотворений, большинство из которых представляют собой варианты сонета, представляет собой описание его врача Джозефа Листера, отца антисептики.

Более поздние эпидемии чумы

В двадцатом веке метафорическое пространство туберкулеза и чахотки заняли другие инфекционные и истощающие болезни. В Первую мировую войну не все известные британские поэты погибли на поле боя. Руперт Брук умер от сепсиса от укуса инфицированного комара по пути в Галлиполи.Уилфред Оуэн классно написал: «Моя тема — война и жалость к войне. Поэзия — в жалости».

За войной последовала вспышка вирусного энцефалита (гриппа), в результате которой многие выжившие заболели болезнью Паркинсона с поздним началом. Сыпной и брюшной тиф фигурируют в многочисленных стихах и мемуарах о европейских концентрационных лагерях и тюрьмах ГУЛАГа. Анна Франк и ее сестра умерли от сыпного тифа в Берген-Бельзене, как и Робер Деснос, французский поэт-сюрреалист, который умер в Терезине через два дня после освобождения.Во время немецкой оккупации два польских поэта, Ежи Гординский и Збигнев Герберт, фактически работали «кормителями вшей» в Институте изучения тифа Рудольфа Вейгля. Анна Ахматова тяжело заболела тифом после эвакуации из Ленинграда в 1941 году; в молодости она уже страдала туберкулезом и хроническим бронхитом. Работы Фрейда в начале двадцатого века увеличили общую откровенность в отношении тела и психологических процессов. Глубокое внимание к внутренней душевной жизни литературных персонажей стало обычным явлением в поэзии Томаса Харди, Роберта Фроста и Уоллеса Стивенса.

Уильям Карлос Уильямс, центральный представитель новаторского поколения модернистов, всю свою жизнь оставался практикующим врачом и написал много своих стихов, путешествуя по Патерсону, штат Нью-Джерси. Его манера собирать опыт о себе в больничной палате, вероятно, повлияла на «Мир, сжатый до узнаваемого образа», одно из его наиболее загадочных стихотворений с медицинской отсылкой, почти наверняка о его собственной болезни.

Некоторые из первых европейских модернистов также были врачами, в том числе Готфрид Бенн, крупный представитель немецкого экспрессионизма; Мирослав Голуб, известный как иммунолог и поэт; и Дэнни Абс, британский пульмонолог и выдающийся автор пьес, мемуаров и стихов. Пол Целан некоторое время изучал медицину, прежде чем специализироваться на литературе. Более поздние писатели-врачи последовали примеру Уильямса, Голуба и Абса, полностью занимаясь совместной карьерой в области медицины и поэзии. Преданность Уильямса как поэзии, так и медицине служила примером идеалов, выдвинутых У.Х. Оден, сам сын врача:

«Врач, как и всякий, кому приходится иметь дело с людьми, каждый из которых уникален, не может быть ученым: он либо, как хирург, ремесленник, либо, как врач и психолог, художник.Это означает, что для того, чтобы быть хорошим врачом, человек должен также иметь хороший характер, то есть, какие бы слабости и слабости он ни имел, он должен, как писал У. Х. Оден, любить своих ближних в конкретном смысле.

Психические заболевания, рак молочной железы и ВИЧ

создатель в определенной социальной группе, произвел большой расцвет мощных и хорошо информированных стихов, посвященных темам, представляющим особый интерес. Высокая распространенность психических заболеваний, алкоголизма, самоубийств и депрессии среди этого поколения поэтов была предметом частых комментариев: Элизабет Бишоп, Роберт Лоуэлл, Сильвия Плат, Энн Секстон, Делмор Шварц, Теодор Ретке и Джон Берриман страдали от множество таких состояний. Черная собака отчаяния редко закодирована в их работах, но, как указывает Адам Кирш, их целью при написании этого и других тревожных вопросов была не исповедь, а эстетика.

Кирш использует Раненый хирург , название своего исследования, как новую и более подходящую метафору героической позиции поэтов, подвергающих свои самые сокровенные заботы объективному огню искусства.Метафора взята из «East Coker» Элиота: «Раненый хирург ковыряет сталь / Это ставит под сомнение поврежденную часть».

