Стихи про Марию — стихотворения с имением Мария
Мария — одно из самых красивых женских имен. Горькая, любимая, упрямая… Оно популярно как в России, так и по всему миру. Количество его вариаций и уменьшительно-ласкательных форм поистине впечатляет: Марья, Мэри, Маша, Машута, Машенька, Маняша…
Вот и поэты не остались в стороне, не раз вспомнив в своих стихах чаровниц с этим замечательным именем.
Стихи про Марию известных поэтов, собранные на этой странице нашего сайта, написаны выдающимися и даже гениальными представителями этой творческой профессии. Будем рады, если их прочтение доставит вам несколько приятных минут.
Мастерица виноватых взоров…
Осип Мандельштам
Мастерица виноватых взоров,
Маленьких держательница плеч!
Усмирен мужской опасный норов,
Не звучит утопленница-речь.
Ходят рыбы, рдея плавниками,
Раздувая жабры: на, возьми!
Их, бесшумно охающих ртами,
Полухлебом плоти накорми.
Мы не рыбы красно-золотые,
Наш обычай сестринский таков:
В теплом теле ребрышки худые
И напрасный влажный блеск зрачков.
Маком бровки мечен путь опасный…
Что же мне, как янычару, люб
Этот крошечный, летуче-красный,
Этот жалкий полумесяц губ?..
Не серчай, турчанка дорогая:
Я с тобой в глухой мешок зашьюсь,
Твои речи темные глотая,
За тебя кривой воды напьюсь.
Ты, Мария, — гибнущим подмога,
Надо смерть предупредить — уснуть.
Я стою у твоего порога.
Уходи, уйди, еще побудь.
*********************
Ты помнишь ли, Мария
Алексей Толстой
Ты помнишь ли, Мария,
И липы вековые
Над дремлющим прудом?
Безмолвные аллеи,
Заглохший, старый сад,
В высокой галерее
Портретов длинный ряд?
Ты помнишь ли, Мария,
Вечерний небосклон,
Равнины полевые,
Села далекий звон?
За садом берег чистый,
Спокойный бег реки,
На ниве золотистой
Степные васильки?
И рощу, где впервые
Бродили мы одни?
Ты помнишь ли, Мария,
Утраченные дни?
*********************
Сонет (Прелестный вечер тих.
..)Иван Козлов
Прелестный вечер тих, час тайны наступил;
Молитву солнце льет, горя святой красою.
Такой окружена сидела тишиною
Мария, как пред ней явился Гавриил.
Блестящий свод небес уж волны озарил!
Всевышний восстает, — внимайте! бесконечный,
Подобный грому, звук гремит хвалою вечной
Тому, кто светлый мир так дивно сотворил.
О милое дитя! о по сердцу родная!
Ты думой набожной хотя не смущена,
Со мной гуляя здесь, — но святости полна;
Невинностью своей живешь в блаженстве рая,
Ты в горний тайный храм всегда летишь душой,
И бог, незрим для нас, беседует с тобой.
*********************
Девушка из Spoleto
Александр Блок
Строен твой стан, как церковные свечи.
Взор твой — мечами пронзающий взор.
Дева, не жду ослепительной встречи —
Дай, как монаху, взойти на костер!
Счастья не требую. Ласки не надо.
Лаской ли грубой тебя оскорблю?
Лишь, как художник, смотрю за ограду,
Где ты срываешь цветы, — и люблю!
Мимо, все мимо — ты ветром гонима —
Солнцем палима — Мария! Позволь
Взору — прозреть над тобой херувима,
Сердцу — изведать сладчайшую боль!
Тихо я в темные кудри вплетаю
Тайных стихов драгоценный алмаз.
Жадно влюбленное сердце бросаю
В темный источник сияющих глаз.
Все стихи Марии Петровых
Коктебель
Когда я буду, умирая,
Вцепляться пальцами в постель,
Верни меня в предгорье рая,
Скажи мне тихо: Коктебель.
Я слабым слухом, мертвым взором
Всей горестью, любовью всей
Узнаю берег, на котором
Бродил усталый Одиссей.
Великой Мстительницы милость
Он верным сердцем призывал,
И дева светлая спустилась
На голубые глыбы скал.
Она отплыть ему велела,
Враждебный ветер укротив,
И парус он направил смело
В послушно голубой залив.
Она ж стояла здесь, блистая
Смерчем бессмертной красоты.
Кустов испуганная стая
Металась у ее пяты,
Змеенышем обвивши чресла,
Подъяв копье, щитом звеня,
Вдруг белым облаком исчезла.
Ты помнишь, Коктебель, меня…
О самом раннем знают скалы,
О бурных судоргах земли,
Когда огромные кораллы
В нее невидимо вросли,
Неукротимы, непрестанны –
Шел, верно, родовой раздор, –
В нее врубались ураганы
И там остались до сих пор.
Она собой отобразила
Как бы побоище богов,
Ее таинственная сила
Похожа на беззвучный зов,
На черновик забытый… это
Недаром кажется таким:
Сюда бог музыки и света
Огнем вписал внезапный гимн.
Как верный друг, мой спутник верный,
Как прежде нежно (помнишь как?),
Чтоб вытравились ветром скверны,
Внеси меня на Карадаг.
И перед демоном безглавым
На камни тихо положи,
Да будет вид сраженной славы
Полезен для моей души.
Но отойдем теперь скорее,
Чтоб я запомнить не могла,
Как, по лиловым дебрям рея,
Меня манила тень орла.
Я покорюсь, горя и стыня,
Что гордость наша? Скудно с ней!
Пахнула библией пустыня,
Все та ж, но жарче и древней.
О, палестинская долина,
Ответствуй мне, не по тебе ль
Шла так недавно Магдалина…
Меня ты помнишь, Коктебель?
Но мне роднее крови – море.
Дрожит мирьядами сердец
И, разгораясь в грозном споре,
Швыряет берегу венец.
Золотосиние! Поверьте,
Я вас люблю до тьмы, до дна,
Но надо мною знамя смерти,
Вода ж к умершим холодна.
В слова слагаясь еле–еле,
Шли волны голосом твоим:
Кто был однажды в Коктебеле,
Всегда томиться будет им.
1930
Я обращаюсь к стихам отца, когда мне нужен совет — Российская газета
Анна-Мария Бродская: Я обращаюсь к его стихам, когда мне нужен совет или утешение.
— Ваш отец умер, когда вам было всего полтора года. У вас есть стихотворение, посвященное ему. Что вы помните о нем?
— Я помню, что он был очень теплым… Помню, как он носил серый свитер…
— Какие книги мама читала вам в детстве? Вспоминаются ли сейчас имена или названия?
— Мама читала мне помногу и каждый день. К тому времени, когда мне исполнилось шесть, картинки в книжках были уже немногочисленны, но это не имело значения — ее голос заставлял слова оживать так, что их образы становились ярче всяких иллюстраций.
— Как вы переносите отсутствие отца в своей жизни?
— Что ж, отсутствие, возможно, легче пережить, чем нежелательное присутствие. Кроме того, отсутствие можно заполнить тем, что важно тебе, что дает возможность абстрагироваться, в то время как иное формальное присутствие зачастую требует углубленного внимания. Мне очень повезло, что мой отец создал такое большое количество работ и что многие люди были ими затронуты. Таким образом, постепенно, человек за человеком, стих за стихом, текст за текстом, я расширяю свои отношения с отцом на протяжении многих лет.
— Когда вы впервые прочитали его стихи?
— Когда мне было совсем немного, может быть, года три, отец сочинил и нарисовал для меня небольшое стихотворение о толстом коте. Его поэзия всегда присутствовала в моей жизни, но я вспоминаю особый случай, в Швеции, в раннем подростковом возрасте, когда я прочла его оригинальное английское стихотворение «Торнфаллет». Я вдруг ощутила этот текст чрезвычайно эмоционально, помню, что выбежала в дождливые сумерки в одной ночной рубашке, одолжив у кого-то странные резиновые сапоги… Мне казалось, что я чувствую его присутствие буквально повсюду.
— Как часто вы читаете его стихи?
— Я обращаюсь к его стихам и, конечно, прозе — когда мне нужен совет или утешение. Так что — непредсказуемо и беспорядочно…
— Оказывают ли его строки стимулирующее влияние на ваше вдохновение, дают ли они какой-то импульс сочинению ваших, собственных?
Фото: Cергей Берменьев/»Русская душа поэта. Иосиф Бродский в фотографиях Сергея Берменьева»
— Определенно. Однако сказанное справедливо и для поэзии в целом.
— Мне кажется, вам удалось остаться автором, независимым от влияния поэтической дикции Иосифа Бродского. Тем не менее не могли бы вы определить значение творчества вашего отца для себя лично?
— И поэзия, и проза отца предоставили мне возможность продолжить отношения с ним, как с помощью самих произведений, так и с помощью встреч со многими интересными людьми, в жизни и творчестве которых его музыка нашла отклик. Когда кто-то, кого я никогда не видела раньше, вдруг делится со мной своей интерпретацией отцовской поэзии, я потрясенно чувствую, что они словно бы дают мне незнакомую его часть.
— Что бы вы сказали своему отцу, если бы он смог прочитать ваш первый поэтический сборник?
— О, я не знаю. Я совсем не представляю, какими были бы наши отношения, проживи он последние двадцать три года… Наверное, спросила бы, стоит ли мне вообще заниматься этим делом — писать стихи…
Родственная душа
«Первая поэтическая книжка дочери Бродского на русском языке» — эта фраза сама по себе звучит достаточно вызывающе. Не может не возникать (и возникает) вопрос — нет, не о побудительных мотивах писать стихи (они, слава богу, в мотивах не нуждаются) — но об уместности выхода русской их версии до английской публикации. Отвечу сразу же: таково желание автора. Этот заочный диалог с тенью родного человека, которого ты совсем не помнишь физически, но присутствие которого ощущаешь постоянно, родом из музыки двуязычных стихов отца, он — от книг его и вещей, воспоминаний родных и друзей, из смутных акварельных силуэтов памяти детства.
