Стихи о елене: Признания в любви Елене в стихах на мобильный

Войтенко Елена Владимировна | Литературное Приамурье

Войтенко Елена Владимировна, родилась в г. Белогорске Амурской области 2 марта 1988 года.

Вот что о попытке написать автобиографию пишет Елена Войтенко. «…Казалось бы, чего проще – рассказать о себе? Кто может знать меня лучше меня собой? Никто. А как пришло время – куда подевались эти знания? Слова как-то увяли и съежились, застыли в нелепых предложениях… И тогда я пришла к мысли, что обо мне лучше всего (пожалуй, даже слишком откровенно) расскажут мои стихи».

Елена начала писать с пяти лет. Любовь к слову проявилась рано. За эту любовь Елена благодарна своему отцу. Будучи школьницей, она принимает участие в литературных семинарах одаренных школьников под руководством И. Игнатенко, работала внештатным корреспондентом журнала для детей и подростков «Алые паруса Приморья» (Владивосток).

В 2005 г. у юной поэтессы 11-классницы выходит первая книга стихов «И роль у каждого своя», которая издана с помощью отца.

Она включает около 80 стихотворений. О творчестве Елены поэт и меценат Сергей Сонин отзывается так: «…стихи Елены Войтенко у меня вызвали восторг… Мне, как критику, и не к чему придраться. И это не метаморфоза. Это умение таланта находить живые зерна и взращивать их».

Талантливый человек талантлив во всем. В 2007 г. Войтенко начала сотрудничать с журналом «In Rock» (Москва) в качестве музыкального критика. В 2007 г. при поддержке Сергея Сонина выходит второй поэтический сборник «Час до полночи».

В 2010 г. в творческой жизни Елены происходит важное событие. Ее принимают в члены Союза писателей России. После окончания филфака АМГУ (2010 г.) она живет в г. Благовещенске, работает журналистом в газете «МК на Амуре», сочиняет тексты для музыкальных групп Приамурья.

Вот что пишет о поэзии Елены профессор БГПУ доктор наук С. И. Красовская  «…Поэзия Войтенко – «молодая», становящаяся. Лирическая героиня Войтенко – одновременно мятущаяся, страстная, роковая женщина и сомневающаяся, дрожащая, хрупкая…».

Острый взгляд исподлобья брошен

Словно вынут клинок из ножен…

Страсть ли? Ненависть ли

быть

может

Кто из нас и кого стреножил?

Он, быть может, обманет тоже!

Может быть, на других похож он…

На словах – так и звезд – горошин

Пять готов подарить пригоршень.

Острый взгляд исподлобья брошен.

Но сомнения тяжкой ношей —

Страсть ли? Ненависть ли

быть

может?

Дай мне сил разобраться, Боже …

 

Анализируя творчество Елены, Красовская проводит аналогии с Серебряным веком. «Поэтессу дразнят эксперименты Серебряного века. Основу поэтических тканей своих стихов Войтенко старается выстраивать на пересечениях звука и смысла – узелках.  Автор постоянно борется за связь слова и смыслы. Уровень изобретательности в словесной игре впечатляет».

На данный момент Елена Войтенко работает в должности заведующего литературной частью Амурского областного театра драмы. 

 

ПРОИЗВЕДЕНИЯ Е. В. ВОЙТЕНКО

 

Отдельные издания

Войтенко, Е. Час до полночи : стихотворения / Е. Войтенко. – Белогорск : Белогорская типография, 2008. – 88 с. – Текст (визуальный) : непосредственный.

 

Из публикаций в периодической печати и сборниках

Войтенко, Е. Бариста кофе не боится… : [о первом чемпионате среди мастеров приготовления кофе, прошедшем в г. Благовещенске] / Е. Войтенко // «Московский комсомолец» на Амуре. – 2011. – 8 июня (№ 59). – С. 2.
Войтенко, Е. Беглый набросок…; Еще одно утро…; Больно больше не будет…; Поэту! : [стихи; биогр. справка] / Е. Войтенко.  – Текст (визуальный) : непосредственный // Амур : лит. – художеств. альм. БГПУ – 2009. – № 8. – С. 23–24.
Войтенко, Е. Беглый набросок…; Риторические вопросы; О сколько раз…; Кажется, будто, обиделась…; Я тысячью вопросами… : стихи / Е. Войтенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // Амурский дилижанс. – 2009. – 1 апр. (№ 13). – прил.: С. 19. – (Проспект Пушкина).
Войтенко, Е. Беглый набросок гуашью…; Риторические вопросы ; О, сколько раз я умирала… ; Приговор ; Кажется, будто… ; Я тысячью вопросами… ; Живу моей, придуманной весной ; Словно безумная… ; Небо скажет… ; Демон танцующий… ; Ночь в стекло смеялось зло ; Он и я ; Метаморфозы ; 41-й ; Поэт в России больше ; Рождение ; Языческий обряд : стихи / Е. Войтенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // Сигнал-инфо. – 2007. – 25 апр. (№ 16). – С. 7.
Войтенко, Е. В Белогорском районе успешно работают мобильные социальные бригады / Е. Войтенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // Ведомости Белогорского района. – 2012. – февр. № 4 (66). – С. 1.
Войтенко, Е. Весенний город ; Мимоходом ; Надо! ; Полуночный звонок ; Свеча давилась воском… : стихи / Е. Войтенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // Амурский дилижанс. – 2010. – 17 нояб. (№ 46). – С. 16.
Войтенко, Е. Гончарный подряд : [в обл. краевед. музее открылась выставка керамики семьи Гуцан] / Е. Войтенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // «Московский комсомолец» на Амуре. – 2010. – 21–28 июля (№ 30). – С. 3.
Войтенко, Е. Двое среди урбанистического пейзажа ; Я – зерно ; Причины… : [стихи] / Е. Войтенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // Амурская молодежка. – 2010. – № 1 (февр.). – С. 13.
Войтенко, Е. Дорожное ; Ожидание ; У вечного цветка памяти ; Легкомысленным : стихи / Е. Войтенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // Хорошая газета. – 2006. – 20 апр. (№ 15). – С. 6.
Войтенко, Е. Игрушки на здоровье : [об открытии первой лекотеки на базе благовещ. дет. сада № 64] / Е. Войтенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // «Московский комсомолец» на Амуре. – 2011. – 30 нояб. – С. 3.
Войтенко Е. Кран в эксклюзивном исполнении : [об истории и сегодняшнем дне завода «Бурея-кран»] / Войтенко Е. – Текст (визуальный) : непосредственный // Попутчик. – 2012. – 3 февр. (№ 8). – Прил. : с. 4. – (Амурская обл.: день за днем).
Войтенко, Е. Крепость Борангалиевых : [о новом жилье для многодет. семьи Боранголиевых из с. Волкова] / Е. Войтенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // «Московский комсомолец» на Амуре. – 2011. – 5 авг. – С. 3.
Войтенко, Е. Место, где съели последнюю лошадь : [об изучении топонимики Амур. обл. канд. геолого-минералог. наук А. Мельниковым и об издании «Топонимического словаря Амур. области»] / Е. Войтенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // «Московский комсомолец» на Амуре. – 2012. – 18–25 янв. (№ 4). – С. 13.
Войтенко, Е. Нестандартный стандарт : [о внедрении нов. стандарта для нач. шк. в Амур. обл.] / Е. Войтенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // «Московский комсомолец» на Амуре. – 2011. – 29 марта (№ 30). – С. 3.
Войтенко, Е. Областной карман : [о принятии законопроекта обл. бюджета на 2011 год] / Е. Войтенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // «Московский комсомолец» на Амуре. – 2010. – 24 нояб.–1 дек. – С. 2.
Войтенко, Е. Обо всем на свете говорим : стихи / Войтенко Е. – Текст (визуальный) : непосредственный // Дальний Восток. – 2017. – № 1. – С. 121-127.
Войтенко, Е. Он и она ; Брошу камень в лицо… ; Больно больше не будет… ; И я на последнем своем вираже… ; Двое среди урбанистического пейзажа : стихи / Е. Войтенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // Моя мадонна. – 2011. – 28 сент. (№ 38). – С. 11.
Войтенко, Е. Похоронка ; Боевому товарищу : стихи / Е. Войтенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // Алые паруса Приморья : лит.- художеств. журн. для детей и подростков. – 2005. – № 10. – С. 47.
Войтенко, Е. Похоронный расчет : [стоимость похорон в Амур. обл. в три раза превышает прожиточный минимум] / Е. Войтенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // «Московский комсомолец» на Амуре. – 2010. – 4–11 авг. – С. 13.
Войтенко, Е. Правила жизни настоящего мужчины : [о директоре дет.-юнош. спорт. шк. с. Возжаевка, инвалиде М. В. Алексютине] / Е. Войтенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // «Московский комсомолец» на Амуре. – 2011. – 21–28 дек. (№ 52). – С. 12.
Войтенко, Е. Россия в двоичной системе : [об открытии регион. центра Президент. б-ки в Амур. обл. науч. б-ке] / Е. Войтенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // «Московский комсомолец» на Амуре. – 2011. – 23 дек. – С. 3.
Войтенко, Е. Солдатская песня : стихи / Е. Войтенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // Амурский дилижанс. – 2005. – 6 апр. (№ 14). – С. 13.
Войтенко, Е. Тайна старинного вазона : [об истории и легендах старин. здания на перекрестке улиц Калинина и Зейской в г. Благовещенске ] / Е. Войтенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // «Московский комсомолец» на Амуре. – 2012. – 17 февр. – С. 2.
Войтенко, Е. «Тимуровцы» на новый лад : [о работе мобил. соц. бригады, обслуживающей одиноких пенсионеров, в г. Белогорске] / Е. Войтенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // Попутчик. – 2012. – 17 февр. (№ 12). – Прил. : с. 1. – (Амурская обл.: день за днем).
Войтенко Е. Щепки летят [Текст] : [о незакон. вырубках леса в Амур. обл.] / Войтенко Е. – Текст (визуальный) : непосредственный // «Московский комсомолец» на Амуре. – 2011. – 25 марта (№ 29). – С. 2.

 

Литература о жизни и творчестве

 

Стихи о Елене | Скамейка в книжном парке

Елена — одно из самых музыкальных и светоносных женских имён греческого происхождения. Оно ассоциируется с легендарной троянской царицей, красота которой стала причиной великого раздора между народами. Эталон женственности, Елена не раз привлекала к себе внимание поэтов.

Эдвард Джон Пойнтер «Елена Троянская»

Эдвард Джон Пойнтер «Елена Троянская»

Один из последних могикан Большой Поэзии Юрий Кузнецов оттолкнулся от древнего мифа и создал стихотворение, от подлинности которого бросает в дрожь:

Юрий Кузнецов

Елена

Ты кто, Елена?.. Стар и млад

Из-за тебя в огне.

Пускай цари повременят,

Ты вспомни обо мне.

Гомер, слепой певец богов,

Донёс из пустоты

Вздох потрясённых стариков,

Но не твои черты.

Оставил славы блеск и гром,

И больше ничего.

Я угадал мужским чутьём

Смущение его.

В туманном юношеском сне

Из этой пустоты

Являлась женщина ко мне…

Елена! Это ты!

Хотя свой призрачный успех

Ни в ком признать не мог,

Тебя я чувствовал во всех,

Как славу и подвох.

Когда другая за мечты

Меня сожгла любя,

Ты приняла её черты —

Я потерял тебя.

1971

Другой поэт ХХ века Павел Васильев известен своим органическим песенным даром и трагической судьбой.

Павел Николаевич Васильев (1910-1937)

Павел Николаевич Васильев (1910-1937)

В одном из его последних стихотворений обращение к возлюбленной звучит, словно крик о помощи:

Елене

Снегири взлетают красногруды…

Скоро ль, скоро ль на беду мою

Я увижу волчьи изумруды

В нелюдимом, северном краю.

Будем мы печальны, одиноки

И пахучи, словно дикий мёд.

Незаметно всё приблизит сроки,

Седина нам кудри обовьёт.

Я скажу тогда тебе, подруга:

«Дни летят, как по ветру листьё,

Хорошо, что мы нашли друг друга,

В прежней жизни потерявши всё. ..»

Ещё одна ипостась женственности — беззаветное материнство. Вячеслав Ходасевич посвящает самое жгучее признание в любви не жене и не матери, а своей кормилице Елене Кузиной.

Как Арина Родионовна для Пушкина, Елена Кузина становится для Ходасевича образом Родины, правом на любовь к России:

***

Не матерью, но тульскою крестьянкой

Еленой Кузиной я выкормлен. Она

Свивальники мне грела над лежанкой,

Крестила на ночь от дурного сна.