Такие поэты, как Алисия Острикер, Люсиль Клифтон и Мэрилин Хакер, трогательно писали об образе тела и влиянии рака молочной железы на самооценку и личные отношения. В лексикон поэта вошли ссылки на подробности оперативных вмешательств, современные методы диагностики, теории патофизиологии. Том Ганн, Дэвид Бергман, Альфред Корн и Марк Доти подробно задокументировали ужасы болезней, связанных с ВИЧ.Стихи, посвященные ВИЧ, относятся к давней традиции стихов о заразных и заразных болезнях, включая черную чуму, туберкулез, тиф, полиомиелит и пандемию гриппа.

Наша последняя эпидемия болезни Альцгеймера и связанного с ней слабоумия является непреднамеренным следствием увеличения продолжительности жизни, вызванного недавними успехами и триумфами современной медицины, кризисом общественного здравоохранения, трогательно затронутым Рэйчел Хадас, С.К. Уильямс и другие поэты. Они служат убедительным доказательством того, что врачи и болезни остаются центральными и неотразимыми темами современной поэзии.

Врачи-поэты ищут правильные слова, чтобы помочь пациентам исцелиться

Монитор у кровати пациента завыл, что побудило взволнованного врача броситься в отделение интенсивной терапии. Среди сигналов тревоги и мигающих огней он проверил капельницу, которая вводит физиологический раствор и антибиотики.

Поздно ночью
Как визжит аппарат ИВЛ
Как хищные птицы
И черточки сердца подмигивают
Др.Джон Патрик Мюррей был полон решимости помочь, остановить стенания и противостоять своему страху перед неизвестностью — состояние, которое хорошо знакомо всем дежурным в отделении интенсивной терапии.

я раздавлю букет



Asters
Blue Bells
утренних гларий
через ваш IV
и Whisper
возвращаются ко мне
мне
Вернись ко мне

Его цель была единственной: сохранить пациенту жизнь в течение ночи.

Много лет спустя Мюррей, практикующий госпитальную медицину в Медицинском центре Чикагского университета, может вспомнить несколько подобных экстренных случаев.

Как и многие врачи, он пишет о своих исследованиях для медицинских журналов. Но именно опыт Мюррея в качестве напуганного резидента, лечащего пациентов в отделении интенсивной терапии, побудил его запечатлеть эти моменты неожиданным образом — с помощью поэзии.

Он один из сотен врачей, которые ежегодно публикуют стихи в медицинских журналах, многие из которых посвящают поэзии место.«Букет», вдохновленный несколькими опытами Мюррея в отделении интенсивной терапии, позволил ему представить параллельную вселенную, в которой цветы могут исцелять. Он был опубликован в прошлом году в Журнале Американской медицинской ассоциации, или JAMA.

Некоторые врачи ищут публичную аудиторию, чтобы поделиться своей работой, собираясь в официальные группы в учебных больницах или медицинских школах. Они вносят свой вклад в поэтические сборники или литературные журналы, а иногда и издают сборники стихов.

Иногда они просто бросают свои слова в великий океан Интернета, надеясь, что кто-то прочтет их и расскажет об уникальном опыте целителя.

Но медицинские журналы все чаще выбирают врачи, которые верят, что поэзия — лучший способ отразить хрупкость, живучесть и универсальность человеческого опыта.

Медицинские журналы, такие как JAMA, где д-р Рафаэль Кампо является редактором стихов, все чаще выбирают врачи, которые верят, что поэзия отражает хрупкость, живучесть и универсальность жизни.

(Джош Рейнольдс / Для The Times)

Поэзия пленяла врачей на протяжении веков.В начале 19 века Джон Китс отказался от медицинской карьеры, чтобы сосредоточиться на писательстве. Оливер Уэнделл Холмс-старший («Старый Айронсайдс», «Наутилус с камерами») писал стихи на протяжении всей своей медицинской карьеры и продолжал делать это еще долго после того, как ушел из Гарвардской медицинской школы в 1882 году. Уильям Карлос Уильямс, который практиковал педиатрию и общую медицину в более 40 лет, выиграл первую Национальную книжную премию в области поэзии в 1950 году и был посмертно удостоен Пулитцеровской премии в области поэзии в 1963 году.