Работая над переводами стихов Анны-Марии на русский, я старался передать, по возможности, наиболее достоверно своеобразие поэтики дебютного корпуса этих текстов — интонационно нервных, ритмически несистемных, но по-своему живых и обаятельных. Они не очень-то напоминали нашу конвенциональную лирику, и в этом, пожалуй, их очевидное достоинство. В подчеркнуто негладких, исполненных яростного бунтарского духа строчках отчетливо гнездилась узнаваемо яркая «бродская» мысль, пульсировало незаемное лирическое чувство. Тонкие речевые средства мерцали, как бы подсвечивая направление движения по поэтическому ландшафту будущего. Местами я пытался приспособить молодежный идиолект английских стихов для удобства восприятия продвинутым отечественным читателем, выросшим, разумеется, на гениальной музыке великого отца нашего дебютанта-автора.
«Поклониться тени» — так называлось эссе И. Бродского, где он глубоко и тонко разбирался в природе отношений, связывавших его с поэзией и личностью Уистена Хью Одена. Стихотворение, давшее название подборке текстов Анны-Марии, публикуемых «Российской газетой» в день рождения ее отца, оно хоть и не совсем о том, но тональность его, как и многих других ее стихов, не оставляет сомнений — лирический этот диалог с великой тенью будет продолжаться.
И — да: «Мы все зажигали свечки своих стихов от его пылающего таланта…» (Н. Языков о Пушкине).
Моему отцу
Касаюсь запотевшего стекла,
и тень в ночи за краткий миг тепла
вдруг сделается ближе, дрогнет нить…
Воображенье? Может быть…
Ты поплотнее запахнул пальто,
бренча в кармане рифмами, зато
покой обрел на дальних берегах.
Как там дышать? Там страшно? Этот страх
неведом мне сейчас, раз жизнь — дары,
паденья, взлеты, правила игры,
но с той, застывшей, стороны стекла
ты ждешь, я чувствую. И я к тебе пришла.
Вся память — голоса внутри и вне —
тобою откликается во мне.
Звонок последний в колледже звенит,
но ты не здесь, ты там, где твой гранит.
Тоски, любви и голоса во мгле
мне никогда не хватит на земле.
Баллада о дикой лошади
О, дикая лошадь! Грива и хвост — это плети,
что гонят тебя на свободу безумною скачкой
в полях, переполненных ветром! Искры ромашек
брызжут в разные стороны из-под копыт.
Топчешь ли тропы в траве иль в грязи бесшабашно
или же ржешь часами на месте, небеса отзываются эхом.
Неожиданный, резкий щелчок бича пугает тебя,
стоит о чем-то задуматься или
бессмысленно что-то жевать.
Поворачивай в горы, тропкой, змеящейся между кустами,
скачи в облака, покуда твой страх от тебя не отстанет.
Заарканив твоих матерей и сестер, человек
на множестве ранчо пьяною плетью
вбивал послушанье в ваш генетический код.
Чтоб закрепить впечатленье навек,
на каждой измученной плоти оставил гореть он
имя свое раскаленным тавром.
Дикарка, с бесформенной, спутанной гривой,
пыльной метелкой хвоста в репьях и в грязи,
ты из тех самых изгоев,
не выстроить в очередь коих.
Несмотря на все униженья,
ты не станешь покорною жертвой, в связи
с чем, конечно, погибнешь, вполне предсказуемо как…
Иштар
Там, где рука
достает небесного потолка,
а ветер давит на грудь с силой парового катка,
глаз находит нагие формы. Твердые розовые подошвы
с поджатыми пальчиками резко контрастируют
с нежною кожею живота и рук,
обнимающих дивные бедра
подобно белым полоскам
сахарной ваты, опоясывающим грейпрфрут.
Долгая — «жирафья» — шея
служит обычной мишенью
для шуток. Эхо
сходит с ума от смеха.
Влажный взгляд, губы, растянувшиеся до затылка,
презрительная ухмылка.
Это любовь смотрит тебе в глаза. И ей не к спеху.
Не ставить ребенка в угол
У ребенка не будет владельца:
он и жизнь — никого нет между.
Нет хозяев ума и тельца,
как когда-то бывало прежде.
И теперь, не чуя инерции,
если что-то захочешь, — съешь ты.
«Жуй быстрее, а то остынет!» —
никогда не раздастся ныне.
«Сломя голову не лети…»
не услышишь вновь по пути.
Бормотать не станешь «прости»
под давлением чьей-то власти,
коей ты признаешься частью.
Разум твой избежит тюрьмы,
столь воздействующей на умы;
как бы ни было, пусть бормочет,
что натура его захочет.
И конечно, отметят дети,
как все любящие их люди,
зная будто бы все на свете,
им расскажут: что с ними будет,
где кого стерегут уроды
и откуда берутся орды
тех, в ком черви давно и слизни
отделили мечту от жизни.
Но теряется смысл науки
в миг, когда разомкнутся руки.
Эх, не мне ли не знать сей штуки?..
Родственная душа
Родственная душа,
лишь тебя, очарованная, хочу!
Путь твой прям, как взгляд
(лишь вперед, никогда — назад),
спичка смеха затепливает в сером мире
романтическую свечу.
Взор, скользнувший едва, поджигает мои дрова,
так что сердце живет в огне.
А на пламя это всю жизнь слова
мотыльками слетаются, кружится голова,
и не дышать в петле твоих рук бесконечно уютно мне.
Твои сила! Темп! О, твое движенье!
Ты в восторг приведешь любую
и силой воображенья.
Твое сердце знает мое,
с твоим рядом оно поет.
А твое же не устает
собирать мое по кускам.
Здесь и там,
где дерьмовые лицедеи декламируют вразнобой,
свет небес в Лос-Анжелесе серый, не голубой, —
сеть морщинок лоб накрывает твой,
мысль накатывается, как прибой.
Ты прислушайся и никуда не спеши:
ты совсем не один — я на дне души.
А теперь — глубоко дыши.
Дочь
Она не принцесса.
Она — солнечный зайчик,
вечно цветущая вишня.
Ее смех — водопад,
искрящийся пузырьками.
Во взгляде — окошко на дальние звезды.
Глаза — океаны. В перепачканных землей
крошках-ладошках — сама справедливость.
В каждой улыбке — правда. Ее дыханье во время сна
приносит покой душе, даже самой страдающей,
в запекшихся корках крови и грязи.
Ее кожа — цвета первого снега — хранит все тепло
лепестков. Золотые кудряшки напоминают
нежный хлопок мечты, тканный из облака.
В маленьком сердце и гнев, и любовь,
спокойствие и доброта, растерянность
и юная мудрость.
И весь этот восхительный синтез, невинное чудо —
стремится забраться повыше на каждое дерево,
стоит только выглянуть
солнцу.
Перевод Андрея Олеара
«Стихи – мой способ самовыражения и неотъемлемая часть жизни»
Мария Юркова родилась в Киеве, там же прошли её детство и юность, с 2016-ого года с семьёй живёт в Москве. Талант к поэзии открылся у девушки ещё со школы – в начальных классах она писала короткие произведения, приуроченные ко всем праздникам и важным событиям. В старших классах девушку увлекла романтическая лирика, в тот период жизни было создано несколько авторских сборников. С 2016-ого года Мария выпустила несколько авторских книг историй-стихотворений для детей, на русском и английском языках. В 2018 году вышел большой сборник поэзии для детей «Овечкин сон», куда вошли многочисленные стихи-истории персонажей, которые так интересны детям и полезны взрослым. В 2019 году Мария решила визуализировать одно из самых популярных своих стихотворений, став автором идеи и режиссёром первого мультфильма, который дал старт серии вдохновенных анимационных фильмов по стихотворениям Марии Юрковой. «Дневник писателя» Юрковой Марии в социальных сетях пользуется популярностью у десятков тысяч читателей и это абсолютно закономерно: Мария искренне любит то, чем занимается, а читатели всего Земного шара отвечают ей взаимностью.
В рамках этого интервью мы поговорили с Марией о разных этапах творчества и профессиональных достижениях, об источниках вдохновения и планах на будущее.
Вы начали писать стихи с самого детства, а когда поняли, что это больше, чем увлечение, но и дело жизни?
Я думаю, что поэзия с детства вела меня к этому осознанию, ни на миг не отпуская мою руку. Стихи всегда были моим способом самовыражения и неотъемлемой частью жизни. Это проявление моего внутреннего состояния в словесной форме. Я никогда не писала на заказ или специально, всё это исходит из глубины души, абсолютно естественно и чаще спонтанно. Не удивительно, что постепенно поэзия стала приоритетом, ведь в ней отображается именно то, что я хочу сказать миру.
Почему именно детская поэзия? Писали ли когда-нибудь прозу?
Конечно, проза присутствует в моём творчестве, но пока что она не доступна для всеобщего обозрения. Я пишу о своей жизни, и возможно, когда-либо выпущу целый роман или мемуары, но до этого момента ещё долгий путь. А дорога к детской поэзии оказалась намного ближе и гармонично вписалась в моё нынешнее мироощущение. Видимо, я сохранила в себе чувство детской непосредственности, и порой сама живу как ребёнок. Поэтому моя поэзия обращена к детям, я говорю на их языке, смеюсь, радуюсь и грущу вместе с ними. Дети очень отзывчивы и не скрывают эмоций, это мне импонирует, и как автору, и как человеку.
Что служит источником вдохновения для Вашего творчества?
Для любого творческого человека источником вдохновения могут стать совершенно непредвиденные ситуации и вещи. Я не исключение, и нахожу вдохновение во многом. Чаще это – новые города и страны, удивительная природа, исторические факты, люди, которые меня действительно восхищают. Бывает так, что даже простой жук или бабочка могут подарить вдохновение поэту. Есть и постоянный источник, который никогда не перестаёт меня радовать и вдохновлять, особенно при создании детской поэзии, это мой сын Виктор.