Она не знала сказок и не пела,

Зато всегда хранила для меня

В заветном сундуке, обитом жестью белой,

То пряник вяземский, то мятного коня.

Она меня молитвам не учила,

Но отдала мне безраздельно все:

И материнство горькое своё

И просто всё, что дорого ей было.

Лишь раз, когда упал я из окна,

И встал живой (как помню этот день я!),

Грошовую свечу за чудное спасенье

У Иверской поставила она.

И вот, Россия, «громкая держава»,

Её сосцы губами теребя,

Я высосал мучительное право

Тебя любить и проклинать тебя.

В том честном подвиге, в том счастье песнопений,

Которому служу я каждый миг,

Учитель мой — твой чудотворный гений,

И поприще — волшебный твой язык.

И пред твоими слабыми сынами

Ещё порой гордиться я могу,

Что сей язык, завещанный веками,

Любовней и ревнивей берегу…

Года бегут. Грядущего не надо,

Минувшее в душе пережжено,

Но тайная жива ещё отрада,

Что есть и мне прибежище одно:

Там, где на сердце, съеденном червями,

Любовь ко мне нетленно затая,

Спит рядом с царскими, ходынскими гостями

Елена Кузина, кормилица моя.

(12 февраля 1917, 2 марта 1922)

Стихи Елене про Лену.

Мне нравится тобою любоваться,
Когда ты спишь и сладкий видишь сон.
Мне нравится с тобою целоваться…
Мне кажется, весь мир в тебя влюблен.

Елена, милая, нет имени прекрасней,
Светлей и солнечней, чем то, что носишь ты…
Ты каждый день собою даришь счастье,
Родней мне нет подруги и жены.

---

Прекрасна Лена как фиалка!
Как незабудка хороша,
Ей подарить весь мир не жалко
К ее ногам летит душа.

Она как будто бы из сказки!
Чего достоин только взгляд!
Свести с ума способны глазки,
Даря любовь, и рай, и ад!

---

---

В любви не может быть полутонов,
Ты либо сильно любишь, либо нет.
Признаться я тебе в любви готов,
Любимая, пусть знает целый свет,

Что, Елена, лишь тебя любить
Всегда хочу, и верным оставаться,
С тобой мне хочется счастливым быть,
А без тебя – мне трудно улыбаться.

---

Таких как ты — их очень мало!
Во-первых, ты отличная подруга,
Уже давно мы дружим, всё бывало. ..
И радость встреч и в отношеньях вьюга.

Но, Лена, всё равно мы вместе!
В твой день рожденья я желаю счастья,
Чтоб жизнь была одной прекрасной песней
И обходили все ненастья!

---

Ты красива, как цветок из рая,
И, к тому же, дьявольски умна.
Как жил без тебя – не понимаю,
Ты судьбою свыше мне дана.

Леночка, тебя я обожаю,
Ты мне всех дороже на Земле.
Всё, о чём когда-либо мечтаю,
Это быть поближе чуть к тебе.

---

Леночка моя драгоценная,
Звездочка моя ты бесценная,
Ласточка моя долгожданная,
Ягодка моя ты желанная,

Быть с тобой всегда радостно,
Целовать тебя сладостно,
Обниму тебя, крошечку,
Милую мою кошечку,

Прошепчу тебе я тихонечко,
Руку твою, стиснув легонечко:
Я люблю тебя, нежная,
Ты моя мечта белоснежная!

---

Сегодня прославляем Лену:
Она не поддается тлену,
Она из всех на свете Лен
Одна взяла нас, Лена, в плен:

Своею красотой – из сказки,
Теплом и чистотою ласки!
А от ее чудесных глаз
Всяк в страсти уж сгорал не раз!

Но все же из такого плена
Не отпускай подольше, Лена!
И никогда на сердце пусть
Не лягут боль, печаль и грусть!

---

Елена – ты сама любовь,
Осуществление желаний,
Бурлит во мне, бывает, кровь,
От сладких всех воспоминаний.

Хочу тебя я целовать,
Хочу тобою восхищаться,
И никогда не потерять,
Тебе одной лишь улыбаться.

---

Твое имя нежно тает,
На моих губах дрожит:
Чувства, что вокруг витают,
Сердце высказать велит.

Лена, ты моя награда,
Ты — мой свет и мой огонь.
И покоя мне не надо,
Если нет его с тобой.

Прикоснусь к тебе украдкой,
Обниму и растворюсь…
Будь ты горькой или сладкой —
Я тобой одной напьюсь.

Елена Образцова: Избранные стихи. Елена Образцова: Голос и судьба

Елена Образцова: Избранные стихи

* * *

Передо мной стоит картина…

Твоя могила вся в белых цветах,

Березки, грустная осина,

Осенний лист парит в полях.

И два креста:

Один у ног твоих,

Другой, прислоненный к часовне,

И для молитвы три перста,

И дальний благовест…

Вся белая, твоя могила

И черный крест…

И я одна во многолюдье.

И жуткий холод, стынет кровь.

Грядущая пугает новь…

Дождь идет, тоска, тревога,

Безнадежность давит грудь,

Вспоминанья как из рога.

Нет, тебя уж не вернуть.

Милый мой, моя отрада,

Истончилось всё в душе,

Паутинкою-оградой

Я замкнулася в себе.

Не могу говорить,

не могу ходить.

Все хочу твердить:

«Я люблю тебя».

Не забудь меня.

Дождь идет не преставая,

На ветвях висит капель.

Паутинка золотая —

Будто ангела купель…

Лондон, ноябрь 1998

* * *

Я любила тебя — сколько муки.

Хоронила тебя — сколько нежности.

Я хочу сохранить твои руки

И тебя позабыть в безнадежности.

Не забуду я осень сырую,

И как землю кидали на гроб,

И как стиснуло грудь мне больную…

Сердце мое — словно рана.

И болит и рвется оно.

Ты ушел от меня так рано,

И оставил мне горе одно.

И тоскую и плачу в ночи.

И кричит мое сердце — молчи!

Не открыли мы нашу тайну:

Как горели с тобою отчаянно!

* * *

Я помню жаркий, душный день…

И мы лежим в цветах ромашки.

Покачивается в колосьях лень,

И ползают вокруг букашки…

Больно сердцу, в голове дурман.

Страсть и нежность — разве не обман?

Жизнь прекрасна, сон на миг нам дан.

Смерть сметает всё в туман.

Твоя улыбка жжет мне душу.

Твой глаза глядят в меня.

Персты несут немыслимую ношу

Любви твоей несметного огня.

И я горю в твоих объятьях,

В твоем неистовом огне,

И я распластана как на распятье,

Принадлежащая тебе[21].

Лондон, ноябрь 1998

* * *

Тоска упавшего листа…

Тень дрожащего перста.

Предательница слеза

Застилает глаза.

* * *

Изнемогаю от любви — не гони!

О, всеобъемлющая страсть!

Хочу, хочу в нее упасть!

И гаснет мой разум.

Прости мне всё сразу!

И нежность и любовь,

Что вспыхнула вновь,

И безумие стиха…

Ночь тиха.

Ночь тиха…

У окна роза,

Что весенняя греза,

Хороша, но сломана.

Жизнь изломана.

* * *

Какое безумие — благоразумие!

* * *

Почему не хватает слов — на любовь!

* * *

Колокольный звон плывет по полям.

Полуденный зной туманит сознанье.

И гимн я пою моим Богам

За совершенство Созданья.

* * *

Как приятно лежать в винограднике

И на горы смотреть далекие.

И стоят кипарисы, как ратники,

В воспоминаньях своих — одинокие.

Пьянею я от запаха цветов,

Дурею колокольным звоном,

Слабею от мычания коров

И птичьих сладких перезвонов.

И я закрываю глаза в истоме,

И не могу шевельнуть рукой,

Лежу недвижно, как будто в коме,

В меня, наконец, проник покой.

* * *

Прекрасен сегодня petit dejeuner:

Le pain, marmelade, et lait, et caf?.

И в венах кипит, взбудоражена, кровь,

И выпрыгнуть хочет из сердца любовь.

* * *

Я такая бледная!

Сердце мое бедное!

* * *

Этот южный запах Португалии,

Он и душит и пленяет вас.

Этот яркий, красный цвет азалии

Заползает страстью в глаз.

     А потом он проникает в вены,

     Кровь вскипает в солнечных лучах.

     Хочется присесть к вам на колена,

     Потеряться в радужных мирах.

* * *

О, если б знал ты, как тоскую

О жизни прожитой моей.

Не передать мне боль немую

Незнающей душе твоей.

Как тает жизнь, слабеют нити,

Что связывали с прошлым нас.

Уже тускнеет обольститель,

Сияние прекрасных глаз.

Уже не слышу голос твой,

Не чувствую твое дыханье,

Но ощущаю сердца бой

И жажду обладанья.

И нежность твою несу чрез года,

И радость слияния душ.

И так же тоскую, как прежде, любя,

Мой бедный, любимый, единственный муж.

* * *

Ты — как маленький птенец:

Угодить боишься в сети.

Не понять еще, глупец,

Сколько нежности на свете.

* * *

       В Португалии в замке

Всё, как четыре века назад,

Жара, виноградник и месса.

И дева сидит, опершись о балкон,

И звон колокольный и он.

     И снова пришла сюда любовь,

     И духота, и слабость.

     И вновь виноградник готовит вино

     И будет дарить нам сладость.

И замок стоит, гордясь красотой,

Пленяя всех, как и прежде,

И девушки ходят сюда толпой

Теша себя надеждой.

     И так же пахнет сухой травой.

     Кузнечики скачут в пашне.

     И сердце полнится лишь тобой,

     Совсем, как в сердцах тогдашних.

     Ничто не меняется на земле,

     И ценности здесь всё те же.

     Вот только любимый приходит к зиме

     Всё реже, всё реже…

* * *

Я к морю ревную тебя, мой друг,

Что нежно целует твой след.

Я ножки твои увидала вдруг

И горько гляжу им вслед.

Ревную я к чашечке, что по утрам

Ты нежно подносишь к губам,

И к воздуху, к нёбу и к дивным цветам.

Ночь 24.XI.1999

* * *

             В Португалии

Сегодня в ночи миллионы звезд.

Небо широкое, как океан.

В громадных древах миллионы гнезд

И кажется всё, что это обман.

       Так не бывает у нас, в России,

       Таких не бывает в России звезд,

       Нет в России такой стихии,

       Всё в России на уровне грёз.

* * *

Два дня без тебя — бездна!

Без голоса твоего — грусть!

Пускай будет так, пусть!

* * *

О Боже, как ты хороша,

помолодевшая душа!

* * *

Хочу я с тобой оказаться в снегу,

Хочу я тебе согревать ладошки,

Валяться по снегу в любовном бреду,

А после нажарить в углях картошки.

И сесть у камина, согреть тебя

И выпить с тобою на счастье вина.

* * *

Хочу тебя околдовать

Любовию своею нежной,

Хочу тебя расцеловать

И страстью не обжечь безбрежной.

     Я в пение свое тебя зову,

     Тебя я впитываю телом.

     Я целый день пою и пью

     Твою любовь так, между делом.

И, опьяненная тобой,

Тебя хватила через край,

И, осужденная толпой,

Теперь не попаду я в рай.

     Я — грешница великая,

     Настолько многоликая,

     Что ты совсем запутался,

     В меня совсем закутался.

* * *

Млечный путь — как Райский сад,

Так манит к себе и тянет.

Звездный яркий маскарад,

Никого он не обманет.

* * *

     Меж звездами я лечу,

     Улыбаюсь, трепещу.

     Нет земного притяженья.

     Сердца слышу утишенье.

Я была там до утра,

Вся сиянием полна,

Вся пронизана звездами.

Свет какой, смотри, над нами!

     Звезд энергию несу.

     Я на сцену выхожу.

     Заливаю светом вас,

     Тысячи счастливых глаз.

А еще я слышу звуки

От природы, полной муки,

Эти муки вам отдам,

Вам отдам я эти муки,

Эти сцепленные руки,

Эти руки-кандалы.

Мук любовных все рабы!

     А еще я слышу ветры

     И кипящие моря.

     Пролетаю километры,

     Сама страстию горя.

Слышу, вижу я пожары,

Войны, бойни и кошмары,

Все беру я в голос свой —

И зверей щемящий вой.

     Всё вбираю я в себя.

     Сердце — полное огня.

     Голос полнится тоскою,

     Голос полнится мольбою.