По мере того, как в 19-м и 20-м веках врачи издавали современные медицинские журналы, редакторы и издатели начали включать в них стихи наряду с обсуждением хирургических методов и трактатами о новых методах лечения.

«В медицине мы сталкиваемся с ситуациями, когда наши пациенты находятся в наиболее значимых моментах жизни, будь то роды или конец жизни», — говорит доктор Рафаэль Кампо, поэтический редактор JAMA и врач из Гарварда. Медицинская школа и Медицинский центр Бет Исраэль Диаконисс в Бостоне.

«Я думаю, именно поэтому JAMA действительно начала публиковать стихи, которые часто обращаются к этим отдельным моментам в нашей жизни, которые действительно освещают состояние человека».

Недостатка в достойных материалах нет, говорит Кампо, который пишет стихи и получил награду National Poetry Series, а также стипендию Гуггенхайма. Ежемесячно JAMA получает не менее 200 стихотворений, а еженедельник публикует по одному стихотворению в каждом номере. Кампо тратит от восьми до десяти часов в неделю на чтение материалов.

Большинство из них пишут врачи, но медсестры, другие медицинские работники и пациенты также присылают свои работы.Никто не ведет записи, но редакторы говорят, что заявок становится все больше.

Столбец один

Витрина захватывающих историй от Los Angeles Times.

Доктор Джек Кулехан, поэт и частый судья поэтических конкурсов для врачей и студентов-медиков, говорит, что регулярно сталкивается с поэзией, посвященной сильным переживаниям, таким как «вскрытие анатомического трупа или смерть первого пациента, на котором они присутствуют.

Студенты-медики, в частности, часто пишут о «страхе или ощущении, что они могут потерять свою человечность или стать менее чувствительными к людям и эмоциям», — говорит Коулхан, почетный профессор Университета Стоуни-Брук.

Однако, несмотря на искренние чувства поэтов, привратники говорят, что не все материалы достойны публикации.

«У нас так много людей, которые все время стучатся в дверь и просто не умеют писать стихи», — говорит доктор.Майкл ЛаКомб, поэтический редактор журнала Annals of Internal Medicine и доктор внутренних болезней и кардиологии в штате Мэн. «Это самая трудная работа в творческом писательстве».

Лучшие стихи, говорит ЛаКомб, лаконичны, содержат яркие образы и, что самое важное, рассказаны с универсальной точки зрения.

«Я стараюсь выбирать те, которые вызывают у меня мурашки по шее или доводят меня до слез», включая «Скажи мне», написанную доктором Джорджем Янгом, отставным врачом внутренних болезней и ревматологом, который практиковал в Боулдере. Медицинский центр.

Редактор поэзии JAMA доктор Рафаэль Кампо занимается своей основной работой в Медицинском центре Бет Исраэль Диаконисс.

(Джош Рейнольдс / Для The Times)

Скажите мне ночной молчание
на запертый палец Альцгеймера сломаны
от тельца из комнаты 206,
, что старик с сплющенным
нос и скомканные уши,
, чья семья переехала далеко в Аризону,
чей врач никогда не приходит
в гости, стоит
посреди этой комнаты, голый,
его веснушчатое лицо сжатый кулак, 90 90
9039 по его ногам.
Тогда скажи мне, что толстая, двенадцатилетняя
лет на работе,
работает во вторую смену, потому что
чья-то машина не заводится,
идет с теплой кастрюлей вода, губка и полотенце;
как, вернувшись в постель, он
плачет, Ты знаешь—
Я завтра на ринге с Киллером;
как начинается крошечная улыбка, как
ее рука протягивается
чтобы стряхнуть его дикое пламя волос.
А теперь скажи мне еще раз
почему ты не веришь в ангелов.

::

‘Когда излечение невозможно, когда не будет еще одного курса химиотерапии… что мы еще можем предложить нашим пациентам? Это наша собственная человечность».