Вспомните процесс создания одного или нескольких стихотворений. Как это происходит? Вы садитесь и начинаете сочинять или вдруг чувствуете прилив вдохновения и транспонируете его в строфы и рифмы?
Практически никогда не было таких случаев, чтобы я специально настраивалась, просто садилась и начинала что-то писать. Во-первых, я человек очень активный, и редко нахожу время для подобных моментов полного спокойствия. Я всегда занята каким-то увлекательным делом либо познанием чего-то нового. Рифмы приходят ко мне тогда, когда им вздумается, хорошо, что под рукой всегда есть телефон с приложением создания заметок. Если говорить о детской поэзии, то я могу увидеть бульдога в парке или стаю чаек, и тут же начать писать об этом. Так просыпается мой внутренний ребёнок, который приходит в восторг от увиденных ситуаций, и тогда эти эмоции уже невозможно удержать. В книге «Овечкин сон» как раз есть стих и о бульдоге, и о чайке, всё это настоящие мгновения из жизни.
Вы пишите не только на русском, но и на английском языке! Как известно, они кардинально отличаются друг от друга. Это разные стихотворения? Или по смыслу Вы в стихотворной форме переводите на английский то, что написано по-русски?
Я лингвист и любовь к языкам у меня с юношества. Помню слова великого Гёте, который писал: «Сколько языков ты знаешь, столько раз ты живёшь». Когда-то в юности я переводила стихи Эдгара Аллана По с английского на русский, тогда хотелось переводить всё идеально точно, без малейших отклонений от текста, и у меня получалось довольно-таки неплохо. Но свои стихи я не перевожу слово в слово, я каждый раз пишу новую историю с похожим смыслом и героями.
Недавно Вас приняли в Союз писателей Северной Америки, у истоков которого стояли Римма Казакова и Евгений Евтушенко. Расскажите об этом событии.
Да, это уникальный Союз, который был создан в 2003 году в Канаде. За свою деятельность Союз писателей Северной Америки получил признание и стал известен во всем мире. В него входят писатели, проживающие в Северной Америке: Канаде, Соединенных Штатах Америки. Членами Союза также являются писатели, проживающие в Ирландии, ЮАР, Германии, России, Белоруссии, Украине, Казахстане, Латвии, Израиле, Анголе, Чехии, Испании и других странах. Я горжусь быть частью данного творческого объединения. Мои литературные произведения были одобрены Правлением Союза, а также по решению Правления направлены на Международный конкурс де Ришелье («Золотой Дюк»). Я также являюсь членом Союза писателей России с 2018 года.
Расскажите о сборнике «Овечкин сон» и о мультфильме, в основу которого легло одноимённое стихотворение.
«Овечкин сон» включает в себя различные стихотворения, каждое из них будто маленькая история из жизни разных персонажей. Книга наполнена позитивным отношением ко всему, что нас окружает, даже к тараканам, прочтите стих «Тараканы» и поймёте о чём я. Больше всего маленьким читателям полюбился стих об овечке, которой приснилось, что она стала зеброй и оказалась в Африке. Именно поэтому на обложке книги – полосатая овечка. Однажды, я захотела оживить этого персонажа, чтобы дети смогли увидеть своего книжного кумира в движении, и эта история обрела новый формат. Так появился мультфильм – Овечкин сон, который опубликован в открытом доступе в YouTube, и теперь радует юных зрителей. Я самостоятельно озвучила Овечкин сон, это был потрясающий и незабываемый опыт.
Есть ли в планах сделать серию анимационных фильмов?
Да, создавать мультфильмы безумно интересно! Словно погружаешься в сказочный мир, где возможно всё! Я бы хотела, чтобы все персонажи моей книги стали мультипликационными героями. Думаю, что постепенно моя мечта сбудется!
Недавно Вас сравнили с Агнией Барто нашего времени, что, конечно, очень приятно, но и невероятно ответственно. Творчество каких детских писателей и поэтов Вы особенно любите, может быть, они являются для Вас определёнными примером и маяком?
Это было неожиданно и безумно приятно, ведь я увидела своё имя рядом с именем такой великой поэтессы как Барто! Всё мое детство проходило в атмосфере поэзии Агнии Барто, Сергея Михалкова, Корнея Чуковского и многих других. Их произведения зарождали во мне любовь к рифме и к поэзии в целом. Но примеров для подражания у меня никогда не было. Ведь я пишу исключительно о своём личном восприятии, через призму маленькой девочки Машеньки, которая повзрослев, не растеряла чувство восхищения, любви и радости к окружающему её миру.
Над чем работаете сейчас? Что запланировали реализовать в этом году?
В моём творческом саду зреет огромное количество планов, будем надеяться, что в скором будущем они принесут самые лучшие плоды. Сейчас я увлечена поэзией на английском языке, перечитываю Эдгара По, Роберта Фроста, и по прежнему очень внимательно наблюдаю за всем происходящим вокруг. Ведь крылатый Пегас, символ поэтического вдохновения, может появиться абсолютно внезапно и выглянуть даже из самого тёмного облачка! Желаю всем читателям счастья, и не забывайте, что чаще всего оно кроется в мелочах.
Мы благодарим Марию за диалог и желаем, чтобы в её «поэтическом саду» всегда благоухала цветущая весна!
Важность и необходимость детской поэзии невозможно переоценить, ведь во многом знакомство детей с этим миром происходит через сказки, главным смыслом которых является искренняя вера в добро.
Такие личности, как Мария Юркова, дарят нам и нашим детям возможность видеть и чувствовать прекрасное, ценить и оберегать окружающий мир, проявлять участие, сострадание, милосердие к ближнему и любить эту жизнь во всей палитре красок!
Стихи из разных книг
В русской поэзии религиозная тема оставалась, большею частью, как бы подземным источником, питающим глубокие корни, и лишь изредка выбегающим на поверхность. Стихи матери Марии — отражение её жизни, этой великой и непрерывной тяжбы с Богом, борьбы Иакова: «Не отпущу, пока не благословишь.» И мать Мария как бы добавляет: «пока не благословишь всех тех, за кого я готова отдать свою жизнь.»
Георгий Раевский «О поэзии м. Марии»
Из серии стихов «СТРАНСТВИЯ» 1931 г.
* * *
На закате загорятся свечи
Всех соборных башен крутолобых.
Отчего же ведаешь ты, вечер,
Только тайну смерти, жертвы, гроба?
Вечер тих, прозрачен и неярок.
Вечер, вечер, милый гость весенний,
С севера несу тебе подарок
Тайну жизни, тайну воскресенья.
Страсбург. 1931, весна
* * *
Кто я, Господи? Лишь самозванка,
Расточающая благодать.
Каждая царапинка и ранка
В мире говорит мне, что я мать.
Только полагаться уж довольно
На одно сцепление причин.
Камень, камень, Ты краеугольный,
Основавший в небе каждый чин.
Господи, Христос — чиноположник,
Приобщи к работникам меня,
Чтоб ответственней и осторожней
Расточать мне искры от огня.
Чтоб не человечьим благодушьем,
А Твоей сокровищницей сил
Мне с тоской бороться и с удушьем,
С древним змием, что людей пленил.
Гренобль, 1932
Из цикла «ОЖИДАНИЕ»
***
За этот день, за каждый день отвечу, —
За каждую негаданную встречу, —
За мысль и необдуманную речь,
За то, что душу засоряю пылью
И что никак я не расправлю крылья,
Не выпрямлю усталых этих плеч.
За царский путь и за тропу пастушью,
Но, главное, — за дани малодушью,
За то, что не иду я по воде,
Не думая о глубине подводной,
С душой такой крылатой и свободной,
Не преданной обиде и беде.
О, Боже, сжалься над Твоею дщерью!
Не дай над сердцем власти маловерью.
Ты мне велел: не думая, иду…
И будет мне по слову и по вере
В конце пути такой спокойный берег
И отдых радостный в Твоём саду.
22 августа 1933 г.
* * *
Я знаю, зажгутся костры
Спокойной рукою сестры,
А братья пойдут за дровами,
И даже добрейший из всех
Про путь мой, который лишь грех,
Недобрыми скажет словами.
Не будет гореть мой костёр
Под песнопенье сестёр,
Под сладостный звон колокольный,
На месте на Лобном, в Кремле,
Иль здесь, на чужой мне земле,
Везде, где есть люд богомольный.
От хвороста тянет дымок,
Огонь показался у ног
И громче напев погребальный.
И мгла не мертва, не пуста,
И в ней начертанье креста —
Конец мой! Конец огнепальный!
Париж, 17 июля 1938 г.
* * *
Запишет все слова протоколист,
А судьи применят законы.
И поведут. И рог возьмёт горнист.
И рёв толпы… И колокола звоны…
И крестный путь священного костра,
Как должно, братья подгребают уголь.
Вся жизнь, — огонь, — паляще и быстра.
Конец… как стянуты верёвки туго.
Приди, приди, приди в последний час.
…Скрещенье деревянных перекладин.
И точится незримая для глаз
Веками кровь из незаживших ссадин.
Париж, 17 апреля 1938 г.
Из цикла «ПОКРОВ»
***
Ни формулы, ни мера вещества,
И ни механика небесной сферы
Навек не уничтожат торжества
Без чисел, без механики, без меры.
Нет, мир, с тобой я говорю, сестра,
И ты сестру свою с любовью слушай,
Мы — искры от единого костра,
Мы — воедино слившиеся души.
О, Мир, о мой одноутробный брат,
Нам вместе радостно под небом Божьим
Глядеть, как Мать воздвигла белый плат
Над нашим хаосом и бездорожьем.
* * *
Два треугольника — звезда,
Щит праотца, отца Давида,
Избрание — а не обида,
Великий дар — а не беда.