Возношу мольбы к Богам,

К этим дальним берегам,

Где не ропщут, не страдают,

Где лишь страх обуревает,

     Где забыли про любовь,

     Где обманутые вновь,

     Там, где гибнут старики,

     Покидают кишлаки,

Где не думают о детях,

Где лишь деньги на примете,

Изгоняют из домов

И детей и бедных вдов.

* * *

Шепот тихого ветра.

Из прошлого белая гетра.

И старенький папин пиджак,

И надпись на нем — Жак,

И лайковая перчатка,

И перстень старинный ^— печатка,

И чье-то пенсне золотое.

И вспомнилось все прожитое.

Листаю жизни страницы,

Летят они, словно птицы,

Но птицы жизни не вернутся,

Печалию лишь обернутся.

Ну, а на эту чудо-трость

На памяти и места не нашлось.

Не знаю, вещи чьи лежат,

Лишь только пальчики дрожат.

Как странно, вещи все живут.

Наверное, хозяев своих ждут.

А их давно в помине нет.

И уж никто не даст ответ,

Кому они принадлежат.

И пальцы потому дрожат.

* * *

   Тоска по дому. Токио

Ужели Боже счастье даст

Ногою голой встать на наст

И тело жаркое бросить в снеги,

И ощутить разлитие неги,

Ноздрями в себя втянуть мороз,

И счастье ощутить до слез.

А после броситься в баню

И громко крикнуть Аню,

Чтоб привела ко мне собак,

И чтобы пива целый бак!

А после с медом чай попить,

И в этакой нирване быть,

И босиком ходить по снегу,

И ощутить безумья негу.

* * *

Так хочется вина напиться

И вновь влюбиться —

Не в мальчишку, а в мужчину,

И чтоб был он мне по чину.

* * *

Как грусть глубока,

Не объять пока!

В одиноких окошках теплится,

По земле туманами стелется,

И до звезд ей лететь далеко.

Поднимает любовь высоко

И слезинками-бисером сыплется,

И туманами синими зыблется,

И сияет алмазами яркими,

И пылает очами жаркими,

И летит чрез миры вдаль.

Не постигнуть ее печаль!

И в последнем листе плачет.

На арабском коне скачет

И в ступне на песке пропадает,

И к ладошке твоей припадает,

И струится песком сыпучим,

И на тоненьких ножках паучьих

Приползает к тебе домой,

И гоняет ее домовой:

Не поймет, что тоска-любовь

Приходить будет вновь и вновь.

* * *

Небо, отраженное в незабудках маленьких,

Солнце, раскаленное в розах аленьких.

Незабудки нежностью полны,

Розы страстью спалены.

И в одном саду цветут,

Жизнью разною живут.

* * *

Как любила тебя на спектаклях.

Ты лежал на диване в антрактах

В черном фраке и в белой рубашке,

Вспоминая цветы-ромашки…

* * *

Ушла в музыку!

Канал узок как!

Мириады созвучий,

Один другого певучей.

А есть такие больные аккорды —

Не могут выдержать клавикорды,

И маются бедные уши,

Испуганы светлые души.

И музыка есть атональная —

Криминальная.

А вот и Вагнер бесконечный,

И жемчуга Моцарта вечные,

И мощная волна органа,

H-moll-ной мессы Себастьяна,

Шопена нежные прикосновения,

И Листа дивные мгновения.

Я этой музыке отдамся —

И терпкого и бархатного Брамса.

А вот изысканный, больной,

Мой дивный Малер дорогой…

* * *

В небо уходят горы.

Тучи прячутся, словно воры.

И роскошный лес, до небес.

Поздняя осень, холод.

И по красоте голод.

А здесь

Роскошество, буйство красок —

Похоже на миллион масок,

Как венецианский карнавал.

Красок обвал.

Красные листья горят костром.

В цветах утопает каждый дом.

И водяная мельница.

Все перемелется.

И этим воздухом не надышаться.

И хочется здесь навсегда остаться.

И в горячих источниках купание,

Японских женщин обаяние,

И сауна, и ледяная вода.

Все остальное — ерунда.

Воспоминанья о тебе,

Непоправимой уж беде.

Но в доме ты сейчас со мной.

Побудь со мной, любимый мой.

Каруизава 1 /XI 2001

Просто стою и смотрю на жизнь – Учительская газета

30 марта в Театре музыки и поэзии Елены Камбуровой состоится концертная программа Елены Фроловой, в которой прозвучат песни на стихи поэтов XX века и авторские композиции, а 21 апреля – ее сольный концерт в клубе «Гнездо глухаря». Наша сегодняшняя героиня – певица и композитор, поэт, автор и исполнитель песен на стихи таких поэтов, как Марина Цветаева, Осип Мандельштам, Анна Ахматова, Арсений Тарковский, Иосиф Бродский, Леонид Губанов, Борис Пастернак, Сергей Есенин, Федерико Гарсиа Лорка, а также множества современных поэтов и на свои собственные. Елена исполняет романсы, русские народные песни, духовный стих, шедевры мировой и отечественной песенной классики. За более чем 30 лет творческой деятельности ею сочинено около 800 музыкальных композиций, из которых многие впервые узнают о перечисленных поэтах. В ее репертуаре более 1400 песен. В преддверии концертов Елена рассказала «УГ» о творческих планах, явлении авторской песни и готовящейся новой книге.

Елена ФРОЛОВА
Фото с сайта culture.ru

 – Елена, сильно ли изменил вашу жизнь 2020 год? Что из проектов удалось осуществить, а на какие повлияла вирусная ситуация в мире и связанные с ней ограничения?

– Сильно. И даже не потому что в моих планах что-то нарушилось, а потому что все вокруг изменилось так вот – в одночасье. Как в Германии, когда разрушили стену – границу между двух миров – ФРГ и ГДР: люди заснули в двух странах, а проснулись в одной и долго не понимали, что с этим делать. Так вот и у нас случилось: будто нас усыпили (на полгодика), и потом по факту мы обнаружили, что проснулись уже в другом мире. Депортация такая – целым миром. Это такое метафизическое ощущение. Помните, как в фильмах, где про звездные полеты? Чтобы люди благополучно перебрались в иные галактики и притом не постарели и не умерли от перегрузок, их усыпляют на время перелета.

Ну понятно, что дома, улицы, люди чисто внешне не изменились… Вроде бы… вот тут и возникает момент перемены, внутреннего коллапса. Во всяком случае для меня. Но так как и в прошлом, так сказать, мире, да и вообще в этом мире, я всегда существовала как-то почти нелегально, то и теперь особенного удивления нет. Хотя так никто и не может объяснить, что на самом деле с нами происходит, что это за вирус и для чего (ибо вряд ли «от» чего) эта вакцина. Можно сказать, мы попали в какой-то фантастический сериал, который оказался нашей жизнью. Ощущение реальности сильно переменилось, если не сказать переместилось.

Ну а ограничения… они в принципе всегда полезны… если, конечно, настроен что-то главное понять в этой жизни. Трудно бывает. Но именно сейчас, как никогда, есть ощущение, что Бог рядом.

– Ваш первый сборник стихов «Песня для Эвридики» увидел свет в 2007 году. Сейчас вы собираете новую книгу. Как возникла ее идея?

– Да. Было такое дело. Ее собрали и выпустили мои друзья. Самые близкие и самые давние – Алексей и Марина Захаренковы. Собственно, это был сборник моих текстов для песен. Ну и рисунки… Я им очень благодарна за такой удивительный подарок.

Сейчас… да и не сейчас, а лет 7 или даже 10 уже, как я хочу выпустить книгу, где под одной обложкой-крышей соберутся статьи и разрозненные по времени впечатления и размышления, настигавшие на путях-дорогах, которые вели меня много лет, да почти всю жизнь. Хотелось собрать ее как такое благодарственное письмо всем тем и всему тому, что меня вдохновляло, поддерживало и вело все эти годы. Конечно, невозможно туда запихнуть все, ибо даже у книги есть свои формат и эстетика, но… хотелось бы, чтобы это было. А как это сделать – вот этим я сейчас и пытаюсь заниматься. Надеюсь, что звезды сойдутся и с Божьей помощью все сложится, книга увидит свет.

– В недавних ваших альбомах «Воздух» и «Колыбельная для рыб» звучат песни на стихи Марии Тепляковой и Марии Маховой. Чем для вас близко их творчество?

– Хотя имя у них одно на двоих – Мария, люди эти совершенно разные, и поэтические миры тоже. Очень разные. С Машей Тепляковой мы знакомы относительно недавно (и познакомил нас город Суздаль). Хотя обе, как ни странно, мы выросли на берегу одного моря – Балтийского. Маша – со стороны Калининграда, я со стороны Риги. И, может быть, это общее море, которое нам обеим независимо друг от друга увиделось с холмов суздальских, и помогло одной душе разглядеть другую в общей сутолоке и суете, которая так или иначе присутствует в любом туристическом пространстве. На самом деле, что именно происходит, когда люди на этой земле встречаются душами, а не просто взглядом и сердцем, так и остается тайной. Но я очень рада, что эта встреча произошла. Ибо нам вдвоем удалось создать нечто совершенно отдельное и удивительное – некое пространство, куда в этом году мы пригласили любимых талантливых поэтов и музыкантов. Мы вместе придумали такой небольшой поэтический фестиваль звучащей поэзии «На Просвет». Он, конечно, вырос из другого фестиваля, который вот уже несколько лет я с друзьями устраиваю там же, в Суздале, «Гусли Мира», но это летний фестиваль. А «На Просвет» мы осознанно придумали сделать зимой, потому что зима – это особое время в России. Когда хочется собраться где-то вместе (около теплого очага) и согревать друг друга стихами, песнями… Это очень камерный фестиваль, где звучат та поэзия и та музыка, которые в огромном шумовом потоке шоу-бизнеса и современной развлекательной индустрии не слышны и даже не нужны (вроде как не нужны). И то, что этот фестиваль состоялся, да еще в такое непростое время, наглядно говорит о том, что существует некое особое поле, которое появляется только тогда, когда происходит Встреча. Все это говорит о том, что культурный центр как пространство появляется там, где собираются люди, по-настоящему любящие поэзию, музыку и саму жизнь.

С Марией Маховой мы знакомы очень давно. Мы часто встречались на фестивалях авторской песни. И даже выступали в общих концертах. Я, конечно, слышала и знаю Машины песни. Но как поэта я открыла ее для себя тогда, когда появилась ее книга… И не первая ее книга, а та, которую помогал собирать наш общий друг – прекрасный автор песен Сергей Труханов, а другой прекрасный автор песен, Ольга Чикина, оформила ее своими рисунками. Книга эта стала одной из моих любимых. У меня в этом смысле вообще особые отношения с книгами, они для меня такие же живые существа, как музыкальные инструменты, как для кого-то домашние животные. Даже больше. У меня много книг и много музыкальных инструментов. Но есть среди них те, которые я особенно люблю, к которым я отношусь с благоговением, но прочесть все от начала до конца или освоить – научиться играть – не получается… Зато всегда есть ощущение перспективы и того, что впереди еще много всего интересного и важного. Вот эта книга как раз и то и другое, ибо я ее люблю и часто возвращаюсь к ней, каждый раз находя что-то новое, радующее и удивляющее и почти каждый раз вынося новую песенку. Это очень счастливое общение с книгой и стихами. Я очень благодарна Маше Маховой за то, что она так же радостно и благосклонно принимает почти все мои «пропевания» своих стихов, не упрекая и не занудствуя по поводу точности и правильности интерпретации и интонационного прочтения. Такое доверие для меня очень дорого. И мне радостно, что мы продолжаем часто встречаться на всех фестивалях и программах, которые мне с друзьями удается придумать и сделать.

На самом деле эти два альбома должны были открыть целую серию таких вот моих песенных циклов на стихи современных поэтов. И есть еще два цикла – на стихи Анны Матасовой и Дмитрия Строцева, которые уже записаны… Но в связи с этим «новым временем» я пока не понимаю, в каком формате их выпускать, отпускать в мир. Формат диска меня вполне устраивал, ибо это что-то близкое к книге, которую можно подержать в руках, перелистать, в которую можно погрузиться и вместе с песнями, и без них. … Так что я пока и не знаю, куда и как дальше двигаться. Просто стою и смотрю на жизнь. На снегопад, на небо, на солнце… А потом на маленькие зеленые листики, хрупкую травушку, пробивающуюся сквозь замерзшую землю, облака… в общем, просто живу… И если бы не эта карантинная остановка, я бы еще не скоро все это увидела и разглядела. Так что в каком-то смысле я очень благодарна этому времени и состоянию.