Доктор Рафаэль Кампо, редактор поэзии JAMA

В JAMA, по словам Кампо, «раздел поэзии действительно является одним из самых популярных разделов журнала.«Некоторые из представленных материалов получают до 5000 просмотров, когда они впервые публикуются в Интернете, и это число со временем увеличивается, — говорит он.

Доктор Ричард Розенталь, психиатр из Медицинской школы Дэвида Геффена Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, может подтвердить этот интерес. Когда его стихотворение «Практика» появилось в JAMA в 2018 году, его прочитали 1300 раз в первый день публикации в Интернете. По его словам, некоторые из его научных статей собирают лишь часть этой первоначальной аудитории.

Кулехан говорит, что его стихи могут генерировать больше — и более значимых — писем, чем его исследовательские отчеты или эссе.

«Я буду получать электронные письма от людей, которым это нравится или которые говорят, что это задело меня за живое», — говорит он. «Когда вы публикуете обычную научную статью, вряд ли кто-то когда-либо дает вам личный ответ».

Кампо говорит, что физические качества поэзии делают ее особенно мощным средством для врачей.

«Поэзия позволяет нам слышать биение сердца», — говорит он. «Это позволяет нам полностью погрузиться в голос другого человека», а также позволяет врачам общаться с пациентами на более личном уровне.

«Когда излечение невозможно, когда не будет еще одного курса химиотерапии или другой процедуры, которую нужно выполнить, что мы еще можем предложить нашим пациентам?» — спрашивает Кампо. «Это наша собственная человечность. Это может быть действительно исцеляющим для пациентов».

«Поэзия позволяет нам услышать биение сердца. Это позволяет нам действительно полностью погрузиться в голос другого человека», — говорит доктор Рафаэль Кампо.

(Джош Рейнольдс / Для The Times)

Кулехан воочию убедился в целебном эффекте поэзии.

Он вспоминает пациента, у которого начались галлюцинации после операции на желчном пузыре. Внешний вид пациента заставил других врачей предположить, что он алкоголик в муках отмены.

«Ну, не был», — объясняет Кулехан. «На самом деле это была реакция на анестетик. Он был очень, очень зол на своих хирургов из-за того, как они обращались с ним и что о нем думали».

После этого Кулехан написал стихотворение «Я дам пощечину этим врачам» с точки зрения пациента.

«Когда оно вышло, я дал ему стихотворение, и он был так тронут и восхищен, что годами хранил эту страницу в бумажнике и носил ее с собой», — говорит Кулехан. «И это действительно, я думаю, позволило ему избавиться от гнева, который у него был из-за лечения».

Потому что из-за розового состояния
мой нос становится ухабистым и большим
и потому что я даю им то дерьмо, которого они заслуживают,
они списывают меня как пьяницу
и засыпают наркотиками. Будто я
сойду с ума, а зеленые жуки
поползут по мне, и я вырву
их чертовски драгоценный IV.
Я год не пил
но эти скользкие ублюдки скрестили руки
и говорят о натрии.

Когда она была старшим ординатором педиатрии, доктор Ирэн Матье — ныне педиатр и доцент педиатрии в Университете Вирджинии, поэтесса и редактор гуманитарных наук в Journal of General Internal Medicine — часто приносила стихотворение с ней во время обходов, чтобы читать своим согражданам, когда у них была свободная минутка.

Читая, она говорит: «Я смотрела, как мои коллеги в отделении интенсивной терапии просто закрывали глаза, и на них находил покой».

Поэзия помогла ей лучше слушать своих пациентов.

«То, что они не говорят, так же важно, как и то, что они хотят вам сказать», — говорит Матье. «Это гораздо больше похоже на поэзию, чем на прозу, где кто-то тщательно разработал определенный рассказ, которому они хотят, чтобы вы следовали».

Др.Коллин Фаррелл, резидент по внутренним болезням в больнице Белвью и Нью-Йоркском университете в Лангоне в Нью-Йорке, попыталась интегрировать изучение поэзии в свою медицинскую подготовку. Хотя она встретила некоторое сопротивление со стороны преподавателей, она обнаружила, что обсуждение стихов со сверстниками помогает очеловечить темы, такие как депрессия, которые они изучают.