Израиль, ты опять гоним, —
Но что людская воля злая,
Когда тебе в грозе Синая
Вновь отвечает Элогим!
Пускай-же те, на ком печать,
Печать звезды шестиугольной,
Научатся душою вольной
На знак неволи отвечать.
Париж, 1942 г.
Из цикла стихов «ЗЕМЛЯ»
***
Нет, Господь, я дорогу не мерю, —
Что положено, то и пройду.
Вот услышу опять про потерю,
Вот увижу борьбу и вражду.
Я с открытыми миру глазами,
Я с открытою ветру душой;
Знаю, слышу — Ты здесь, между нами,
Мерой меришь весь путь наш большой.
Что-же? Меряй. Мой подвиг убогий
И такой неискупленный грех,
Может исчислением строгий, —
И найдёшь непростительней всех.
И смотреть я не буду на чашу,
Где грехи мои в бездну летят,
И ничем пред Тобой не украшу
Мой разорванный, нищий наряд.
Но скажу я, какою тоскою
Ты всю землю свою напоил,
Как закрыты дороги к покою,
Сколько в прошлом путей и могил.
Как в закатную серую пору
Раздаётся нездешний набат
И видны истомлённому взору
Вихри крыльев и отблески лат.
И тогда, нагибаясь средь праха,
Прячась в пыльном, земном бурьяне,
Я не знаю сомненья и страха,
Неповинна в свершенной вине.
Что-ж? Суди! Я тоскою закатной
Этим плеском немеркнувших крыл
Оправдаюсь в пути безвозвратном,
В том, что день мой не подвигом был.
Париж, 1941г.
* * *
Не голодная рысит волчиха,
Не бродягу поглотил туман,
Господи, не ясно и не тихо
Средь Твоих оголодавших стран.
Над морозными и льдистыми реками
Реки ветра шумные гудят.
Иль мерещится мне только между нами
Вестников иных тревожный ряд?
Долгий путь ведёт нас всех к покою,
(Где уж там, на родине, покой?)
Лучше по звериному завою,
И раздастся отовсюду вой.
Посмотрите, — разметала вьюга
Космы дикие свои в простор.
В сердце нет ни боли, ни испуга,
И приюта нет средь изб и нор.
Нашей правды будем мы достойны,
Правду в смерть мы пронесём, как щит.
Господи… неясно, неспокойно
Солнце над землёй Твоей горит.
Париж, 1937г.
Из цикла «СМЕРТЬ»
***
Только к вам не заказан след,
Только с вами не одиноко,
Вы, — которых уж больше нет,
Ты, моё недреманное Око.
Точно ветром колеблема жердь,
Я средь дней… И нету покоя.
Только вами, ушедшими в смерть
Оправдается дело земное.
Знаю, знаю, — немотствует ад.
Смерть лишилась губящего жала.
Но я двери в немеркнущий сад
Среди дней навсегда потеряла.
Мукой пройдена каждая пядь,
Мукой, горечью, болью, пороком.
Вам, любимым дано предстоять
За меня пред сияющим Оком.
Париж, 1941 г.
* * *
Прощайте берега. Нагружен мой корабль
Плодами грешными оставленной земли.
Без груза этого отплыть я не могла бы
Туда, где в вечности блуждают корабли.
Всем, всем ветрам морским открыты ныне снасти.
Все бури соберу в тугие паруса.
Путь корабля таков: от берега где страсти,
В бесстрастные Господни небеса.
А если не доплыть? А если сил не хватит?
О, груз достаточен… неприхотливо дно.
Тогда холодных, разрушительных объятий
Наверно миновать не суждено.
Париж, 1941 г.
Ранние стихи из книги «Руфь»
***
От пути долины, от пути средь пыли
Далеко уводит светлый, звездный путь.
Пусть могилы вечны, пусть страданья были, —
Радость ждет могущих вниз к былым взглянуть.
И хочу исчислить, и хочу вернуть я
Радость горькую, нежданных, быстрых встреч;
Вспомнить безнадежность, вспомнить перепутья,
Осветить былое светом звездных свеч.
Я плыла к закату; трудный путь был долог:
Думала, что нет ему конца;
Но незримый порял мне закатный полог
И послал навстречу светлого гонца.
Я к нему в обитель тихо постучала;
Он открыл мой звездный, мой последний путь.
И настал конец, и близилось начало;
И сдавила радость мне тисками грудь.
***
Премудрый Зодчий и Художник,
Сын вечный вечного Отца,
Христос мой Подвигоположник, —
Не видно дням моим конца;
И этот мир еще ни разу
Мне родиной второй не стал;
И дух, лишь тления заразу
С горячим воздухом вдыхал.
Отдавши дни глухой заботе,
Следя, где сеет зерна тать,
Преображенья темной плоти
Мучительно и трудно ждать.
Но память сберегла обеты
И слово тихое: смирись;
И на пути земном приметы
Дороги, что уводит ввысь.
День новый наступил суров:
Все те-же мысли, те-же люди;
Над миром вознесен покров,
Во всех — тоска о вечном чуде.
И близится звенящий миг
Стрелою, пущенной на землю;
Какой восторг мой дух постиг,
Каким призывам тайным внемлю,
Вонзилась острая стрела
В земное сердце, в уголь черный;
Чрез смерть дорога привела
К последней грани чудотворной.
И за стеной ребенка крик,
И реки ветра под небесным сводом,
И меж камней пробившийся родник,
К которому устами ты приник, —
Все исчезает, год за годом.
Нежданно осветил слепящий яркий свет
Мой путь земной и одинокий;
Я так ждала, что прозвучит ответ;
Теперь — же ясно мне, — ответа нет,
Но близятся и пламенеют сроки.
О, тихий отзвук вечных слов,
Зеленой матери таинственные зовы.
Как Даниил средь львиных рвов
Мой дух к мучению готов,
А львы к покорности готовы.
***
Когда мой взор рассвет заметил,
Я отреклась в последний раз;
И прокричал заутро петел,
И слезы полились из глаз.
Теперь я вновь бичую тело;
Обречена душа; прости.
Напрасно стать земной хотела, —
Мне надо подвиг свой нести.
Мечтать не мне о мудром муже,
И о пути земных невест;.
Вот с каждым шагом путь мой уже,
И давит плечи черный крест.
***
Бодрствуйте, молитесь обо мне,
Все, держащие души моей осколок;
Ныне час- настал, и путь не долог;
Все свершается, что видела во сне.
Дух в томленьи смертном изнемог;
Братья крепким сном забылись;
Час настал; дороги завершились;
И с душой моею только Бог.
Из книги «СТИХИ» 1932 г.
***
Мне кажется, что мир еще в лесах,
На камень камень, известь, доски, щебень.
Ты строишь дом. Ты обращаешь прах
В единый мир, где будут петь молебен.
Растут медлительные купола…
Неименуемый, Нездешний. Некто,
Ты нам открыт лишь чрез Твои дела,
Открыт нам, как Великий Архитектор.
На нерадивых Ты подъемлешь бич,
Бросаешь их из жизни в сумрак ночи.
Возьми меня, я только Твой кирпич,
Строй из меня, Непостижимый Зодчий.
***
Мы не выбирали нашей колыбели,
Над постелью снежной пьяный ветер выл,
Очи матери такой тоской горели,
Первый час — страданье, вздох наш криком был.
Господи, когда-же выбирают муку?
Выбрала-б быть может озеро в горах,
А не вьюгу, голод, смертную разлуку,
Вечный труд кровавый и кровавый страх.
Мария Аввакумова — Стихи Марии читать онлайн бесплатно
Мария Аввакумова
Стихи Марии
© Аввакумова М. Н., 2014
© Издательский дом «Сказочная дорога», оформление, 2014
* * *Странница русской поэзии
На далеком Севере, среди глухих лесов и мшистых болот, в древнем селенье Пучуга родилась самобытная поэтесса Мария Аввакумова, странница русской поэзии.
Ее родословная знаменательна: среди ее отдалённых предков должно назвать огненного протопопа Аввакума. Вот так-то!
Узорочье ее поэзии идет непосредственно от Николая Клюева. Ее космос, осиянный полярным сиянием, полон опасностей.
Земля пролетает в молозиве
Враждующей с нами материи…
Молитвенный шепот ее стиха упоителен, глубокая боль ее отзывчивого женского сердца заставляет сопереживать, а, например, такое пронзительное стихотворение «Плач неродящей матери» способно вышибить слезу даже из сурового человека.
Привет тебе, Мария Аввакумова!
Слава Богу, жива еще русская поэзия!
Юрий Кузнецов
Поэт из Аввакумова рода
Разгадывая Россию, Ф. И. Тютчев породил россыпь новых загадок:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать –
В Россию можно только верить.
Всю непростоту этого четверостишия я ощутил, когда понадобилось перевести его на английский язык для выходивших на Западе «Строф века». Стихотворный перевод далеко отходил от первоисточника, а прозаический упрощался до неуклюжей дидактики. Князь Дмитрий Оболенский, ради смысловой точности решивший излагать стихи честной прозой, сдался и не включил этих гениальных четырех строк в свою антологию.
Но помогавший мне аспирант Филадельфийского университета Джордан Брэдли сумел создать маленький шедевр перевода, в котором сохранена и красота оригинала, и оригинальная рифмовка:
Russia can’t be grasped by the mind,
Ordinary yard stick will deceive.
Her nature is a special kind –
In Russia one can only believe.
В сказке Андерсена в конце концов появился такой мальчик, который с веселой, но прозорливой беспечностью ошарашил окружающих криком: «А король-то голый!»
В нашем царстве-государстве в канун, как сейчас принято говорить, «лихих девяностых» произошло нечто подобное. Во глубине отечественных «северов», где издревле от гонений царской, а затем и советской власти укрывались староверы, в разгар большой войны родилась в многодетной крестьянской семье поздняя девочка Мария Аввакумова. И ей было суждено с грустной усмешкой и, видимо, с не менее грустным вздохом изменить у Тютчева всего лишь одну, последнюю строчку, отчего его афоризм не то что совсем рассыпался, однако, осторожно скажем, сильно пошатнулся:
«Но сколько можно только верить?!»