– Кого еще из современных литераторов, если взять, условно говоря, последнюю четверть XX века и наше время, вы читаете и цените?

– Ну самое близкое – Евгений Водолазкин, «Лавр». Книга, которую, похоже, я долго ждала. И она, видимо, ждала того момента, когда нужно ко мне подойти. Я сейчас боюсь сорваться в какую-то помпезность, поэтому ограничусь просто названием. Еще с огромным интересом прочитала книги Захара Прилепина, которые он посвятил нескольким поэтам XX века: Мариенгофу, Луговскому, Корнилову и Есенину. Потрясающе написаны. Такие живые люди, с которыми ты будто общаешься и вместе с тем видишь их глазами человека не безразличного, не со стороны, но любящего. Так писала о своих современниках Марина Цветаева (она писала о тех, кого любила), и поэтому невозможно не заразиться этим прекрасным вирусом. Ибо любовь – штука заразная… Так же, впрочем, как и депрессия.

Еще очень рекомендую вам найти и почитать автобиографию Елены Камбуровой «Совсем другая песня». Ее можно найти у нас в театре. Я очень рада, что эта книга есть. Думаю, что у нее будет еще продолжение, потому что в отличие от многого, что успело разрушиться и умереть во время коронавирусной катастрофы, наш театр продолжает жить, и Елена Камбурова теперь выступает как драматическая актриса. И это счастье, что можно вот так взять и попасть на спектакли нашего театра, каждый из которых прекрасен по-своему. Я сама с огромным интересом хожу в театры на многие премьеры (теперь есть больше возможности), а в наш еще и с радостью.

А что касается книг, их очень много. Я люблю читать такую особую литературу… не художественную, как теперь говорят. О мифах, о психологии… Мои любимые книжки: «Бегущая с волками» Клариссы Пинколы Эстес, «Белая Богиня» Роберта Грейвса, книги Проппа о русских сказках, Татьяна Горичева «О священном безумии»… Паола Волкова, Михаил Гаспаров, Михаил Эпштейн… Ну, в общем, понятно. Что касается художественной литературы, то есть писателей, я все равно больше читаю поэзию. Ольга Седакова, Елена Шварц, Лариса Миллер… Это то, что всегда рядом. Сейчас стали появляться еще удивительные талантливые писатели-проповедники, которые не просто тупо-назидательные, но еще и интересные философские собеседники со временем и культурным пространством. Самый светлый и более широкий в смысле читательской аудитории, конечно, греческий священник Андрей Конанос. Светлые, ясные, добрые, мудрые книги этого грека нам просто необходимы, прописаны, как витамин С для заболевшего простудой, чтобы взглянуть на наш мир как бы чуточку со стороны, но с тем же пониманием и осознанием горечи и глубины общего человеческого заболевания, где только бескорыстно любящий взгляд старца или младенца может вернуть нам свободное дыхание и любовь к жизни.

А вот поэзия нашего отечественного поэта и священника отца Сергея Круглова как раз не несет никакой болеутоляющей функции… Но точный диагноз иногда очень важен, чтобы разобраться в том, что происходит на самом деле. Удивительной силы и глубины поэзия и одновременно комиксы о самом себе. Невероятно. Очень жалко, что сейчас его служение происходит так далеко – в Минусинске – и что ему трудно оттуда выбираться в центр страны, потому как мы его очень ждали в этом году на нашем фестивале «На Просвет». Но есть его книги, страничка в Фейсбуке. В общем, есть возможность ознакомиться с его поэзией, и это само по себе чудо.

– Расскажите немного о планах на ближайшее будущее.

– Научиться жить, любоваться миром, людьми, не осуждать так уж сильно (совсем не осуждать, конечно, не получится), не обижать, не сердиться и петь, слушать, слышать других, радоваться, любить. А еще сделать книгу, придумать поводы-фестивали для новых теплых, наполненных и творческих встреч, записать новые песни с музыкантами, гулять побольше с сыном, уделить больше внимания маме и близким людям. В общем, быть рядом с теми, с кем хочется быть рядом. А еще построить дом, вырастить сына и много деревьев. Ну как-то так вкратце.

Стихи Елены Григорьевой. Поэты по субботам — ET

Елена Григорьева — признанный детский поэт. Елена Нигри — поэт взрослый, пока ещё малоизвестный, но вот-вот «малоизвестный» можно будет по праву зачеркнуть. Не только потому, что в марте выйдет её очередная книга в 248 страниц толщиной. Григорьева и Нигри — одна и та же женщина-поэт с редким Божьим даром — ПОНИМАТЬ. /epochtimes.ru/

Елена относится к своим стихам, как к детям. Говорит, что есть у неё родные, которые «стоят у горла, мешают говорить», есть беспризорные, которых надо приодеть, причесать, есть, которые приходят ночью, будят и не дают заснуть, пока не запишет послание, принесённое откуда-то издалека и не отсюда. Елена называет себя приёмником, да, так и говорит: «Я — приёмник, поэтому нет у меня своего стиля».

Тут с ней, пожалуй, поспорю и приведу ей пример из её же биографии — отношение с Агнией Барто (кстати, тоже писавшей под псевдонимом, она была Гетель Лейбовна Волова). Барто приглашала к себе домой избранных молодых поэтесс и по вечерам, допоздна, иногда до двух ночи, рассказывала, обучала чтению стихов и другим поэтическим тайнам.

В Елене надеялась найти своё продолжение, но Елена не изменила себе, не продолжила проторённый стиль именитой и опытной поэтессы, почерпнув у неё незаменимую основу детского стихосложения — описывать взрослое состояние предельно просто. То есть не писать стихи специально для детей, а описывать своё взрослое состояние, текущее переживание ребёнку, делиться с ним доступной его восприятию формой речи.

Елена Нигри — взрослая поэтесса, ею стала после 38, когда пережила глубокое чувство любви, и во взрослую свою поэзию привнесла детскую искренность и ясность. Псевдоним «Нигри», такой забавный и детский, оказался гибридом девичьей фамилии Николаевская и мужней — Григорьева. Николаевский Лев Соломонович, отчим матери, был расстрелян в 1938 году, бабушка, как жена врага народа, сослана на пять лет в Мордовские лагеря. Еленина мама с пятнадцати лет росла одна, стала метеорологом, вышла замуж за лётчика-испытателя Деловери, но оставила фамилию отчима — Николаевская. «Недавно я набралась смелости и прочла его имя у Соловецкого камня», — поделилась Елена.

На вопрос, который не был задан прямо: «Кто Ваш любимый читатель?», Елена ответила неожиданно: «Мой любимый читатель… это пожизненные заключённые. Я с ними переписываюсь уже девять лет. Что самое удивительное, я мало чем от них отличаюсь. На духовном уровне каждый из нас совершает незаметные маленькие убийства: когда обижаем кого-то, пренебрегаем, избегаем, просто лишаем своего внимания… У меня восемь друзей-заключённых. Им я доверяю, они меня поддерживают в трудную минуту, учат терпимости. Они живые, страдающие люди. Они сами стали писать стихи, и иногда поражают меня своими откровениями, которые доступны душам только в местах не столь отдалённых. Кроме того, именно здесь, на зоне, им открывается Бог во всей своей предельной красоте и радости. Один брат написал, что ему страшно выходить на свободу — он читает и видит, что творится сейчас в России. Я его понимаю. И, кстати, те, что выходят, не находят себе места в этой жизни, если только не примкнут к какому-нибудь монастырю. Наш батюшка, отец Александр Борисов, говорит, что осуждённые — самые несчастные люди на свете, так как страдает их душа. Наверное, поэтому я и взялась за это служение, не ожидая, что одновременно буду лечиться сама. И, надо сказать, не менее моих взрослых стихов, они любят и детские стихи и сказки, пишут, что иногда плачут, читая их. А ведь ничто лучше слёз не очищает душу человеческую».

Подборка взрослых стихов Елены Нигри:

ЛОДКА

Когда ты ходишь по лесу кругами,
когда трава как бархат под ногами,
а сучья больно хлещут по лицу,
ты понимаешь: то, что будет с нами,
начертано бессмертными богами,
нас бережно ведущими к концу.
глядят безмолвно ели и берёзы,
роняют сосны смоляные слезы,
дрожат осинки, глядя в никуда,
они-то знают: скоро будут грозы,
наступят дни молчания и прозы,
и ты его не встретишь никогда.
но если вдруг спасительная лодка
мелькнёт, как позабытая сиротка
и тихо подойдёт к твоим ногам,
поверь: то неслучайная находка,
а послана тебе Гермесом ходким,
перевезти к блаженным берегам!

ШАРЛИ

А что со снегом входит в нашу жизнь?
Та чистота забытая из детства,
когда в снегу ты приходил домой
оттаивать и спать ложился, вспоминая
снежки и крепость, бой, свои обиды…
Теперь я тоже вспоминаю снег —
он лёгкий, как душа, ушедшая на небо,
единственное место на земле,
где нет людей и некому стрелять,
когда рисуешь ты свою картинку,
поджав коленку и покручивая ус…
Шарли, Париж, двенадцать человек,
и снег пошёл, чтобы прикрыть собою…

УЛИЦА

Как плачет улица весной!
забыв себя, навзрыд, ручьями,
и чей-то парусник случайный
плывёт по мокрой мостовой.
сентиментален тротуар,
он тает от любого следа,
и даже снег — паденье пледа,
переживает как удар.
весною плачет каждый двор,
уходит снег — его спасенье,
а то что будет воскресенье,
он позабыл с недавних пор.
и лишь в апреле — может, нет,
осушит слезы наконец-то,
как мост когда-то Москворецкий,
свидетель тайный многих бед…

ПРИВЕТ

Будет ли музыка карунеша или кого другого,
Будет ли тишина и темно в окошке —
Не знаю.
Но жизнь продолжается.
Течёт от времени к времени
С криками детей и их мамок,
Погонщика мула на святой земле,
Шумом машин или визгом пилы или дрели,
С колоколом, по утрам разбивающим тишину,
Голосом мужским с пластинки, грубым и резким,
Фигурки неясной то ли будды из бронзы, то ли куклы тряпичной,
Привезённой из Мексики,
Музыкой из эфира гладящей воздух,
Что дремлет с утра и до ночи в комнате пыльной,
Кухней с запахами запечённого хлеба,
Кофе чая ройбуш и куском плесневелого сыра,
С памятью о тебе, ушедшем туда,
Пьющим воду с серебряной ложечкой в банке,
Глядящим в окно, где отсветы стародавнего фонаря,
Шишечки голубой ели
И наша растворенная в пространстве любовь,
Плывущая навстречу утру,
Розовому, в лучах восходящего солнца.
Привет!
Это всё ещё я —
Одна из немногих, любящих этот мир
С его запахом, цветом, дряблостью кожи
И неистребимым желанием вечности,
Как всё, что исходит из всевышнего божества
И возвращается к своему истоку.

НОВЫЙ ДЕНЬ

Бывает день, как новая игра,
в которую играть не надоело,
в который входишь с самого утра,
как в нужное и праведное дело,
где все впервые, все незнамо как,
и так легко, как в детстве лишь бывает,
когда бежишь с соседнего двора,
и сердце от восторга замирает,
а ты один в кругу своих друзей,
готов и дальше до упаду бегать,
и отчего-то взрослым не понять,
что можно жить и вовсе не обедать…

А ЛЕС

А лес прочитан словно книга,
где все деревья — наизусть,
свободные от всех религий,
они мою разгонят грусть.
Я их листаю как страницы
усталой памяти своей,
где там и тут мелькают лица
ушедших в прошлое людей.
Но лес их воскрешает снова,
впуская в круг своих друзей
и причащает жизни новой,
как сов, синиц и снегирей…

СОСНЫ

Они стоят, не шелохнувшись,
хотя давно уже не спят,
и смотрят, как восходит утро,
и зажигает все подряд.
вот облака порозовели,
вот загорелся дальний лес,
макушки тополей и елей,
холмы, поляны, даль небес..
Они стоят весь день, без срока,
и отражаясь, сторожат —
и тишину, и свет востока,
и набегающий закат.
А ночью, в тишине беззвучья,
неслышно молятся богам.
протягивая руки-сучья
в невидимый небесный храм…

КАК ДЕТИ

Начни строку, я позже довершу,
мы где-нибудь с тобой пересекались,
я так же тихо, не дыша, дышу
и верю, что детей приносит аист.
Ты за руку возьмёшь, и мы войдём
в зелёный сад, где яблоки и груши,
и если я заплачу ни о чём,
то ты меня, пожалуйста, не слушай.
Я знаю, наши души говорят
на языке сотравий и соцветий,
один лишь шаг — и все мосты сгорят,
один лишь шаг, и мы опять как дети…

Журнал «Урал» — Елена Холодова — Стихи

Суженый

Трюмо. Свеча. Смятение.