«Людей пугает поэзия, потому что не всегда ясно, что она означает», — говорит Фаррелл, который основал в Твиттере группу медицинских гуманитарных наук под названием MedHumChat.«Я думаю, что людям в медицине нравится получать правильный ответ.

«Мне нравится создавать пространство, где люди чувствуют, что правильного ответа нет», — добавила она.

Для врачей важно привыкнуть к неопределенности, говорит Кампо. «У нас не всегда есть ответы на все вопросы, и это нормально.

«Есть пределы тому, что мы знаем и что может сделать наука, — добавляет он, — но мы все еще можем сделать так много для пациентов, чтобы утешить их и помочь им выздороветь».

Поэзия помогает американским врачам лечить

Др.Рафаэль Кампо, врач и поэт, в Бостоне в 2018 году (© Jonathan Wiggs/The Boston Globe/Getty Images)

Доктор Дэниел Беккер каждый день просыпается около 4:30 утра, наливает чашку кофе, а затем исчезает в своем кабинете на час.

Там он пишет стихи перед тем, как начать лечение пациентов. Беккер — врач Медицинской школы Университета Вирджинии, и он входит в число американских врачей, которые осваивают исцеляющую силу поэзии.

«Когда я пишу стихи, мне очень интересно узнать о людях и о том, как они попали в мой кабинет — не только об их диагнозах, списках лекарств и результатах анализов, но и о том, каково [для них] справляться с хроническими или острыми заболеваниями», — Беккер. говорит.

Доктор Дэниел Беккер со своим лабрадором-ретривером Монахом, названным в честь джазового пианиста Телониуса Монка (© Madaline B. Harrison)

Поэзия делает его лучшим слушателем у постели больного, говорит он. В своем стихотворении «Визит на дом» он пишет о том, как навестил пациента в Саутсайде, штат Вирджиния, «старуху с электрическими волосами и окаменевшими глазами». Прежде чем найти ее на кухне, он пробирается через ее дом «от крыльца к заднему, поколения не разделены». Он поехал туда с медсестрой.

Медсестра-проводник, она говорит мне
как приветствовать других водителей,
поднять два пальца с руля,
только два, проявите некоторую сдержанность

Роль поэзии в исцелении

Поэзия уже давно играет роль в исцелении.«Мы можем оглянуться на историю и множество разных культур и увидеть примеры того, как целители в широком смысле использовали поэзию, чтобы помочь людям справиться с болезнью», — говорит доктор Рафаэль Кампо, врач Гарвардской медицинской школы и отмеченный наградами поэт.

Беккер относится к великому американскому поэту Уолту Уитмену, который часто сидел с пациентами во время Гражданской войны в вашингтонских госпиталях. Беккер отмечает в своем стихотворении «Награда лучшему рассказчику», что, по словам Уитмена, поэт «вытаскивает мертвых из гробов и ставит их на ноги.Беккер понимает, что писатели и врачи не всегда видят одну и ту же историю.

В сказке о человеке, который переплывает реку
слушатели чувствуют ветерок и движение
а врачи вспоминают случай головокружения при высадке

Беккер задается вопросом, «как сделать так, чтобы стихотворная строка говорила за всех».

В XIX веке британец Джон Китс в конце своей карьеры хирурга посвятил себя поэзии и стал одним из величайших английских поэтов.Сегодня, отмечает Кампо, в американских медицинских журналах, включая Журнал Американской медицинской ассоциации и Анналы внутренней медицины , есть целые разделы, посвященные поэзии врачей.

«Я получаю 200 заявок в месяц и могу публиковать только одно стихотворение в неделю», — говорит Кампо, который работает редактором стихов в журнале Американской медицинской ассоциации . «Есть большой интерес».

Кампо говорит, что ищет стихи, от которых «волосы на затылке встают дыбом и достигают моего сердца.