Так как Тютчев ставил веру в России выше доказательств, а новейшая история явно подорвала эту веру, то Мария Аввакумова, происходящая из неробкого Аввакумова рода, попала подобно собственному далекому предку в самую болевую точку своего времени.
Пронзительно описала она северное старообрядчество в лирико-историческом эссе «Гонимые», на удивление глубоко проникая в его беззащитно героическую суть. Аввакумова доказывает, что приверженцы древлего благочестия, вынужденные защищать свои обычаи и устои самосожжением, не были слепыми фанатиками.
Это изуверства власти доводили до крайности людей, в убеждениях которых не было человеконенавистничества, им приписываемого.
«Карательные отряды… дознаватели… осведомители… Вот так загоняют зверя на ружье охотника. И горели по Северу России живые, воем воющие костры. Отчеты воеводам и рассказы исторических писцов пестрели такими, в основе своей схожими, текстами: «Посланные же от воеводы егда хотели взять их, они раскольщики учинилися сильны и не дались; …и те свои храмины… обволокли соломою и зажгли, и сами в них сгорели». Команды стрельцов изымали в хозяйствах сгоревших старообрядцев хлебные запасы. ‹…› Потом, вторым заходом, карательные экспедиции забирали скот, оставляя уцелевших членов старообрядческих семейств ни с чем, то есть на голодную смерть».
С той поры верховья Северной Двины оставались одним из центров старообрядчества на Русском Севере вплоть до 30-х годов XX века.
«Вплоть до того самого времени, – продолжает Аввакумова, – что хищно нацелилось на моих прадедов и дедов и загнало-таки их в волчьи ямы, лишив меня чудесного знакомства хотя бы с кем-то из них. Лишило даже малой толики – возможности прийти на их могилы…»
Конечно, при раскулачивании первыми жертвами на Севере были староверы, потому что вызывали зависть у пьяниц и лодырей своим трудолюбием.
Вот полное отчаяния письмо деда Марии Аввакумовой, Ивана Яковлевича Силуянова, в комитет бедноты, когда семью объявили кулацкой и стали отбирать последнее: «…имел свой хлеб, то только лишь потому, что обращался хорошо с землей, что она требовала; и в настоящий момент изъят весь из моего хозяйства ‹…› Все сборы уплачены. Больше нет ничего. Как хотите. С 1929 г. работаю на лесозаготовках и сплаве беспрерывно. Семейство мое пять человек, один трудоспособный. Отец – 81-го года – который раньше был у старообрядцев за старшего путеводителя и который отказался <от этого> 12 мая 1929 года. Отец жил без жалованья за свой труд. Мать 79-ти лет требует ухода. Вот всё это трудно приходится переживать. Но в то же время и меня поставили кулаком. Прошу президиум с/совета ‹…› освободить от этого кулачества. Все повинности оплачиваются в свое время. Но сейчас боле нет невозможности».
Следом отсылает письмо в райком партии и его жена, Прасковья Фёдоровна:
«Прошу партейну организацию рассмотреть мое заявление и ответить мене за что нас эдак. Всё распродали всё дочиста. Одна была корова, и ту увели. Одну избу продали, вторую продают ‹…› я им говорю, а я то куда. Председатель сказал кулакам нет ничего и не будет».
Вот какой он был, рабоче-крестьянский рай, по Сталину. Даже слезы заледеневают в глазах от холодности власти к своему народу.
«Будем считать, что это и есть я – диковинный отголосок всех прошедших с той поры времен в попытке увидеть свои же подземные корни, на которых всё еще, хоть и не цвету, но стою – не падаю. И сколько это удовольствие будет продолжаться, не вем», – так аттестует себя Мария Аввакумова в очерке «Гонимые», больше похожем на поэму.
Никто из нас не хочет чувствовать себя без роду, без племени. Но странно, непривычно, неуютно Марии Аввакумовой в нашем капитализме a la russe. Невозможно вообразить ее смотрящей телепрограммы о нынешней хвастливо-распустежной попсе «Живут же люди!» или «Ты не поверишь!». Она необыкновенно чистый, целомудренно неотделимый от природы человек, по-своему религиозный, и это ее право.
Читать дальшеЗахарова представила новую песню на свои стихи :: Общество :: РБК
Мария Захарова (Фото: Global Look Press)
Официальный представитель МИД России Мария Захарова представила песню «Лезгинка», для которой она написала стихи, автором музыки и исполнителем стала народная артистка Чечни Айна Гетагазова. Об этом дипломат сообщила в эфире «Русского радио».
По словам Захаровой, комиссия профессионалов решала, кто будет исполнять песню, однако она тоже участвовала в обсуждении.
«Мне понравились и мелодия, и ритмика, еще очень понравилась сама Айна. Это мой выбор исполнительницы, которая поразила меня своей статью, красотой, грацией, колоритом, которая сочетает и кавказскую культуру и при этом роль современной женщины», — отметила представитель МИДа.
«Где лезгинка — Солнце,/ Там, где Солнце — горы,/ А где горы — небо, / И под ним просторы. / Помоги мне ветер, / Подари свободу, / Я танцую танец гордого народа,/ Мне не страшно, мама, / Я за все отвечу, / Как орел взлетаю я судьбе навстречу», — поет исполнительница в клипе «Лезгинка».
Мария-5 Стихи — Стихи для Марии-5
Изумрудный город надежды. Стихотворение Александра Сметанина. Александр Сметанин
В Изумрудном городе живет Добрый Волшебник, Гудвин, и те, кто его знает, говорят, что он умеет творить настоящие чудеса. Каждое утро Волшебник берет большую мягкую кисть и рисует красочную радугу над Изумрудным городом.Этот радужный мост не только для того, чтобы наблюдать за его яркими красками, но и для того, чтобы по нему гулять и весело кататься вниз с друзьями.
Этот ясный день начался бы как обычно, если бы не одно чудесное приключение…
-Где мои краски? — спросил Добрый Гудвин у охранника Изумрудного города дядя Миша. — Я искал их все утро и нигде не могу найти. Как дети сюда попали?
— Ага, это непростая задача, — согласился дядя Миша, потрогав свою новую синюю шляпу.- Всю ночь шел дождь, и краски смыты дождем. Думаю, вам нужно собрать новую палитру волшебных красок.
…
Узкая дверь Бернар Ф. Асунсьон
С днем рождения, дорогая Мария Флор,
Неправильные пути тоже широки и широки;
Те, кто вошли в узкую дверь.
Или путь верой и правдой остаются внутри.
…
Песни-Стихи Майкл Берч
ПЕСНИ-ПОЭМЫ
Это стихотворения, которые были написаны как песни или которые легко могли бы стать песнями, если бы кто-то положил их на музыку (подсказка! Подсказка!)…
…
В Гамлете Лампанг AFFAQ NABI
В деревушке Лампанг жила маленькая девочка,
[Мария], часто рано утром
Я видел ее сиротой!
Выпас скота рядом с лампангом; одинокая девушка.
…
Я! ….. В любящей памяти: ИИСУС ЭРНЕСТО ЛОРЕТО-младший
ЭММАНУЭЛЬ … ИИСУС ХРИСТОС! ……… ПЕТР СИМОН … ИОАНН КРЕСТИТЕЛЬ ……… ЛАВР ИИСУС АВЕЧУКО … ХОСЕ ЛИБОРИО АВЕЧУКО ……. КАРЛОС …. РАМИРЕС СААВЕДРА … МАЙКЛ МОЛИНА … ИЕРЕМИЯ ДЕЛК РОДРИГЕС ……. ХОЗЕ ГЕРЕНА ОРТИЗ…… КАРЛОС МОИСЕЙ МЕНДОЗА …. ХОЗЕ ЧАКОН ГОМЕС …….. МАНУЭЛ ОРОЗКО …. СИНТИЯ … ОРОЗКО ……. МАРТИН ЛЮТЕР КИНГ МЛАДШИЙ ….. .ABRAHAM LINCOLN …. MALCOM X …….. MEDGAR EVERS …… JOHN F KENNEDY ……. ROBERT KENNEDY ….. LUIS DONALDO COLOSIO …. EL ЧЕ ГЕВЕРА …… ДЖОРДЖ ФЛОЙД ….. БРЕОННА ТЭЙЛОР ……. ХОЗИ ЛУИС ЛОРЕТО ……. РАУЛЬ.КОРОНАДО ВИЛЛАСЕНОР …… ГВАДАЛУПА МАРТИНЕС ЛОПЕС … .PEDRO TUNI LOPEZ …… ENRIQUE … EL KATO SOBARZO ……. RAUEL..EL PURI MARTINEZ ….. JUAN DE DIOS MONTOYA …. МАРИЯ БАРБАРА ЛОРЕТО…. AMPARO NAVARRO TORRES (ABUELITA) …. MARIA EN GRACIA LOPEZ RUELAS …. ENRIQUE SOBARZO MARTINEZ ….. DON ENRIQUE CARILLO RICO ……. DONIA MARIA ELENA CARILLO CELAYA …. .ФРАНСИСКО..ЭЛЬ ПАНЧО КАРИЛЬО ….. ИИСУС … ЧУЧИ ЛОПЕС СР …… ЛАУРА ЭЛЕНА ЛОПЕС КАРИЛЬО …… ТИО ПОПОЧА …… АМАПРИТО …. СИКЕЙРОС. … КАРЛИТОС СИКЕЙРОС …….. ВАШ ВО ХРИСТЕ (ИИСУСЕ)
…
Стихи Марии Конопницкой — Стихи Марии Конопницкой
1.Желание★ ★
★ ★
★ ★
★ ★
★ ★
Перевод Пшемыслава Муселовского 02.11.2019
Нарисуй мне такую деревню в долине,
грустный с темно-зелеными елями и веселый с посевами…
…
★ ★
★ ★
★ ★
★ ★
★ ★
Перевод Пшемыслава Мусяловского 03.11.2019
Придет весна, и распустятся бутоны,
но в моих глазах он никогда не умрет
…
Перевод Пшемыслава Мусяловского 03.11.2019
Родина моя — родная земля,
где впервые увидел солнце
…
Перевод Пшемыслава Муселовского 04.11.2019
Вечер, Господи! Лесные птицы
к своим гнездам наклоняют крылья …
…
Перевод Пшемыслава Мусяловского 05.11.2019
…Меньше чем маленький мой дух
И больше, чем большой.