Сорочки белизна…

И тени, как растения,

Струятся от окна.

И сладко мне, и страшно

Глядеться в зеркала.

И тишиною влажной

Повсюду мгла легла.

Я суженого вижу…

Иль чудится лицо

Мне в темноте недвижной

Сквозь тонкое кольцо?

Я разгадала верно

При трепете огня,

Кому хранит неверность

Мой милый без меня.

Колдун

Скисают сливки, и конь тревожно

Прядет ушами, шаги почуяв.

Идет неспешно седой безбожник,

Шагает сквозь темноту ночную.

Он смугл и тонок в плаще зловещем,

Его следы на земле, как раны.

И ветер с каждой минутой резче

Полощет в небе листвою рваной.

Страницы черной старинной книги

Травою, пылью и кровью пахнут.

Луна свои золотые блики

Роняет в синий полночный бархат.

И волки, уши прижав в испуге,

Из чащи что-то рычат глухое.

И тьма расступится четким кругом,

Когда огонь переплавит холод…

…Костра метанье в глазах зеленых

И шевеление губ бескровных.

И страшно, гулко вздохнули клены

Сквозь частокол тополей неровных.

А чернокнижник глядит на пламя.

Волки смыкают тесней кольцо…

…Снова и снова рисует память

Площадь, костер и Ее лицо…

Мы остались в живых

Володе К.

Ты говоришь мне, что скоро весна,

Я говорю тебе: скоро разлука.

Ты обещаешь тепло после сна

И подаешь мне холодную руку.

Знаешь, от света так больно глазам.

Шторы задерни. Пожалуйста, тише…

Слышишь, как громко кричат небеса?

Что я?.. Ведь ты же не можешь их слышать…

Ты же простой. Ты родной. Ты земной.

Жарким виском прижимаюсь к запястью

Я твоему…

Горячо и темно.

Душит слезами погибшее счастье.

После я стану тебя узнавать

В ликах рублевских, в сиянии снежном.

Если осталась в груди моей нежность,

Значит, я все же осталась жива…

Ожиданье

Тьма истончилась, стала теплее губ,

Капает с пальцев — чуткая и чужая.

Шепот бессвязный канет в ночную глубь.

Глубь этой ночи мерю, глаза сужая.

Тушит шагов шуршанье пушистый снег.

Мне остается звездам тревогу вверить.

Где ты, скажи, я открою в жестокий век

Двери!

Тьма истончилась, шелком скользит сквозным,

Не остужая жара ладоней влажных.

Я позабыла, утром какой весны

Ты возвратишься…

Ждать без надежды — страшно…

Тьма истончилась, стала прозрачней сна…

Настежь открыты двери… Оплыли свечи…

Звонкой прохладой плещет вокруг весна,

Глухо ей вторит стоном седая Вечность…

Желанье тепла

Так холодно — даже с тобой,

Так холодно — даже в тепле.

Узорная, тонкая боль

Живет на замерзшем стекле.

Так хочется что-то сказать…

Но холодно — голос застыл,

И больно усталым глазам

От этой сплошной темноты.

Так холодно… Значит, зима

В душе и на Млечном Пути.

Наверно, так сходят с ума,

Чтоб больше в себя не прийти.

Так холодно…

Даже когда

Сплетаются ночью тела.

Мучительно жгут холода,

И нет,

и не будет тепла.

***

Я — откровенней Иоанна Богослова,

Ты от меня не вырвешься к другим.

Я каждый раз оказываюсь новой,

Как вспыхнувший под утро георгин.

Я — роковой дебют небесных бешенств,

Раскатом отдающийся в тиши.

За всякий грех, за всякую погрешность

Плачу самосожжением души.

Я ворожу, как ведьма на погосте,

(Чума проклятий, ляг на сотни миль!).

Неспелый жемчуг жизней сыплю горстью

В Твои глаза, закрытые на Мир.

Ночное

Если вдруг сердце в груди не поместится,

Если ладони прохладны, как озеро,

Спрыгни ко мне с золотистого месяца

С черными, хрупкими, мертвыми розами.

Я для цветов этих — темных, пророческих —

Приберегла эту вазу разбитую.

Эти осколки — залог одиночества,

И оттого я любому завидую.

Не было, не было, не было, не было

Ровной дороги — все кочками, кочками…

Я прокляла это небо… И —

Не удостоилась даже пощечины.

Только судьба с поседевшими лохмами

Выбор давала такой же, как Фаусту. ..

Милый, ну разве не видишь, что плохо мне,

Ну, обними меня взглядом, пожалуйста!

Сердце мое заковали морозами,

Тянут в пространство беззвездное волоком…

Я просыпаюсь и вижу: на столике

Целая ваза со свежими розами…

Четыре стихотворения Елены Гарро

Елена Гарро с Октавио Пасом и их дочерью Лаурой Хеленой Пас Гарро в Париже.

Примечание редактора

Следующие стихи были переведены коллективом в составе:

• Адель Лонас. Переводчик. Магистр испанского языка Университета штата Колорадо.
• Олац Паскариу. Учитель испанского. Магистр испанского языка Университета штата Колорадо.
• Сильвия Солер Гальего. Переводчик и ученый.Доцент Колорадского государственного университета.
• Франсиско Леаль. Писатель и ученый. Адъюнкт-профессор Университета штата Колорадо.

Эти переводчики работали под руководством Патрисии Росас Лопатеги, доцента Университета Нью-Мексико. Латиноамериканская литература сегодня благодарит эту выдающуюся команду за их ценный вклад.

 

Введение

Хотя Елена Гарро является известным и уважаемым латиноамериканским писателем, она в основном известна своей прозой, романами и политическим подавлением ее работ в прошлом в ответ на ее социальную активность и феминистские взгляды.Однако многие не знакомы с ее стихами, которые впервые были составлены и опубликованы доктором Патрисией Росас Лопатеги в Cristales de Tiempo (UANL) в 2016 году. 

Перевод Cristales de Tiempo , который уже начался, начался после визита и презентации д-ра Лопатеги в сентябре 2017 года в Университете штата Колорадо (CSU). Доктор Лопатеги, помимо того, что был редактором и составителем Cristales de Tiempo, , также был давним другом Елены Гарро и был ее литературным агентом.После презентации д-р Лопатеги предложил нам совместно перевести четыре стихотворения Гарро, включенные в эту подборку.

За исключением стихотворения «El llano de huizaches», великолепного длинного сюрреалистического стихотворения, мы выбрали стихотворения, объединенные одной общей темой: любовными отношениями. Наша идея заключалась в том, чтобы подчеркнуть конфликтные отношения Гарро с писателями ее времени, например, с ее предыдущим мужем Октавио Пасом и с Адольфо Биой Касаресом; мы также хотели подчеркнуть сжатую силу и частую ярость ее поэзии.

Из-за сложной и метафорической природы поэзии Гарро ее перевод представляет собой как интеллектуальную, так и лингвистическую проблему, связанную с определением того, как достаточно искусно манипулировать языком перевода, чтобы передать как смысл, так и стиль исходного текста. Тем не менее, совместный характер перевода способствовал решению лингвистических проблем; в то время как английский — мой первый язык, но я выучил испанский, более характерный для Мексики, испанский — первый язык моих коллег.Мы перечитываем оригинальные стихи и переводы, чтобы сравнить их на соответствие методу и голосу. Мы отмечаем любые предложения по нерешенным проблемам, но также подчеркиваем любые сомнения относительно конкретных выражений, выбора слов и т. д. После этого, когда мы встречаемся лично, мы обсуждаем значение и возникающие проблемы перевода. После решения всех оставшихся проблем с переводом мы передаем их на окончательное рассмотрение доктору Сильвии Солер-Гальего, профессору перевода в Университете штата Колорадо.

Доктор Лопатеги запросил перевод Cristales de Tiempo специально для публикации сборника на английском языке. Ее желание состоит в том, чтобы повысить осведомленность и признание поэзии, личности, таланта и жизни Гарро и сделать поэзию Гарро доступной для более широкой аудитории. Точно так же это также способствует более глубокому пониманию опыта, отношений и других факторов, которые повлияли на ее работу в целом. По той же причине перевод Cristales de Tiempo позволит изучить ключевой компонент работы Гарро в программах «Женские исследования» и «Исследования чикано», чтобы понять его значение и влияние, выходящее за рамки литературных исследований.

Возможность перевести работу такого известного автора в латиноамериканских письмах, в латиноамериканской женской литературе и представить канон ^-го -го века испаноязычных авторов-феминисток является редкостью. По той же причине, осознавая уникальность возможности, наша цель состоит в том, чтобы создать перевод, отражающий талант Елены Гарро и стремление доктора Лопатеги делиться поэзией Елены Гарро, а также нашу собственную приверженность художественному переводу и уникальный интеллектуальный вызов, который он представляет.

Адель Лонас

 

О. 

Весь год зима рядом с тобой,
Царь снегов Мидас.
Ласточка, спрятавшаяся в волосах 
, убежала.
Язык больше не производил ни
рек, проходящих через соборы, ни эвкалипта 
в башнях.
Сквозь щель бежала синяя волна
, в центре которой качался голубь.

Белое небо опустилось, чтобы утопить
деревья.
Ложе — ледник, пожирающий
мечты.
Появился ледяной кинжал
, чтобы тщательно разрезать
маленькую красавицу, которую я защищаю.

Солнце с каждым днем ​​удаляется все дальше на
от моей орбиты.
Рядом с тобой только зима,
друг.

18 января 1955 г.

 

Равнина Уисаче

Елена!
Я слышу свое имя, я ищу себя.
Осталось только это ухо?
Тот, кто слышит мое имя на холмистой равнине?
Имя мое, так кричали на четыре ветра,
ночью, на равнину смерти?

Елена!
Странно, что, четвертованные,
мои конечности продвигаются по равнине huisache.
Имя больше не объединяет их и не дает им имени.
Странно, что еще выдвигают
и что в центре пасть пустоты.
Теперь мое имя зовет их:
Иди сюда, нос Елены!
Иди сюда, рука Елены!
Только ночной горшок остается непоколебимым, прикрывая голову
, что лунатизм валяется в долине huisache.
Остался ли пинок?
Кто-нибудь еще приходит поиграть в мяч?
Никто не забыл хороший плевок клыка 
для головы, катающейся среди huisache?

Елена!
Мое имя взывает к ним:
Иди сюда, рука нога шея!
Прошли годы с тех пор, как они танцевали врозь
в стране кос.
Есть ли кто-нибудь, у кого осталась мокрота
из глаза, закрытого плевками?

Елена!
Голос исходит из глубокого центра моего пупка.
Кто-то живет в пупке и зовет меня.
Голос бежит, чтобы поймать бегущие
ноги среди huisache
и руки, которые танцуют сумасшедший танец сумасшедших пальцев
без грифельной доски, без карандаша, без ребенка, без любовника.
Ищу себя. Я нашел себя.
С сухой ветки свисает одна из моих губ.
А теперь там бегает язык
, который рассказывал школьные уроки:
Rosa rosae…
Что он там делает, так далеко от доски,
выброшенный в долину huisache?

Елена!
Ищу себя. Я нашел себя.
Никто не уберет ночной горшок, покрывающий пейзажи,
птиц, увиденных в ослепительных балдахинах,
вершину звезды, на которой я висел
и слоги моего имени, качающие меня к прошлому
и будущему, оба из золота
прежде чем быть вот, ты кричишь на себя
среди huisache.
Не надо смотреть и в отверстие аорты.
Джентльмены, мекату, чтобы хорошо связать его!,
чтобы он никогда больше не попал в центр этого сердца
что растянулась красная луна, упавшая на равнину huisache.
Понравится ли это дамам и господам
лежать, освещая красный huisache
в долине, где катится мой пупок, 
как шарики, катившиеся прежде, зовя меня?
Щелкни! Нажмите! Нажмите!

Елена!
Мой белый позвоночник змеиным
продвигается к черному колодцу пустоты.
Есть ли какой-нибудь атласный каблук,
из тех благочестивых атласных каблуков, которые женщины носят
, чтобы размозжить себе голову?
Четки и приличия в руки, были дамы!
Чековая книжка и порядочность в руки, господа!
Равнина, эта равнина для нищих.
Дамы и господа живут вдоль проспектов
из картона и пьют индейскую кровь.