Предоставление людям голоса

«Одна из причин, по которой поэзия так сильна, заключается в том, что она дает людям возможность высказаться, — сказал Кампо. «Это позволяет нам действительно слышать голос другого человека и присутствовать в его опыте».

Кампо призывает пациентов делать записи в дневнике о своих болезнях. И он иногда делится своими сочинениями с пациентами.

Доктор Ирэн Матье (© Justin G. Reid)

Доктор Ирен Матье, педиатр из Университета Вирджинии, пишет стихи со времен учебы на медицинском факультете.Теперь, через университетский Центр медицинских гуманитарных наук и этики, она рассказывает студентам-медикам о силе поэзии в лечении. «Они действительно в восторге от этого», — говорит она. «Даже студенты-медики, не разбирающиеся в поэзии, сразу это понимают».

Для многих врачей поэзия – это лекарство, в котором они сами нуждаются. Они исследуют беспомощность на пределе своей исцеляющей силы и страдания, видя столько страданий и смерти. Кампо пишет в своем стихотворении «Что бы я дал»:

Что я хотел бы им предложить, так это
не уверенность в том, что их легкие звучат нормально
или что родимое пятно, которое они заметили, не
меланома, а вместо страха
преображенного по какому-то врачебному совету,
я хотел бы выразить им свое удивление
при виде дождя, подобного тому, как весь мир плачет
, и как смехотворно нежно он
скользил по моим волосам; Я хотел бы дать им этот

«Люди очень заняты, и мы можем выгореть на работе», — говорит Матье, который также является редактором гуманитарного отдела журнала Journal of General Internal Medicine , где публикуются стихи.«Иногда людям нужна инъекция сенсорного опыта, которая возвращает их к воспоминанию о том, почему они это делают в первую очередь».

Кампо соглашается: «Наши слова исходят из этого места глубоко внутри нас, которое не требует никакой формальной подготовки. Это работа, которая идет от сердца».

Внештатный писатель Линда Ванг написала эту статью.

Предыдущая версия этой статьи была опубликована 17 марта 2020 г.

Окруженные болью, врачи обращаются к поэзии, пишущей, чтобы справиться с потерейМайкл Шрив, даже спустя десятилетие: Кровь, булькающая в легких его младенца-пациента. Лекарства, которые он распылял, пытаясь остановить кровотечение. Ручной насос, который он использовал, чтобы поддерживать дыхание малышки Роуз, пока ее семья не пришла попрощаться.

Роуз умерла в тот день, и Шрив почувствовал себя совершенно беспомощным. «Я ничего не сделал для этого ребенка, — сказал он. «Я ничего не сделал для этой семьи».

Годы спустя он изложил этот день в поэме, увековечив память о Роуз в стихах: «Красный цвет возвращается/ Сердцебиение замедляется/ Мониторы предупреждают/ Крошечные легкие напрягаются/ Слишком сильно.

реклама

Шрив, детский пульмонолог из Сент-Пола, Миннесота, не одинок в обращении к поэзии, чтобы справиться с эмоциональным бременем работы врача. Стихи пишут так много медицинских работников, что они стали отдельным жанром с отдельными литературными журналами и наградами. Понедельник — крайний срок для одного из таких конкурсов, международной премии Гиппократа, которая присуждается любительской поэзии на медицинские темы со специальной категорией для стихов, написанных сотрудниками Национальной службы здравоохранения Соединенного Королевства.

В США ведущим изданием художественной литературы о медицине является Bellevue Literary Review, основанное в 2000 году врачами, работающими в старейшей государственной больнице страны. Журнал получает так много материалов, что у него более низкий уровень принятия, чем у Медицинского журнала Новой Англии.

реклама

Этот жанр расцвел, когда врачи стали более комфортно признавать свою человечность и уязвимость через прозу, сказал д-р Пол Гросс, основатель и главный редактор онлайн-журнала Pulse, слоган которого — «голоса из самого сердца медицины».

Каждый день врачи сталкиваются с таким количеством сложных ситуаций, сказал Гросс. «Как вы это обрабатываете? И как остаться целым как личность?» По словам Гросс, которая также преподает на кафедре семейной медицины в Медицинском колледже Альберта Эйнштейна, письмо помогает им справиться с этими проблемами, заставляя их размышлять.