…
★ ★
★ ★
★ ★
★ ★
★ ★
Перевод Пшемыслава Мусиаловского 06.11.2019
Дураком будет тот, кто хочет на глубине моря
, чтобы утолить жажду, обжигающую его изнутри,
…
Перевод Пшемыслава Мусиаловского 06.11.2019
Не надейся ни на какой свет посреди бури,
ни на земле, ни в небе.
…
Перевод Пшемыслава Мусяловского 08.11.2019
Я знаю, что не увижу в твоем окне
свет, зажженный рукой …
…
Перевод Пшемыслава Мусиаловского 11/9/2019
От валуна до валуна я стоял на хрупкой доске.
, отделяющее свет от тьмы, смерть от жизни,
…
Перевод Пшемыслава Мусиаловского 11/9/2019
С тех пор, как ты промелькнул в моем безмолвном небе
с летящей в бездну пылающей звездой,
…
Для Марии — Архив стихов
Первое десятилетие — научился вытирать нос
Вытирать ноги перед входом в дом
После прогулки под дождем или по снегу
Второе десятилетие — я научился красить губную помаду
Посмотри в зеркало перед
Уходя из дома
Посмотри на мальчика, не дав ему об этом знать
Я искал
Выгляжу как леди, не давая маме знать
Я чувствовал себя женственным внутри
Третье десятилетие — я научился вытирать чужие носы
И полюбил это
Я научился ставить чужие интересы выше своих
Любовь и долг были лишь двумя сторонами одной медали
Пожаловаться?
Я?
На что мне жаловаться?
Я исполнился! Выросший, женатый, с детьми и все такое,
Крыша над головой.Кипящий котел на плите
И человек, который говорил мне, по крайней мере, два раза в день:
Он поклонялся земле, по которой я шел!
Да, иногда, очень поздно ночью, он напоминал мне
Как сильно он меня любил —
Очень, очень, очень поздно ночью; когда дети были
крепко спали.
Когда вся посуда сверкала чистой
Когда с пола были выметены все игрушки,
Вытерли пыль и вытерли надоедливые следы
Да, иногда, поздно ночью, он напоминал мне
В третий раз за день, сколько
Он любил меня.
Четвертое десятилетие — я наблюдал за своими детьми,
Мои дочери смотрят на мальчиков как на глаза
Когда они думали, что мои глаза закрыты
Мои уши глухи, как камень
Они шептали секреты; сделал несколько наводящих на размышления
Жестов. Забавно, я все это смотрел — подумал, внутри
вздохнул; удивлен, увидев, как шаблон повторяется. О, мой
Боже!
Смущенный, я вспомнил свое наивное предположение о
Слепота моей матери
Пятое десятилетие — нельзя было отрицать — выросли мои дети
.Да, они были моими детьми; но они,
Определенно, уже не дети!
Означает ли это, что я стар?
Как это могло быть — когда это случилось?
Я только что открыл свою сущность!
Радостная жизнь без страха беременности,
Грех или насмешки! В такой экстатической чувственности
я вошел в
Шестое десятилетие — пусть вас никто не вводит в заблуждение,
Пятидесятые годы предназначены для плотского удовлетворения, греховного
Восторга и веселых поступков. Теперь, наконец,
, я знал все, что можно было знать о жизни.
Я даже сделал это с нуля, сам
Отдал ему плоть, кровь и кости
Связала и кровоточила,
Вырастила до здоровой зрелости.
Седьмое десятилетие — я научился жить с потерей
В моем сердце появилась огромная дыра
Но я научился понимать это:
Потеря столь же велика, как и любовь. Я страдаю
Сильно, потому что очень любил
Я благодарен за любовь, которая была моей.
Я страдаю, но я не мог и просить о меньшем.
Восьмое десятилетие — я научился жить с
Все меньше и меньше друзей
Все меньше и меньше визитов моих детей
По мере того, как их собственная жизнь становилась все более и более полной
Мне нравятся четыре стены, которые я называю домом
Мне нравится кожа, в которой находятся кости, которые я называю своим телом
Я люблю людей, которые давным-давно,
Были мои дети
Я смотрю на их чистые носы и знаю
У меня есть прожил хорошую жизнь.Смотреть. Взгляни!
Как я им действительно больше не нужен!
Девятая декада — я узнаю значение часов
Ибо времени мало, поэтому каждый час дороже!
Путешествие за мной определенно длиннее
Дорога впереди поднимается от радости, когда я вижу
шагов, окрашенных в яркий и
радостный золотой цвет!
Без сомнения, я знаю, это шаги, которые сделала
Любовь.
У шахты долгая жизнь — богатый опыт.
Но теперь, оглядываясь назад, я вижу все эти блестящие
моментов в моей жизни, моменты любви,
отдачи другим.Это моменты
, Когда я превзошел себя и его
Властные требования. Когда я был за
Другой — что бы там ни было, им нужно было
Чтобы сделать шаг вперед: жена, друг;
Мать; сосед; дочь; сестра ; или
Stranger!
Да, я вижу: я был хорошим гражданином, порядочным
Человеком.
Сейчас мне восемьдесят лет — надеюсь, у меня еще есть
Времени, чтобы наверстать упущенное!
Передай мне чертову бутылку вина, ладно?
Райнер Мария Рильке | Фонд Поэзии
Райнер Мария Рильке, широко признанный как один из самых лирических поэтов, говорящих на немецком языке, был уникален в своих усилиях по расширению области поэзии за счет нового использования синтаксиса и образов, а также в эстетической философии, которая отвергала христианские заповеди и стремилась примирить красоту. и страдания, жизнь и смерть.Как заметил К.М. Боура в книге « Райнер Мария Рильке: аспекты его разума и поэзии», : «Там, где другие нашли объединяющий принцип для себя в религии, морали или поисках истины, Рильке нашел свой в поисках впечатлений и надежды на эти идеи. можно превратить в стихи … Для него искусство было самым важным в жизни ». Единственный ребенок в немецкоязычной семье в Праге, тогда входившей в состав Австро-Венгерской империи, Рильке был сыном отставного офицера австрийской армии, который работал железнодорожным служащим; его мать была социально амбициозной и властной женщиной.В одиннадцать лет Рильке начал свое формальное обучение в военной академии-интернате; в 1891 году он был выписан из-за проблем со здоровьем, которые преследовали его всю жизнь. Он немедленно вернулся в Прагу и обнаружил, что его родители развелись в его отсутствие. Вскоре после этого он начал получать частные инструкции по сдаче вступительных экзаменов в Пражский университет Карла-Фердинанда. В 1894 году была опубликована его первая книга стихов, Leben und Lieder: Bilder und Tagebuchblatter, .После недолгого пребывания в университете Карла-Фердинанда Рильке уехал из Праги в Мюнхен, где он смешался с литературными кругами города, поставил несколько своих пьес, опубликовал свои сборники стихов, Larenopfer и Traumgelkront, и познакомился с работой датского писателя Йенса Петера Якобсена, оказавшего решающее влияние в годы становления Рильке. Посетив Венецию в 1897 году, Рильке познакомился с Лу Андреас-Саломе, замужней женщиной на пятнадцать лет старше его, которая также имела сильное влияние.Проведя с ней лето 1897 года в Баварских Альпах, Рильке сопровождал Саломею и ее мужа в Берлин в конце 1897 года и в Италию в следующем году.
Ранние стихи, рассказы и пьесы Рильке отличаются романтизмом. Его ранние стихи показывают влияние немецкой народной песенной традиции и сравниваются с лирическими произведениями Генриха Гейне. Самыми популярными поэтическими сборниками Рильке в этот период были Vom lieben Gott und Anderes ( Stories of Go d ) и романтический цикл Die Weise von Liebe und Tod des Cornets Christoph Rilke ( The Story of the Stories of the Go d ). Любовь и смерть корнета Кристофа Рильке ), которая оставалась самой широко известной книгой поэта при его жизни. Словарь литературной биографии Соавтор Джордж К. Скулфилд назвал первый сборник стихов Рильке, Leben und Lieder («Жизнь и песни»), «невыносимо сентиментальным», но подумал о более поздних работах, таких как Larenopfer («Приношение ларам» ») И Traumgekroent (« Венчает мечты ») продемонстрировали« значительно лучшее доказательство его лирического таланта ». Хотя ни одна из пьес Рильке не считается крупными произведениями, а его рассказы, по словам Скулфилда, демонстрируют незрелость автора, последний действительно показывает «его знание языка и определенную психологическую утонченность», а также «вспышки блестящего сатирического дара». и «свидетельство глубокого понимания человеческих отношений».Скулфилд также заметил, что «некоторые из лучших рассказов Рильке автобиографичны», например «Пьер Дюмон», в котором мальчик прощается с матерью у ворот военной школы, и «Эвальд Трейги», состоящий из двух частей. История о мальчике, который уезжает из своей семьи и родного города Праги в Мюнхен, где он борется с одиночеством, но наслаждается новым чувством свободы.