Елена!
Ищу себя. Время есть, колодец еще далеко.
Зубы, свободные от десны, выдвигаются небольшими скачками.
Пока не упадет последний из них,
пока не упадет торжественный колокол, который председательствовал
над нёбом, и слово не упадет, я не смогу ответить тебе.

Елена!
Я говорю вам, что я ищу себя, что я нахожу себя.
Подождите, пока последний гвоздь не попадет в черный колодец.
Равнина huisache длинная!
Равнина huisache широка!
Чтобы пересечь его, нужны века!

 

Иностранец

Туда, где мы находим пропажу
Туда, куда уходит то, что было
Туда, где умершие умирают
и бывают дни, когда они оживают и повторяют
действия до своей смерти
Туда, где плачут слезы, плачут
снова без крика
и где нематериальные губы ищут друг друга
и встречаются уже без тела
Там где мы вдруг дети
и у нас есть дом
и где города фотографии
и их памятники живут в воздухе
и есть кусочки садов привязаны к некоторым глазам
Там, где деревья в пустоте
Там, где есть любовники и родственники, смешанные
со знакомыми предметами
Там, где после траура приходят праздники
рождения после смерти
дождливые дни
после солнечных дней
Там, одиноко, без времени , без детства,
комета без происхождения, чужой пейзаж
прогуливающийся среди незнакомцев
Там ты живешь,
где память остается дес.

Париж, 1951

 

А А.Б.В.

Что каждая моя слеза
Топит каждый твой день в соли
И каждый твой день становится скалой
И когда ты мечтаешь, Будь только ты один
Затерянный в соленых озерах,
Мертвый под соляным ветром.
То, что ты смотришь в глаза смерти
в глаза, которые ты смотришь и которые смотрят на тебя
и замысловатые дорожки моих слез
той пятницы
впиваются в твою кожу
пока не сделают из тебя татуированную маску.
Что мои слезы имеют силу
стереть твою память о блаженстве
и что пустые дни сковывают твою скуку.
Одного этого достаточно
, чтобы испортить сладчайший из фруктов
, а другого, чтобы ослепить тебя от красоты.
Что одна слеза моя, нежная, легкая,
станет скалой
и все бурной рекой
в которой ты плывешь против течения
на все века грядущие
в погоне за светящейся точкой
обманчивая неподвижная звезда
как эта необъяснимая беда
погони за той пятницей
этот каменный балкон
это прощание
это дерево парящее в одиночестве в ночном воздухе
все больше отдаляясь по мере того как я продвигаю
в памяти.

Токио, 11 октября 1952 г.

Перевод Адель Лонас, Олатц Паскариу, Сильвия Солер Гальего и Франсиско Леаль

Под редакцией Патриции Розы Лопатеги

Поэзия Елены Шварц | InTranslation

Орфей

Было страшно
на обратном пути:
Было хрипит, свистит,
Хрюкает, кашляет.
Эвридика: Не оглядывайся, не смей,
………….Место дикое.
Орфей: В этом шипении я не узнаю
………….Голос моей Эвридики.
Эвридика: Прежде чем я покину тьму, берегись,
………….Я хуже дракона.
………….Я могу стать прежним собой только
………….Когда увижу лазурное небо.
………….Я стану собой прежним, когда буду дышать
………….Сначала до боли – кажется, что близко,
………….Кажется, я слышу
………….Море и ветерок.
Голос был короткий, дикий,
Борода шумела на ветру.
Орфей: Мне так страшно, а вдруг я поведу к звездам
………….Кто-то другой, не ты, Эвридика…
Он оглянулся, терзаемый сомнениями—
Змея, широкая, как ствол дерева,
Поспешил сзади с умоляющими глазами,
И, испугавшись, отпрыгнул в сторону.
Дорогие худенькие руки с милым шрамом
Протянувшиеся от подлого уродливого живота —
К нему — он робко коснулся ее ногтей.
—Нет, твое сердце меня не узнало,
Нет, ты меня не любишь—
Змея зашипела с улыбкой.
Нет, нет! Мне этого не надо — она угасла
Как дым во мраке ада.

1982

*          *          *

Сердце, сердце, я должен тебя выслушать,
Но не могу даже взглянуть на тебя,
Маленькая боксерская груша,
Избитая изнутри.
Что в тебе бьется, клюет-
Этакий астральный цыпленок
Что больно разобьёт яичную скорлупу и скажет:
………….— Я не смерть, я твой двойник?
………….Что мне делать в моей беде?
Боюсь я своего сердца,
Я его не кровью омыл
А водою дней; отсюда мой гнев.
Я презираю тебя, сердце, не за то,
Ты темный, ты чужой,
А за то, что ты умный,
Хитрый и одинокий.

1989

Корона

(столпник, стоящий на голове)

…………. Ты царь — живи один.
…………………….Александр Пушкин

*
Я король — падший, лишенный
Воды и огня,
Но с головы моей не сорвать
Моя древняя халявная корона.
Этот огненный ободок,
Печать, золотой обол
Сияет вверху —
Чтоб дух
Нашёл меня в бездне,
Дыхание в кольце
Сдувая пыль с макушки —
Этот крошечный островок воздуха
Всё мое королевство.
Это мой столб —
Но не босиком —
Подняв бровь
В него я врастаю.

1998

Стихи Аны Елены Пены в переводе с испанского

СТРАХ

Бедные пьяные и глубоко раненые люди
, которые верят, что любовь лечит все.
А сейчас обычно видят, что
происходит случайно.
Мы пьем самые страшные яды
и катаемся по самым гнилым болотам.
Мы вдыхаем пепел
и когда все кончается, мы шепчем приглушенными голосами
«пожалуйста, не забывай меня, пожалуйста, не забывай меня
, пожалуйста…».
Останки трупов
прячутся в том, что я пишу.
Они кричат ​​между строк «Я существую!»,
«Ты говоришь это из-за меня!»
«Правильно? Правильно?»
Смотри, дорогой, отстань.
Получается, что мы видим вещи такими, какие мы есть
, а не такими, какие они есть.
Девушка, которой я так боялся стать
, теперь не может существовать
, и она растворяется в пузырьках
у кромки воды.
Какое самое грустное слово на свете? Скажи это.
Чего ты больше всего боишься? Признаваться.
Давай, нарисуй монстра, хорошенько его изучи и
потом подумай…
Не слишком ли он на тебя похож?

ЭЛЬ МИЕДО

Pobres humanos borrachos y malheridos
que creen que el amor lo cura todo.
Y ya ven que, casi siempre,
sucede por failure.
Bebemos de los peores venenos
y nos revolcamos en lodazales inmundos.
Esnifamos las cenizas
y cuando todo se acaba susurramos en voz baja
< porfavor…>>.
Restos de cadáveres
se esconden en lo que escribo.
Gritan entre lineas, <<¡existo!>>,
<<¡eso lo dices por mí!>>
<<¿Verdad? ¿Вердад?>>
Мира, кариньо, но танто.
Sucede que vemos las cosas tal y como somos
y no tal como son.
La chica en la que tanto temía convertirme
ya no tiene posibilidad alguna de existir
y se deshace entre burbujas
a este lado de la orilla.
¿Cuál es la palabra más triste del mundo? Дайм.
¿Cuál es tu miedo más profundo? Confiesa.
Vamos, dibuja un monstruo, obsérvalo bien yluego piensa…
¿No crees que se parece mucho a ti?

<3

Она влюблена и думает, что никто не замечает,
но у нее облако вокруг головы,
розовая как сахарная вата, а зрачки у нее
две огромные круглые черные маслины.
Она могла ходить по воде,
летать по воздуху, пересекать горящие угли или
разбивать битое стекло без ожогов
или единой царапины.
Да, я вижу это,
полностью пораженный, очарованный, сумасшедший, ошеломленный,
сумасшедший и в горячке, как собака.
Кажется, я помню, как это было.

<3

Está enamorada y Cree Que no se le nota,
pero tiene una nube sobre la cabeza,
rosada como el azúcar hilado, y sus studentas son
dos enormes y redondas aceitunas negras.
Podría andar sobre el agua de tanto como flota
en el aire, caminar sobre brasas ardiendo o
pisar cristales rotos sin quemarse ni hacerse
rasguño alguno.
Si, lo veo,
está coladísima, prendada, ida, conmocionada,
chiflada y encelada como una perra.
Creo Recordar с эпохой.

БЕЗДНА

Я живу на дне моря, в темном раю.
Глубинная рыба с собственным светом, который освещает пути
красноватыми и розовато-лиловыми тонами.
Я убийца, которого никто не поймал
, потому что я не оставлял следов.
Слишком хорошо для этого и для того,
но слишком плохо для меня.
Я живу в поэзии проклятого
и умираю — и горю —
в молитвах преданных.
Если вы хотите узнать меня или закончить убивать меня
, просто назовите мое имя
и дайте мне обещание, которое вы не сможете сдержать.

АБИСАЛЬ

Habito en el paraíso oscuro del fundo del mar.
Pez abisal кон luz propia дие alumbra лас calles
кон tonos rojizos у malva.
Soy la asesina a quien nadie pudo dar caza
porque no dejé pistas.
Demasiado buena para este y para el otro,
pero demasiado mala para mí misma.
Vivo en la poesía de los malditos
y muero —y ardo—
en las oraciones de los Devotos.
Si quieres leerme o acabar de matarme
tan solo pronuncia mi nombre
y prométeme algo que no puedas cumplir.

Шестигранник

Я всему скажу ДА.
Стреляйте в воздух ядовитыми стрелами
и заражайте его безумной любовью.
Спрячь маки в мою грудь
, чтобы ты поверил, что мое сердце обливается кровью
, пока я с радостью срываю их лепестки.
Я вижу огонь богов, сияющий
в пламени зажигалки.
Я могу сделать все,
Все, что я пожелаю, сбудется.
В воздухе все волшебно и таинственно.
Иллюзия и недоумение.
Мне достаточно поцеловать
кончик пальцев дьявола
, чтобы направить его руки
и расположить их там, где я хочу.

ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ НАД МНОЙ ВЛАСТИ, САТАНА.

Не сегодня.

Я напишу это на доске сто раз.

[разрыв страницы]

Сбросьте меня с лестницы, чтобы доказать
, что бы ни случилось, со мной все будет в порядке.
Что все, что я пишу, сбудется,
станет плотью.
Стихотворение — это не горстка красивых букв
без порядка и смысла,
это мощное заклинание любви и смерти
которое взрывается тебе в лицо, бац!
После взрыва уже ничего не будет прежним.
Давай, не бойся, открой окно.
Мне не терпится вдохнуть клей
, который держит нас вместе
и полететь над сонным городом
в ведьмин час.
Если ты это читаешь,
Я кот, который мяукает на твоей крыше.
Впусти меня.

ЭЧИЗО

Отправляйтесь на поиски того, что нужно сделать.
Lanzar flechas venenosas al aire
y enfermarlo de loco amor.
Esconder amapolas dentro de mi pecho
para que creas que mi corazón se desangra
mientras lo deshojo feliz.
Veo brillar el fuego de los dioses
en la llama del mechero.
Puedo hacer cualquier cosa,
lo que pida se cumplirá.
En el aire todo es magia y enigma.
Иллюзия у desconcierto.
Tan Solo Tengo Que Besar
Ла-Пунта-де-лос-Дедос-дель-Диабло
Para Guiar Sus Manos
y Колокарлас Donde yo Deseo.

NO TIENES PODER SOBRE MÍ, SATÁN.

Хой нет.

Voy a escribirlo en la pizarra cien veces.

[разрыв страницы]

Lanzarme escaleras abajo y comprobar
que haga lo que haga saldré ilesa.
Que todo lo que escriba se hará verdad,
se hará carne.
Поэма не является пуньядо де Letras bonitas
грех orden ni concierto,
эс ип potente conjuro de amor y muerte
que te explota en los ojos, ¡bang!
Después del estallido, nada vuelve a ser igual.
Vamos, no temas, abre la ventana.
Estoy ansiosa por esnifar ese pegamento
que aún nos mantiene unidos
y sobrevolar la ciudad somnolienta
en la hora bruja.
Si estás leyendo esto,
soy la gatita que maúlla en tu tejado.
Вход Дежама.

МЕДУЗЫ

Ты прекрасна и прозрачна
как плоть медузы.
Одинаково ядовит,
всегда раздражает.
Я никогда не знаю,
где и как держать тебя
, чтобы ты не причинил мне боль.