Связанный:

Смотрите: в напряженных больничных коридорах поющий сотрудник успокаивает пациентов

Др.Даниэль Офри, главный редактор Bellevue Literary Review, сказала, что письмо может позволить врачам замедлиться и вернуться к ситуациям, которые, казалось, проносились в данный момент.

Будучи резидентом, Офри почти не отдыхала. «Пациент умер, а койку заполнили за 30 минут», — сказала она. Но когда она писала, она могла замедлить ход событий.

«Вы можете растягивать время в прошлом. Вы можете ускорить время. Вы можете переформулировать его», — сказал Офри, доцент Медицинской школы Нью-Йоркского университета. «Вы не можете изменить то, что произошло, но есть так много способов, которыми можно написать об этом».

Для доктора Мэрилин Меллор, педиатра скорой помощи на пенсии, которая живет в пригороде Миннеаполиса, поэзия — это шанс вспомнить жизни, которые она не смогла спасти, например, жизнь ребенка, родившегося на четыре месяца раньше срока:

600 граммов ребенка,
чуть больше, чем CAN
сода в весе4
поставляются в ванне
медики.

Ребенок умер через семь часов после прибытия в больницу.

Меллор также писал о другом пациенте:

Сапфир,
почему ты перестал дышать
во время сна?

Ты забыл
его простой ритм
или следовал шепоту
о месте, свободном от печали?

«Это так тяжело, когда ребенок умирает в отделении неотложной помощи», — сказал Меллор. «И она была такой красивой. Она была одной из самых красивых малышек, которых я когда-либо видел».

И Меллор, и Шрив писали много лет. Меллор имеет степень магистра изящных искусств и недавно опубликовал небольшой сборник стихов; Шрив взял несколько уроков письма в колледже и ведет тетради с рукописными идеями. Он тоже из литературной семьи: его сестра Джинни в прошлом году была номинирована на премию Pushcart Prize, престижную литературную премию, а в баре в Бозмане, штат Монтана, проходит чтение стихов на тему бейсбола, названное в честь его покойного брата.

Доктор Майкл Шрив годами вел записные книжки. Дженн Акерман для STAT

После смерти Роуз Шрив записал некоторые свои мысли в один из своих блокнотов. Примерно десять лет спустя он увидел объявление в профессиональном журнале Minnesota Medicine о конкурсе стихов и решил написать о Роуз.

Стихотворение частично было вдохновлено открыткой, которую он получил от родителей Роуз вскоре после ее смерти.

«Спасибо за спасение жизни моего ребенка, чтобы я мог держать ее, когда она отправится на небеса», — начиналась открытка.

Эта записка помогла Шриву понять, что, хотя он и чувствовал себя неудачником в этом деле, он помог семье, сохранив Роуз в живых достаточно долго, чтобы они могли попрощаться. Он пришел к выводу, что не имеет контроля над жизнью Роуз.

«Ты думаешь, что вот-вот станешь хозяином положения», — сказал Шрив. «Вот кем ты хочешь быть. Но вы понимаете, что вы на самом деле тратите много времени, просто собирая осколки».

Поэзия — это один из способов, который Шрив нашел для выражения этого чувства.Окончание стихотворения «Роза»:

Сейчас на руках у матери
Уютно, комфортно
Моя очередь подходит к концу
Ускользнуть незамеченной

«…когда она попала в рай».