В 1899 году Рильке вместе с Саломеей совершил первую из двух решающих поездок в Россию, открыв для себя то, что он назвал своим «духовным отечеством», как в людях, так и в ландшафте.Здесь Рильке познакомился со Львом Толстым, Л. О. Пастернаком (отцом Бориса Пастернака) и крестьянским поэтом Спиридоном Дрощиным, произведения которого Рильке перевел на немецкий язык. Эти поездки дали Рильке поэтический материал и вдохновение, необходимые для его развивающейся философии экзистенциального материализма и искусства как религии. Вдохновленный жизнями русских людей, которых поэт считал более духовными, чем другие европейцы, в творчестве Рильке того периода часто использовались традиционные христианские образы и концепции, но искусство представлялось как единственное спаситель человечества.Вскоре после своего возвращения из России в 1900 году он начал писать Das Stundenbuch enthaltend die drei Bücher: Vom moenchischen Leben; Фон дер Пильгершафт; Von der Armuth und vom Tode, — собрание, которое, по словам Боура и других, «знаменовало для него конец эпохи». Эта книга, переведенная как «Часослов»; , состоящий из трех книг: монашеской жизни, странствования, нищеты и смерти, состоит из серии молитв о поисках Бога. Из-за этой озабоченности критик Hound and Horn Хестер Пикман отметила, что книга «могла бы выпасть из сочинений христианских созерцателей», за исключением того, что «основной образец — это их инверсия.Бог не свет, а тьма — не отец, а сын, не создатель, а тварь. Он, а не человек — наш ближний, ибо люди бесконечно далеки друг от друга. Они должны искать Бога не там, где один или два собраны во имя Его, а в одиночку ».
Однако, когда Рильке пишет о Боге, он не имеет в виду божество в традиционном смысле, а, скорее, использует этот термин для обозначения жизненной силы, или природы, или всеобъемлющего пантеистического сознания, которое только медленно приходит. осознать его существование.«Расширяя идею эволюции, — объяснил Юдо К. Мейсон во введении к The Book of Hours, , — и, вероятно, в некоторой степени вдохновленный идеей Ницше о Супермене, Рильке приходит к парадоксальной концепции Бога как последнего результат, а не первопричина космического процесса ». Презирая «все другие более традиционные формы благочестия, которые… просто« принимают Бога как данность », Рильке не отрицал существования Бога, но настаивал на том, чтобы все возможности относительно природы жизни рассматривались в равной степени.
Настоящая тема «Книга часов», заключил Мейсон, — это «собственная внутренняя жизнь» поэта, его борьба за понимание и, «прежде всего… его опасности как поэта. »Вторая важная концепция « Часовая книга »- это апофеоз искусства Рильке. «Религия — это искусство нетворческих людей», — процитировал Мейсон слова Рильке; творчество поэта часто касается роли художника в обществе и его внутренних сомнений в своей вере в превосходство поэзии.Пикман засвидетельствовал, что благодаря твердому закреплению этих двух тем в The Book of Hours, сборник «имеет важное значение для понимания того, что будет дальше» в трудах Рильке. Часовая книга была еще одним из самых популярных произведений поэта, уступая только История любви и смерти корнета Кристофа Рильке при его жизни. Но, несмотря на то, что она «очень красивая» книга, она также «остается слишком постоянно абстрактной. Ему не хватает твердой реальности великой поэзии », — говорит Пикман.
Рильке более прочно закрепил свои стихи на реальности в своем следующем крупном сборнике стихов, Neue Gedichte ( New Poems ). Основное влияние на эту работу оказала связь Рильке со знаменитым французским скульптором Огюстом Роденом. Работая секретарем Родена с 1905 по 1906 год, Рильке стал более ценить свою трудовую этику. Но что еще более важно, стихи поэта стали объективными, эволюционировав от импрессионистического, личного видения к изображению этого видения с безличным символизмом.Он называл этот тип поэзии Dinggedichte (стихотворения). В этих стихах использовалась простая лексика для описания конкретных предметов повседневной жизни, что привело В. Х. Одена к заявлению в New Republic , что «самое непосредственное и очевидное влияние Рильке было на дикцию и образы». Рильке выражал идеи с помощью «физических, а не интеллектуальных символов. В то время как Шекспир, например, думал о нечеловеческом мире с точки зрения человека, Рильке думает о человеке с точки зрения нечеловеческого, о том, что он называет Вещями (Диндж).По словам Родена, а затем и французского художника Поля Сезанна, Рильке «на какое-то время сохранил способность писать без вдохновения, чтобы превратить свои наблюдения — а точнее, всю свою жизнь — в искусство». Нэнси Уиллард, автору книги «Свидетельство человека-невидимки». «Вещность» этих стихотворений, — объяснил Эрих Хеллер в книге « Путешествие художника во внутренний мир и другие эссе», , «не отражает гармонию, в которой внутреннее« я »живет со своими« объектами »; он отражает беспокойное внутреннее «я», погружающееся в «вещи».Но хотя этот объективный подход новаторски обращался к предметам, никогда ранее не признававшимся другими поэтами, и создавал «великолепные стихи», Рильке понял, по словам Уилларда, что он «на самом деле не раскрывает секрета живых существ».
К этому моменту в своей карьере Рильке достигал кризиса в своем искусстве, который проявился как в New Poems , так и в его единственном крупном прозаическом произведении, романе Die Aufzeichnungen des Malte Laurids Brigge ( The Notebooks of Malte Laurids). Бригге ).В этих произведениях выражаются растущие сомнения поэта в существовании чего-либо, что превосходило человечество и его мир. Это, в свою очередь, поставило под сомнение саму причину, по которой Рильке писал стихи: поиск более глубокого смысла жизни через искусство. В своей книге Rainer Maria Rilke, EM Butler утверждала, что « The Notebooks of Malte Laurids Brigge » знаменует собой кризис в отношении Рильке к Богу, кризис, который можно было бы назвать потерей заблуждения или осудить как кризис. потеря идеала… [Его концепция] будущего бога-художника никогда не была чем-то большим, чем возвышенная гипотеза, проистекающая из веры Рильке в творческие и преобразующие силы искусства.Не сумев, по его мнению, точно представить Бога в своих стихах, Рильке попытался «превратить жизнь в искусство» в своих «Новых стихотворениях ». «То, что он узнал, — продолжил Батлер, — это то, с чем рано или поздно придется столкнуться каждому художнику: осознание того, что жизнь гораздо более творческая, чем искусство. Так что его мифологическая мечта, апофеоз искусства, оказалась основанной на заблуждении. Либо искусство не было таким творческим, как он думал, либо он не был таким великим художником. Оба эти сомнения парализовали, и их было вполне достаточно, чтобы объяснить ужасные опасения, присутствующие в каждой строчке Malte Laurids Brigge. Ибо этот скептицизм поразил корни его разума и оправдания существования. Либо он был пророком новой религии, либо никем ».
Записные книжки Мальте Лауридса Бригге — это слабо автобиографический роман о студенте, который является последним потомком знатной датской семьи (Рильке ошибочно полагал, согласно его биографам, что он был дальним родственником каринтийской знати), и следует за ним. его жизнь от рождения до мрачной, нищей студенческой жизни в Париже.Образы смерти и разложения (особенно в сценах Парижа) и страха Мальте перед смертью постоянно присутствуют в повествовании. Поскольку Рильке так и не закончил The Notebooks of Malte Laurids Brigge (в одном из своих писем автор сказал другу, что закончил книгу «от усталости», — сообщил Скулфилд), окончательная судьба Мальте остается неясной. В одном из писем Рильке, переведенных в Letters of Rainer Maria Rilke: 1910-1926, , автор заметил, что самый важный вопрос в The Notebooks of Malte Laurids Brigge : «[Как] возможно жить, когда все-таки элементы этой жизни совершенно непостижимы для нас? » Как определил Уильям Роуз в Райнер Мария Рильке: аспекты его разума и поэзии, Дневники Мальте Лауридса Brigge на самом деле был своего рода катарсисом для автора, в котором «Рильке дал полную волю… страхам, которые его преследовали.«Без Notebooks за его спиной, — заключил Вуд, — поэт вряд ли рискнул бы» написать Duino Elegies в 1912 году.
Duino Elegies «можно было бы назвать величайшим сборником стихов современности раз », — заявил Колин Уилсон, автор книги « Религия и мятежник ». Уилсон утверждал: «Они имели такое же влияние в немецкоговорящих странах, как [Т. С. Элиот] Пустошь есть в Англии и Америке ». Обнаружив тупик в объективной поэзии, с которой он экспериментировал в новых стихотворениях, Рильке снова обратился к своему личному видению, чтобы найти ответы на вопросы о цели человеческой жизни и роли поэта в обществе. Duino Elegies наконец разрешил эти головоломки к собственному удовлетворению Рильке. Названный Duino Elegies , потому что Рильке начал писать их в 1912 году, находясь в замке Дуино на итальянском Адриатическом побережье, сборник занял десять лет из-за подавляющей вдохновение депрессии, которую поэт перенес во время и после Первой мировой войны. вдохновение вернулось, однако всего поэт написал для книги одиннадцать длинных стихотворений; позже это было отредактировано до десяти стихотворений. Объединяющий поэтический образ, который Рильке использует в Duino Elegies , — это образ ангелов, которые несут много значений, хотя и не являются обычными христианскими коннотациями.Ангелы представляют высшую силу в жизни, прекрасную и ужасную, совершенно равнодушную к человечеству; они олицетворяют силу поэтического видения, а также личную борьбу Рильке за примирение искусства и жизни. Таким образом, ангелы Дуино позволили Рильке объективировать абстрактные идеи, как он это сделал в новых стихотворениях, , не ограничивая его приземленным материализмом, который был неспособен полностью проиллюстрировать философские вопросы.