МЕДУЗЫ

Eres hermosa y Transparente
como la carne de las medusas.
Венерический раздражитель,
раздражающий фактор.
Nunca sé
por dónde y cómo cogerte
para no hacerme daño.

---

Ана Елена Пенья родилась в Мурсии, но проживает в Валенсии, где получила высшее образование в области изящных искусств. Она художник и иллюстратор в направлении поп-сюрреализма. Она пишет рассказы и стихи уже несколько лет, а свою первую книгу опубликовала в 2010 году.

---

Больше переводов читайте на нашем сайте здесь.

---

Об авторе

Ханна Бишоп получила степень магистра искусств в области поэзии в Массачусетском университете в Амхерсте. Она родом из Нью-Джерси. Она работает в гастроэнтерологическом кабинете, но обычно предпочитает читать стихи разглядыванию картинок кишечника.Ханне особенно нравятся сладости, мультфильмы, забавные факты и ее собака Тик. Ее работы публиковались в Noble / Gas Qtrly, Seneca Review, Eye Flash Poetry, ellipses, fautline и Yes Poetry. Ее можно найти в Instagram и Twitter @bishplease3.

Masque Елены Бирн — Tupelo Press, независимое поэтическое издательство

«Самым большим комплиментом греков в адрес Одиссея было назвать его «мириадами разума». Можем ли мы сказать об удивительной последовательности Елены Карины Бирн, что она «замаскирована мириадами масок?» тема маски во множестве прозрений и воображений, почти столь же богатых, как и само сознание.— Грегори Орр

«Древний, размножающийся, расточительный и пророческий, как сам язык — «Я тот смазанный механизм ереси и слухов» — эти стихи могли исходить от самого Дельфийского оракула…» — Angie Estes

«Мгновенно щекотливый и медленно наркотический, язык любопытного указателя масок Елены Карины Бирн в ее книге почти сбивает с толку строгость его древней формы, поэтического каталога. И все же нельзя не проследить за голосом, пронизывающим эти завесы из слов, некогда люциферианским и ужасно уязвимым перед собственной силой, провожающим и покидающим читателя в пестрое пространство, напоминающее один из великих русских балов Толстого, — социальная и эротическая перспектива, переработанная в стремительные жесты. Можно только поддаться голому герметизму этой книги» — Дэниел Тиффани

В стихах, кипящих чувственностью, Елена Бирн красноречиво раскрывает, а затем осторожно срезает, слой за слоем, маски, которые мы носим, ​​пока не обнажится наша самая тайная сущность. Притворство ниспровергается в ее экзотических и наэлектризованных образах, неудержимо вовлекающих читателя в беззастенчиво интимный внутренний диалог.

Елена Карина Бирн является модератором поэзии The Los Angeles Times Книжный фестиваль и в течение 12 лет была региональным директором Американского общества поэзии.Ее первой книгой была «Горючая птица » (Tupelo Press, 2004). Среди недавних публикаций: The Yale Review , Paris Review, American Poetry Review, Poetry, Ploughshares, TriQuarterly, и Best American Poetry 2005.

Елена Карина Бирн является автором книг Squader (Omnidawn 2016), MASQUE (Tupelo Press, 2008) и The Flammable Bird (Zoo Press 2002), , а также бывшим 12-летним региональным директором Поэтическое общество Америки и недавний финальный судья премии Кейт и Кингсли Тафтс в области поэзии. Она является внештатным профессором, редактором, консультантом по поэзии и модератором The Los Angeles Times Фестиваля книг и директором литературных программ The Ruskin Art Club.

Ее обзоры книг и поэтические публикации, среди прочего, включают Pushcart Prize XXXIII, Лучшая американская поэзия, Поэзия, The Paris Review, American Poetry Review, TriQuarterly, The Kenyon Review, Denver Quarterly, Colorado Review, Slate, Volt, Diode, Poetry International, Ploughshares, OmniVerse, Verse,   Академия американских поэтов Poem-A-Day, Black Renaissance Noire, Антология журнальных стихов и Ежегодник американской поэзии, и BOMB.  Елена только что закончила сборник эссе под названием V oyeur Hour: Размышления о Поэзии, искусстве и желании .

Достаточно хитрости: маска

Истина целиком и полностью зависит от стиля.
— Оскар Уайльд

На каждый белый шум приходится стиральная машина и груз
вашего имени. Зеркало во рту.
Неизлечимый взгляд в глазах, французский жених
восхищения
тобой.Не все

роет себе могилу. Некоторым просто нравится ощущение
лопаты, погребальный запах рыхлой
земли, искусство лица.
Вот что я тебе скажу: я заберу твой мозг всего за несколько дополнительных монет.
Я буду твоей сказкой о небылицах и темных шоколадных яблоках, оставленных
на твоей подушке. Я буду ребенком, переходящим
улицу, которую ты никогда не видел

в голубых и слепых глазах памяти.
Я даже отведу тебя на обед в парк развлечений, созданный для бедных.
Мы съедим все, что движется, даже пойманных
птиц своими руками.
Да, за непреднамеренное радуюсь.

Можешь ли ты винить меня?

Весенняя маска: разбитое сердце

                           И кто просил у весны
царство чистого воздуха?
                                                                          — Пабло Неруда

Глубокий сон, блеск и гольян, наполовину
съеденная роза или
последнее средство, любимый порыв
место здесь
покрытый скошенной травой и человеческим пеплом
эвкалиптовый навес
высоко над ней, где он
держал в уме (сзади)
резкий ветер дует к ее голове
где сад
никогда не был Евой, почерневший сиренью
всю зиму заслоняющий этот свет, плотные зеленые почки-
языки, металлический
вкус ранней зелени, когда она не знала
лучшего

отклеить мокрые лепестки обратно зубами
или вызвать холод
из-под всех дверей, новый сшитый фай
изо льда на окнах
вуаль для лица, паутина марля, неудавшаяся прочная
грация, кружевное шипение
отсутствие угрызений совести, так что это весна
может прийти на
с ее чистым воздухом и чистой землей
двенадцать рук о
n двенадцать часов подметая
волосы невесты, она становится
бумажным змеем, возносящимся к неприличной
синеве его.

 

Русская версия: Избранные стихи Елены Фанаиловой МЯГКАЯ ОБЛОЖКА

Описание

Поэзия. Лауреат премии «Три процента» за лучшую переведенную книгу 2010 года в области поэзии. Перевод с русского Стефани Сандлер и Жени Туровской. Стихи Елены Фанаиловой охватывают самые разные темы: от радостей и бедствий повседневной жизни до политического зрелища и эстетического триумфа. Они доводят до новых пределов давнюю в русской поэзии тенденцию привносить в традиционный стих более разговорный и красочный язык.Ее стихи показывают, что она много знает об истории поэзии, и она применяет эти знания в стихах, которые показывают России зеркало ее собственного прошлого и настоящего. Всем, кто хочет знать, почему поэзия все еще важна, или кто хочет узнать о жизни в постсоветской России, следует прочитать ее работы. В прошлом врач и преподаватель искусства и психологии в Воронеже, Фанайлова сейчас работает корреспондентом Радио Свобода в Москве. В 1999 году она получила премию Андрея Белого, одну из самых желанных литературных премий России.

Биография автора

Елена Фанаилова – автор восьми сборников стихов. Ее стихи переведены на десять языков; в английском переводе они вошли в сборники Contemporary Russian Poetry (Dalkey Archive, 2008), The Anthology of Contemporary Russian Women Poets (University of Iowa Press, 2005) и Crossing Centuries: the New Generation of Russian Poetry . (Дом-талисман, 2000). Лауреат премии Андрея Белого (1999), премии «Московский счет» (2003), премии «Знамя» (2008).В 2013 году она получила стипендию в Риме Мемориального фонда Иосифа Бродского. Книга в итальянском переводе Лена и люди была опубликована в Риме в 2015 году, переведена и отредактирована Клаудией Скандура. РУССКАЯ ВЕРСИЯ (Ugly Duckling Presse, 2009/2019), ее первая книга в английском переводе, получила в 2010 году награду журнала Three Percent за лучшую переведенную книгу. Фанаилова родилась в Воронеже, в центральной части России, изучала лингвистику в Воронежском государственном университете и изучала медицину в Воронежском медицинском институте. Она работала врачом, профессором университета и журналистом. На «Радио Свобода» Фанаилова была ведущей радиопрограммы «Вдали от Москвы», где освещала широкий круг тем, от блокады Беслана до новой русской прозы. В последние годы ее журналистика была сосредоточена на Центральной Европе и Балканах. С 2012 по 2018 год она много путешествовала по Украине, беря интервью у украинских интеллектуалов для Радио Свобода. Она живет в Москве.

Автор Город: МОСКВА РУС

Куртка 36 — конец 2008 г.

Куртка 36 — Конец 2008 г. — Русская поэзия: Елена Фанаилова: Тр.Стефани Сэндлер и Женя Туровская

Это произведение занимает около 10 печатных страниц. Это авторское право © Елена Фанайлова и Стефани Сандлер и Женя Туровская и журнал Jacket 2008. См. наш [»»] Уведомление об авторских правах. Интернет-адрес этой страницы: http://jacketmagazine.com/36/rus-fanailova-trb-sandler-turovskaya.shtml.

Назад к оглавлению Русская поэзия

Елена Фанаилова

тр.

Стефани Сэндлер и Женя Туровская

***

Я хочу жить как улитка, закутавшись в марлю
Чтобы сохранить это дряхлое тело,
Как елочное украшение
Уютно устроившись в футляре из бисера.
Жизнь перестанет беспокоить меня,
Перестанет трепетать в ярусах огненного воздуха.

Я хочу заснуть в этом мягком бархатном футляре,
Как забытая безделушка из театра,
Бусинка маленькая или потерянная перчатка.
Я буду говорить с тобой ночью,
Сияя в телефоне снов.

Я стал хитрым, тихим. Я научился любить тишину,
И тонкостенные, хрупкие вещи Я храню в папиросной бумаге.

Пиромания, пиротехника, вспышка.
Огонь, превращающий все в пепел.

Транс. тр. Стефани Сандлер
Ранее опубликовано в Zoland 2 (2008).

***
… Опять они со своего Афганистана,
И черные розы в Грозном, размером с кулаки,
На плазе, в квадрате
Их строи на растерзание.
Когда идут принимать присягу,
Она подлетает к нему,
Как новомодные Тристан и Изольда
(Специальная рассылка по всем постам)
В Ашхабаде гепатит у всех.

Он пьет магнезию из общего корыта,
Делает шум из металлической цепи
Пока она читает «Отче наш» в кабинете врача
Она считает дни с последней менструации.
Излечение идет своим чередом,
А он тем временем кутит, как мальчишка
Скучает и дрочит дни напролёт.

Капрал Н., немного старше остальных,
Еще немного мокро за ушами.
Знаток вульгарных отпускных искусств,
Наливает им черное вино
И читает не из разрешенных
Разделов, а что-то в этом духе:
Болезни грязных рук —
Проглоченные пули из дерьма.

Общий миф и общий ад.
Едет в абортарию,
Точно, как доктор прописал,
Как солдат марширует знакомым маршем,
По командирской муштре.
И вот она в окружении своих друзей,
Стройные и пугливые фавны и дриады все ―
Она смертоносна. Мясокомбинат.
Нет свободы воли,
Только шанс, счастье просто остаться в живых.

А там в ‘Ганистане были пропитанные пивом усы,
Узбекские девушки, отвинчивающиеся красивые,
Языками расплетающие уздечки.
Они должны ездить на металлической броне,
Быстрые и грубые.
Позже, чтобы все дело не просочилось,
Полковник сам расстрелял их
На глазах у полка ― точнее,
Казнили тех, кто
Девушек за косы за косички затащил в кусты и насиловал,
Афганские девушки, на вид лет шестнадцати,
Но не старше двенадцати и едва ли.
Насильников было не больше двадцати.
Их семьи ничего об этом не слышали.
И потолок медленно рухнул
Словно вертолет под женский плач.

Сейчас они на реке напиваются
И вспоминают старые добрые времена.
И как будто странный холод дергает
Их телесную плоть.
Сейчас влюбленным обоим по сорок.
Или, точнее, муж и жена.
Пацану десять лет, по советским меркам он у них поздноватый.
Их шрамы говорят сами за себя.

Я никогда не найду другой такой страны.

Транс. тр. Геня Туровская

***

Сквозь этот радио-джаз и пепел
Сквозь этот тоскливый треск
Лети, душа, еле дыша
К лампе, повернутой в угол

К обитателю этого места
С пылающими крыльями,
Пытаясь свернуть твои пушистые лапки,
Лети милейшая зола.