Глазами врача: Два стихотворения | Журнал этики

Бой голыми руками

Прошлой ночью, в субботу вечером
Я боролся со смертью голыми руками
внутри и над телом
61-летнего мужчины
с печеночной и почечной недостаточностью
которая началась и ухудшилась
после операции на спине.
Около 18:00 у меня было плохое предчувствие,
глядя на его анализы в 16:00,
поэтому я пошел в его комнату и нашел его
едва дышащим. Дыхание один раз
или, может быть, два раза в минуту.
Итак, я села у его кровати
и умоляла его дышать
Я ущипнула его за пальцы ног, когда он остановился.
Однажды, когда он остановился на минуту, 
и я не горжусь этим, 
но это правда, 
я провел голыми костяшками пальцев прямо по 
скобам на его животе 
спину и перед, чтобы починить кости)
и он проснулся с вздрагиванием
и гримасой
и сказал: «Что ты хочешь, чтобы я сделал?»
И зная, как им овладела смерть,
Я сказал: «Дыши!» ему, не до смерти,
, и он глубоко вздохнул, прежде чем
снова заснуть.
И так я поддерживал его жизнь, пока мы не смогли
перевести его в реанимацию, прождали с ним
час в той тихой комнате в самом конце
ортопедического отделения, только я, он и смерть,
я его щипал каждую минуту
смерть тихо подкрадывалась и проходила
я щипала его и трясла
и использовала наркан для борьбы с морфином
чтобы у него была возможность дышать
И когда я шла домой
Я немного смеялась, когда шла через подъездную дорожку
Я пропустил этапы
, потому что
в отделении интенсивной терапии ему давали всевозможные лекарства
и ставили всевозможные линии,
но я
Думаю, я действительно делаю
как хороший бой на голых кулаках в субботу вечером.

Складывание обеих рук

В воскресенье утром
теперь ясно
он умирает.
Его аммиак составляет 800 
Его креатинин составляет 6 
Диализ не работает.
Вот правда: 
Он налит жидкостью 
и дергается.
Когда печень отказывает
почки тоже отказывают
легкие перегружаются
мозг опухает.
И когда я вернусь
после разговора и молитвы с
его женой, сестрой и дочерью
(мы сложили руки
и помолились
и я попросил утешения
и исцеления
а также Воли Божией
чтобы покрыть основы)
у него мертвый мозг.
Его температура
не регистрируется, несмотря на
нагревательное одеяло.
Он не запускает вентиляцию.
Его кровяное давление составляет 50
при максимальном давлении.
Итак, я снова разговариваю с семьей
на этот раз кратко
— новости говорят сами за себя.
Его жена обнимает меня
знакомое лицо в чужой стране
и я чувствую ее напряжение и горе
пока она держится.
Сейчас никаких решений принимать нельзя, говорю я ей — 
нет вины за принятие решений.
Просто иди к нему.
Берите столько, сколько хотите.

В понедельник утром звоню в морг.
Мы сейчас занимаемся им, 
говорит интерн-патологоанатом.
Я нахожу комнату, как говорит обедающий, 
пока он ловко разрезает и вытаскивает внутренности, 
распорядитель похорон звонил мне три раза 
хочет тело. Если он позвонит еще раз, он будет здесь!
И я смотрю в тело и вижу, где костный трансплантат
аккуратно уложен в позвонки; кость чистая и свежая.
Нет легочной эмболии. Нет видимой инфекции.
Я вижу увеличенную селезенку.
Разрежьте, пожалуйста, печень
Я прошу интерна, и он разрезает ее длинным ножом из нержавеющей стали
.
Настоящей ткани печени нет,
нет приятной темной ткани, только желтый рубец, заменяющий
орган, которым должна быть печень.
Потому и называют это циррозом, глупый, 
Я говорю себе: 
Ты думаешь, что ты такой умный
Борьба со смертью
и вот еще одна потеря
в твоей длинной череде потерь.
Спасибо, говорю я патологоанатому
, и он улыбается и кланяется,
сложив обе руки вокруг ножа.

Цитата

Виртуальный наставник. 2001;3(8):275-278.

ДОИ

10.1001/виртуалментор.2001.3.8.prsp2-0108.

Точки зрения, выраженные в этой статье, принадлежат авторам и не обязательно отражают взгляды и политику АМА.

Информация об авторе

• Дэвид Шидермайер, доктор медицинских наук , занимается долгосрочным лечением диабета и гипертонии, а также обучением амбулаторной медицине и клинической этике. Он также работает в общественной клинике для малообеспеченных и практиковал в ряде других мест, включая Западную Африку и резервацию индейцев навахо в Аризоне.