Революционная поэтическая философия, предложенная Рильке в Duino Elegies , считается важной для многих литературоведов.«Ни один поэт до него не был достаточно храбрым, чтобы принять целиком [темной стороны] мира, как если бы они были бесспорно действительными и потенциально универсальными», — утверждал Конрад Эйкен в своей «Собранной критике ». Подобно немецкому философу Фридриху Ницше, жившему примерно в то же время, что и Рильке, поэт определил своей целью «[хвала] и празднование перед лицом и с полным осознанием фактов, которые заставили другие умы занять позицию негативности », — писал автор Выход из Хаоса Стюарт Холройд.Но даже несмотря на то, что конечная цель Duino Elegies — восхвалять существование, «преобладающая нота… одна из жалоб». Преодолевая затруднения в этом сборнике, Рильке был полностью свободен посвятить свои стихи восхвалению в сонетах Орфею.
« сонетов — это песни о его победе», — утверждал Боура в книге «Наследие символизма». «В сонетах, , — писал Боура, — Рильке показывает, что поэзия значила для него, что он от нее получил и на что надеялся.Доминирующее настроение — радость. Это дополнение к страданиям и тревогам Элегий, , и во всем исполнении Рильке эти две книги должны быть взяты вместе ». Айкен аналогичным образом прокомментировал, что « сонетов к Орфею, … вместе с Элегиями, это лучшая работа Рильке — эти две книги действительно связаны друг с другом, они лучше сочетаются друг с другом».
В последние несколько лет своей жизни Рильке был вдохновлен такими французскими поэтами, как Поль Валери и Жан Кокто, и большую часть своих последних стихов написал на французском языке.Рильке всю жизнь страдал от болезни и умер от лейкемии в 1926 году, когда останавливался в санатории Вальмонт на берегу Женевского озера. На смертном одре он остался верен своим антихристианским убеждениям и отказался от общества священника. Герман Гессе подытожил эволюцию Рильке как поэта в своей книге « Моя вера: Очерки жизни и искусства: » «Замечательно это путешествие от юношеской музыки богемской народной поэзии… к Орфею, замечательно, как… его мастерство формы. увеличивается, все глубже и глубже проникает в свои проблемы! И на каждой стадии время от времени происходит чудо, его тонкий, нерешительный, склонный к тревоге человек удаляется, и через него звучит музыка вселенной; как чаша фонтана, он становится одновременно и инструментом, и ухом.«Без религиозных идеалов родителей, которые утешали его, Рильке нашел мир в своем искусстве. Как заключил Холройд, «стихи, которые Рильке написал для выражения и расширения своего опыта… — это одна из самых успешных попыток современного человека ориентироваться в своем хаотическом мире».
Пара стихотворений Марии Лизеллы
В сегодняшнем посте «Поэтическая пятница» мы делимся стихами Марии Лизеллы
По профессии писатель-путешественник, Мария курирует чтений Ассоциации итальянских американских писателей , ее работы публикуются в журналах о путешествиях, а также в журналах USA TODAY, Jerusalem Post и двуязычном онлайн-издании La Voce di New York .
Мария была поэтом-лауреатом Королевы в 2015–2019 годах и недавно была удостоена звания стипендиата Академии американских поэтов. Ее коллекции, дважды номинированные на премию «Поэзия», включают Thieves in the Family, (NYQ Books), Amore on Hope Street и Two Naked Feet . ( Вы можете заказать ее книги в местном независимом Книжном Доме на Stuyvesant Plaza. )
В 2015 году Мария фигурировала в профиле , размещенном на веб-сайте публичной библиотеки Квинса .Вот выдержка:
Кто ваши любимые авторы и поэты? «… среди тех, кто вдохновлял меня в подростковом возрасте, были Род МакКуэн, ее Каммингс и У. Б. Йейтс. Когда я поступил в колледж, я прошел один из первых предлагаемых курсов по черной литературе, и там я встретил Мари Эванс, Никки Джованни и Лэнгстон. Хьюз, все они говорили со мной, поскольку все мы были аутсайдерами. Я думаю, что Джеймс Болдуин — один из лучших и самых ярких авторов Америки. Из поэтов я бы выбрал Филипа Левина, Люсиль Клифтон, Марию Мацциотти Гиллан, Паолу Корсо…и многие другие. »
Какой совет вы дадите начинающим поэтам, которые пытаются обрести свой голос, и людям, которых поэзия пугает? «Читайте все; слушайте все; редактируйте все снова и снова. Следите за живыми авторами, которых вы любите; если вы живете в Нью-Йорке, вы так близки с другими писателями. Не бойтесь никого из них … но идите к их чтения с намерением слушать. Делайте заметки, задавайте вопросы. Найдите семинар, который подходит вам; или спросите, будет ли какой-нибудь поэт, который вам нравится, проводить семинар, и занимайтесь с ним или с ней.Держи журнал; писать заметки, которые не должны иметь смысла; запишите фрагменты своей мечты. Поддерживайте физическую форму, так как это проясняет ваш разум ».
Два стихотворения ниже были ранее опубликованы в журнале Trolley , Summer 2020 .
————— —————————————
Как бандита …
By Maria Lisella
Я заворачиваю нос, рот и смотрю на импровизированную пандемическую паранджу.Мой смех выдает меня маме и продавцам, которых я навещаю Пока я избегаю очередей в супермаркетах, беги, если увижу более одного покупателя. Никаких взглядов ни на какие сделки, Как белка, заготавливающая орехи на зиму, я бегаю среди кабачки, картофель, капуста, овощи длительного хранения, стремительный порыв, потребность в изобилии в этом новом мире больных, здоровых и подозрительных. Спешно бегите к безопасному дому; свирепый полет невидимых капель, которые парят и падают на рукаве, продуктовом пакете, каблуке туфельки; нырнуть, чтобы закончить еще один день без инцидент или симптом.
© 2020 Мария Лиселла. Все права защищены.
———————————————— —-
Они отскакивают, как будто испуганные …
Автор: Мария Лиселла
Они отскакивают, как будто испуганные …
но нет, двое мужчин, одетых в синие джинсовые комбинезоны, как те, что вы видите во французских фильмах 1940-х годов, отскочите в сторону чтобы освободить место для нового указа о социальной дистанции, и я благодарен. Сначала метр или 39 дюймов, он вырос до шести футов. в городе, когда-то таком комфортном с расстоянием от носа до носа 18 дюймов среди восьми миллионов пассажиров метро.Дома становятся тюрьмой, убежищем или убежищем. Мы ищем утешения в: телефонах, полуночные сообщения, электронные письма, прямые трансляции приглашают гостей в наши гостиные.
© 2020 Мария Лиселла. Все права защищены.
———————————————— —-
Подробнее о Марии Лизелле
marialisella.contently.com/ | poets.org/poet/maria-lisella | twitter.com/marialisella
«Сердце, страсть, итальянская поэзия в Америке.Благодаря чудесной Марии Лиселле », опубликовано 9 февраля 2021 г.
Стихи Марии Лукас и Арианы Браун — Scalawag
«[П] хочешь сказать мне, что ветер не говорит?» В то время, когда нас постоянно бомбардируют стиранием и умалением оставшихся в живых, от структурного до гендерного насилия, мы слышим от двух неудержимых поэтов, Арианы Браун и Марии Лукас, которые подчиняются другому источнику власти: их наследственным знаниям. и магия. «Поскольку я — первоисточник, все / развивается через меня», — пишет мать и поэт Мария Лукас в «Бруха».«
Подробнее из «Эта работа потребует танцев» здесь.
Представления
Вы любите Юг, и мы знаем, как его прикрыть. Подпишитесь, чтобы получать важные южные истории на свой почтовый ящик каждую пятницу.
я Ариана и
Я побежден.
ребенок из Мексики, Африки, США-
У меня есть другое имя.
Я родился на кладбище.
в 1848 году, Фредерик Дуглас
написал статью, осуждающую
— завоевание Мексики США.
Однажды я пошел в аламо
на экскурсию.
мечта моего дяди
находится в собственности земли. его
facebook фото
— это он верхом на лошади. это
— это не шутка. бордюр
Смените разговор о Юге на новости, искусство и рассказывание историй.
пронзил меня, зацепил
зуб бабушки, притащил
кости Ларедо юг
через реку.
моей бабушкиРодной город построен на костях
ее предков. гордость
странное насилие. мой
бабушкина страна
был черный президент
в 1829 году. Фамилия Герреро,
означает «воинственный», «солдат».
мой отец служил в ВВС.
он погиб в полете.
попробуйте сказать мне, что ветер не разговаривает?
Мой отец умер до моего рождения.
Я разговариваю со всеми предками.
Я хлопковый твирлер, форма
оборотень, могильщик. мой
Рассказывание историй в родном городе, региональное влияние.Станьте участником из любой точки Юга или за его пределами.
Курандера говорит: «Земля может
.преобразить что угодно ».
Я все время хороню дерьмо.
Бруя
«Прошла неделя…» Марии Мацциотти Гиллан
Мария Мацциотти Гиллан
«ПРОШЛА НЕДЕЛЯ
… смотреть вверх, внутрь, под поверхность и назад во времени.”
— Нью-Йорк Таймс , D3, 5 мая 2013 г.
Этот год был для меня таким годом, ты, уже три
лет мертв и перешел в то другое место, где я не могу
прикоснуться к тебе, и я оставил взгляд вверх на то место
где я представлял себе рай и где, я надеюсь, ты меня чувствуешь
скучаю по тебе. НАСА объявляет о планах доставить кусочек Марса
обратно на землю.Я хотел бы представить, что смогу вернуть немного
воспоминание о тебе, хотя мой друг говорит мне, что у меня есть
отпустить тебя. Я читал о насекомом, которому 23 миллиона лет.
ранее неизвестного вида, обнаруженного в Европе,
янтарь так прекрасно сохранился, что каждая крошечная цифра
животного длиной 1,8 дюйма хорошо видно,
все его мягкие ткани целы. Сижу сейчас в кресле,
в нашей семейной комнате по вечерам мои ноги приподняты,
мои глаза не отрываются от экрана телевизора, где я смотрю
Британские загадки, у меня внезапно появился образ
Я сохранился в янтаре, слезы на щеках,
пульт от телевизора все еще прочно держится в моей руке.