Твой друг насвистнет какую-нибудь музыку
В европейской мечте,
И в замерзшей степи твой второй
Слепо настраивается на свет.

Местные скажут: Он взялся за бутылку.
Окна ему крестом прибить,
Уши и горло воском залепить, Одиссей,
Оставив только глаза.

А ты, душенька, спой ему песенку,
Пока мы его на помойку возим.

Транс. тр. Геня Туровская

Солнце

Они стояли рядом, совсем рядом со мной
От них пахло дорогим одеколоном
Они были загорелые — только что из солярия
Или с пляжа.
Они были в черных костюмах, хорошо сшитых, как итальянцы
Они вежливо улыбались
Быстро поглядывая по сторонам
Говорили друг другу лаконично: вон там, в машине,
Ты стоишь там, преграждаешь дорогу.
Достали
Длинные блестящие ножи, как в кино
Из 90-х — Тарантино? Такеши Китано?
Короче, они вынули свои ножи
И сказали: Если ты не будешь держаться от нее подальше
Пожалеешь. И они улыбнулись.
Они столпились.
Я чувствовал запах
Их кожи, их одеколона, они явно читали
GQ, возможно, Esquire,
Может быть, когда-нибудь они прочитают одно из моих интервью.Может быть,
Они скажут друг другу: эй, чувак, это тот парень
, Которого мы приколотили,
Что за фигня, чувак.
Звучит как дублированные американские фильмы.

Мои девочки были наверху.
Не помню почему, но я сказал, что уйду первым
И подожду внизу.
Они уже были там, ждали меня
В черных итальянских костюмах
Они двигались на ярком солнце,
Как танцоры в балете
Слушай сюда, ты собираешься держаться от нее подальше, понял?
Я сказал: не при дочери, поговорим в другом месте.
А они сказали: Нам больше нечего сказать.
И ушел. Сели в свои машины и умчались.

Мои девочки спустились вниз.
Мы сели в машину и уехали.

Позже я рассказал об этом своим женам,
Первый, кто был со мной в то время,
И второй, который был причиной
Всего этого балета.
Но сначала я дал понять, что не собираюсь ее оставлять.

Транс. тр. Геня Туровская

Лена, или Поэт и народ

Продавщица в круглосуточном магазине
Где я останавливаюсь после работы
За едой и напитками
(ненавижу это слово, напитки ).
Однажды она сказала мне: «Я видела тебя по телевизору
На канале культуры
Мне понравилось, что ты сказал.
Вы поэт? Позвольте мне прочитать вашу книгу.
Я верну его, обещаю.
Я говорю: «У меня сейчас нет запасной копии,
Но когда я ее получу,
Я обещаю, что принесу ее тебе».

Я совсем не был уверен
Ей бы понравились стихи.
Это стремление актера нравиться
Удивительно, блудливо,
Исчезло
После Саши д-д,
Но теперь тайно вернулось.

В конце концов появился лишний экземпляр моей книги
Русская версия
Поэт должен вмешаться
Распространение книг, в конце концов
Издательства мало что делают в этом направлении.
Я передал его. Прямо там, пока я расплачивался за еду и напитки.
(Кефир на утро, один джин-тоник, второй джин-тоник,
Плюс немного водки,
И прощай, жестокий мир,
По версии Львовского
Из разговора двух нижегородских мальчишек.
Не вопрос, остаюсь провинциальным подростком.)

Оказалось, что мы с Леной однофамильцы.
Я ненавижу это слово, однофамильцы
И еще больше я ненавижу слово соединение
Оно вызывает во мне физиологические спазмы
Может быть потому, что
Слово имеет отголоски коитус и секс , 9027 , чисто и просто.
В конце концов, я сам себе высший судья.

«Не могли бы вы поставить на нем автограф», — говорит она.
Елене , пишу, от Елены .
Я нервно передаю его.
Несколько дней она не смотрит мне в глаза.
Потом в один прекрасный день не так много людей,
Она говорит: «Итак, я прочитала твою книгу.
Я не понял ни слова.
Слишком много имен людей, которых никто не знает.
У меня такое ощущение, что вы пишете
Для узкого круга. Для друзей. Для группы.
Кто эти люди, кто они, Елена?
Те, кого вы называете?
Дал подругам почитать,
Одна из них немного разбирается в литературе.
Она чувствовала то же самое:
Это для узкого круга.

Я говорю: «Ну, часть про святителя Тихона Задонского,
, ты не понял?»
Она говорит: «Нет, про Тихона досталась».
Я говорю: «А что Сережа-пьяница, понял?»
Она говорит: «Нет, я поняла».
Я говорю: «А рефераты, вы их не получили?»
«Я получила прозу, — говорит она.

Я говорю: «Лена, поверь мне, я не специально.
Я не хочу, чтобы это было сложно понять.
Просто так получается.
Она сочувственно смотрит на меня
И говорит: «Хорошо».
Я все оправдываюсь: «Знаешь,
Я пишу много статей,
И если ты понимаешь те, что в книге,
Тогда ты и остальные получишь, да?»
Она говорит: «Хорошо, я поняла.
Итак, хочешь два пива и сигареты с ментолом?
– Да, – говорю я. «Лена,
Я буду работать над собой.
Воздушный шар вернулся в знак богатства.
Смотри, это почти рифма.

С какой стати меня волнует, получит ли она это?
Почему я пытаюсь оправдаться?
Почему у меня такое скрытое чувство беспокойства?
Эта забытая
Хочешь, чтобы я ей нравился?
Хочу ли я быть любим народом,
Как Воденников (поэт или пианист?),
Я провожу чисто социокультурный эксперимент
Как Д. А. Пригов?
Я уже провел один эксперимент
В память о нем
На выборах короля поэтов
В Политехническом институте
(Читал и антипутинскую песенку
На фестивале, организованном его Администрацией.
Чистая волна ледяной ненависти
Что хлынула на меня из зала —
Студенты провинциальных театральных институтов —
Было больше, чем я чувствовал в жизни.
Вот это полезный эксперимент.)

Я всегда говорила:
Никогда не показывай своих стихов
Детям и родственникам
Рабочим или крестьянам
Фабрики и заводы надо показывать,
Бедным – чужие проблемы , и к богатым
Но я
Покажи произведение родной речи
В стране природных богатств
Я никого не трахаю,
Как та поэтесса, Иоганна Поллыева.

Очевидно, что это немыслимая претензия
И незаконное утверждение власти
Мой отец был прав, что рассердился
Когда он прочитал в моем подростковом дневнике:
Я не хотел бы притворяться
Что я такой же, как все остальные .
(«Что, по-твоему, ты выше всех?»
Он спросил меня с пристрастием
Это граничило с садомазохизмом.)
Мне было пятнадцать лет
И депрессия в первый раз
Мои родители не заметили вещь
Я не жаловалась
И не привыкла просить внимания.

Я не думаю, что я лучше

Мои претензии круче этого
Я думаю, что я другой – мужчина, женщина, другой, другие
Как в одноименном фильме
С Николь Кидман в главной роли

Не понимаю, зачем
В новогоднюю ночь
Люди бегают в поисках елки
И за подарками
Не понимаю глупой привычки
Ждать около
Выступления Президента по телевидению
Перед выпивкой и ели

Я провел эту новогоднюю ночь
В поезде
Из Москвы в Воронеж
С китайскими рабочими
Год Крысы у них начинается в феврале
Вот они и легли спать в одиннадцать
И я заснул с ними
В отличие от моя обычная привычка
Не спать до четырех

Люблю заглядывать в
Окна все горят
Аквариумные рыбки
Живут там среди водорослей
Это все ужасно интересно
Но я не понимаю как это работает
Кто придумалидея
Пить шампанское
В Метрополитен-опера?
На другом конце света
Все могло быть совсем иначе

Короче
Не могу больше притворяться
Иду домой, думая:
Кто она, эта Лена, магазин
Плотная, пятидесятилетняя, в очках
Люблю слово толстая
Она полная, не вся дряблая, высокая
Солидная, осветленная блондинка
Она смотрит канал Культура
В свободное от работы время часы
Выйдя покурить на крыльцо
И пошутить с охранником.
Кем она была в прошлой жизни?
Инженер? Библиотекарь?
Я должен не забыть спросить в следующий раз
Если вокруг не слишком много людей

И, конечно, она права:
Это сложный текст,
Даже когда он притворяется простым,
Как сейчас

2008 / Тр. Стефани Сандлер

---

Примечания

Станислав Львовский (р. 1972) — московский поэт, переводчик и прозаик.

Нижний Новгород — провинциальный российский город, расположенный к северо-востоку от Москвы.В советское время он назывался Горьким.

«Воздушный шар вернулся, признак богатства» — из песни популярного барда Булата Окуджавы (1924-1997). Оригинальные слова «Воздушный шар вернулся, он синий» здесь изменены, чтобы получилась почти рифма.

Дмитрий Воденников (1968 г.р.), московский поэт, автор рецензии на стихи Фанайловой, в которой она названа «пианисткой». (http://vz.ru/culture/2008/7/9/185215.html)

Д. А. Пригов (1940–2008) — крупнейший московский поэт и перформанс, творчество которого распространялось на изобразительное искусство и скульптуру.

Йоханна (Джахан) Поллыева — сотрудник высшего эшелона нынешнего российского правительства. Она тесно сотрудничала с Владимиром Путиным в качестве члена его кабинета. Она также широко известна как автор песен и исполнитель поп-музыки.

Название стихотворения «Лена, или Поэт и народ» отсылает к поэме Пушкина «Поэт и толпа» (1828 г.), а строчка: «Ведь я сам себе высший судья» — из Пушкинского стихотворение «Из Пиндермонте» (1836).

Елена Фанаилова

Елена Фанаилова (р.1962 г. Воронеж) имеет диплом врача Воронежского медицинского института, шесть лет работал врачом. Сегодня она работает журналистом и корреспондентом «Свободных новостей». Лауреат премии Андрея Белого (1999 г.) и премии Московского счета (2003 г.). У нее пять сборников стихов, в том числе Black Suites (2008). Ее поэзия была включена в сборники «Современная русская поэзия» (Архив Далки, 2008 г.) и «Антология современных русских женщин-поэтов» (University of Iowa Press, 2005 г. ).

 

Уведомление об авторских правах: Пожалуйста, соблюдайте тот факт, что все материалы в журнале Jacket защищены авторским правом © Журнал Jacket и отдельные авторы и владельцы авторских прав 1997–2010; он доступен здесь бесплатно только для личного использования, и его нельзя хранить, отображать, публиковать, воспроизводить или использовать для любых других целей.

Мои месячные: Стихи: 9781949180855: Петровская, Елена: Книги

Оттачивая художественный эксперимент, Елена Петровская написала каждое стихотворение в этом сборнике во время менструации в течение примерно того же времени, что и ребенок. .В каждом стихотворении она быстро затрагивает то, что для нее значит быть женщиной, особенно в период месячных. Елена щелкнула выключателем и позволила себе приятный опыт написания стихов в стереотипно болезненное и не очень приятное время месяца. Она охватывает американские горки эмоций и физических ощущений. Из боли рождается искусство. Получая в течение девяти месяцев подтверждение того, что она не беременна, Елена Петровская своими словами выталкивает жизнь и рожает.

«В потрясающей феминистской инверсии знаменитых стихов Данте о «словах и крови» Елена Петровская озвучивает женскую менструацию через собственную менструацию и наоборот, открывая нам одно из самых табуированных женских переживаний, скрытое под веками. невежества и запечатаны невероятно расплывчатым названием «периодов»: слово за словом, капля за каплей мы входим в ее мир и не хотим из него выходить». (Кьяра Боттичи, «Новая школа», философ и писатель)

«Точка — это отрезок времени и точка предложения.On My Period балансирует на обоих, как и мы, танцуя в нашей продолжительности и сквозь нее, вне и сквозь наши телесные пределы. В этих стихах танец Петровской исполняется, как и все танцы, с элегантностью ненадежности и невероятной надеждой». (Ванесса Плэйс, адвокат по уголовным делам / писатель)

чья матка, как животное, была выпущена в ее теле, сводя ее с ума. Его пришлось вернуть на свое законное место.Стихи Елены Петровской делают прямо противоположное — отказываются от какого-либо должного места, или термина, или черты женственности, воплощая интимный повседневный язык из места, которое есть женщина, и точка» (Джеймисон Вебстер, психоаналитик/писатель)

Елена Петровская родилась в Македонии и выросла в Нью-Йорке.