Стих про калошу: Калоша — Мандельштам. Полный текст стихотворения — Калоша

Калоша — Мандельштам. Полный текст стихотворения — Калоша

Мы ответили на самые популярные вопросы — проверьте, может быть, ответили и на ваш?

• Подписался на пуш-уведомления, но предложение появляется каждый день
• Хочу первым узнавать о новых материалах и проектах портала «Культура.РФ»
• Мы — учреждение культуры и хотим провести трансляцию на портале «Культура.РФ». Куда нам обратиться?
• Нашего музея (учреждения) нет на портале. Как его добавить?
• Как предложить событие в «Афишу» портала?
• Нашел ошибку в публикации на портале. Как рассказать редакции?

Подписался на пуш-уведомления, но предложение появляется каждый день

Мы используем на портале файлы cookie, чтобы помнить о ваших посещениях. Если файлы cookie удалены, предложение о подписке всплывает повторно. Откройте настройки браузера и убедитесь, что в пункте «Удаление файлов cookie» нет отметки «Удалять при каждом выходе из браузера».

Хочу первым узнавать о новых материалах и проектах портала «Культура. РФ»

Подпишитесь на нашу рассылку и каждую неделю получайте обзор самых интересных материалов, специальные проекты портала, культурную афишу на выходные, ответы на вопросы о культуре и искусстве и многое другое. Пуш-уведомления оперативно оповестят о новых публикациях на портале, чтобы вы могли прочитать их первыми.

Мы — учреждение культуры и хотим провести трансляцию на портале «Культура.РФ». Куда нам обратиться?

Если вы планируете провести прямую трансляцию экскурсии, лекции или мастер-класса, заполните заявку по нашим рекомендациям. Мы включим ваше мероприятие в афишу раздела «Культурный стриминг», оповестим подписчиков и аудиторию в социальных сетях. Для того чтобы организовать качественную трансляцию, ознакомьтесь с нашими методическими рекомендациями. Подробнее о проекте «Культурный стриминг» можно прочитать в специальном разделе.

Электронная почта проекта: [email protected]

Нашего музея (учреждения) нет на портале. Как его добавить?

Вы можете добавить учреждение на портал с помощью системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all. culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши места и мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После проверки модератором информация об учреждении появится на портале «Культура.РФ».

Как предложить событие в «Афишу» портала?

В разделе «Афиша» новые события автоматически выгружаются из системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После подтверждения модераторами анонс события появится в разделе «Афиша» на портале «Культура.РФ».

Нашел ошибку в публикации на портале. Как рассказать редакции?

Если вы нашли ошибку в публикации, выделите ее и воспользуйтесь комбинацией клавиш Ctrl+Enter. Также сообщить о неточности можно с помощью формы обратной связи в нижней части каждой страницы. Мы разберемся в ситуации, все исправим и ответим вам письмом.

Если вопросы остались — напишите нам.

Популярные артисты записали трибьют на стихи Мандельштама — Российская газета

Среди «воцерковленных» артистов неканонических жанров популярна средневековая европейская легенда об «акробате Божией матери». Якобы во время мессы известный акробат вдруг разбежался по центральному проходу собора и прямо перед алтарем выполнил тройное сальто-мортале, которое он один умел делать. Акробата, естественно, схватили, чтобы сжечь за кощунство, но Пречистая лично сошла с иконы и объяснила инквизиторам, что этот неуместный прыжок — не проявление неуважения, а, наоборот, знак высочайшего восхищения, которое циркач не мог выразить иначе, кроме как преподнести ей свое искусство. Эту трогательную легенду стоит держать в голове, приступая к знакомству с виртуальным альбомом «Сохрани мою речь навсегда», выпущенным к 130-летию Осипа Мандельштама. Потому что иначе эклектика альбома и, рискнем сказать, глухота многих его участников может поначалу просто обескуражить.

То, что хорошие, тем паче гениальные стихи не нуждаются во внешнем музыкальном сопровождении, которое только глушит и корежит их собственную внутреннюю музыку, общеизвестно. И многие участники альбома в своих выложенных на специально созданный лаконичный сайт комментариях к собственному треку это охотно признавали и даже обыгрывали. Как питерские концептуалисты Shortparis, которые, представляя трагическое стихотворение «Эта ночь непоправима» с юмором написали, что «образный строй этого произведения настолько близок и даже типичен для Shortparis, что у нас сразу возникли два вида подозрений. Либо все песни нашего коллектива написаны на тексты поэта, либо Осипа Мандельштама никогда не существовало, а все его стихотворения были созданы нашим скромным коллективом. Мы, конечно, склоняемся ко второму варианту».

Но, отталкиваясь от этого постулата (как тот самый акробат — от алтаря), двигались разными путями.

Которые хорошо показывали разницу не только поколений, но и изначального бэкграунда артистов. По тому, например, как лидер современной хипстерской группы «Нервы» Женя Мильковский «разложил» на акустическую гитару с подзвучками в духе модной «фолкотроники» «Только детские книги читать…», закрадывается подозрение, что это известнейшее стихотворение из «Камня» он впервые увидел только после предложения поучаствовать в альбоме. И отнесся к нему как к «просто» хорошему ритмичному и гладкозвучному тексту — не обросшему для него никакими историческими аллюзиями и личными рефлексиями. И это, увы, относится к большей части молодых участников трибьюта, чьи имена и названия говорят что-то только слушателями возрастом около 20 лет, включая номера IWOA , «Свидания» и OQJAV, — может быть, прекрасные (для поклонников) сами по себе, но которых несколько сковывает Мандельштам. Не говоря уж про юную О! Марго, которой трагический выкрик «Петербург, я еще не хочу умирать!» откровенно мешает, диссонирует с настроем «быть на позитиве».

Леонида Агутина трудно заподозрить в том, что он впервые увидел стихотворение «Золотистого меда струя из бутылки текла…» и никогда над ним не размышлял, да и по голосу слышно: Леонид понимает, чтò он поет — но мэтр не смог уйти от привычной коммерческой «латины», чья уместность здесь столь же сомнительна, как и продвинутая фолкотроника.

Про иноязычные номера Алины Орловой и Mgzavrebi сказать нечего, кроме благодарностей; спели на своих языках (литовском и грузинском соответственно) и в cвоей манере — спасибо им, что показали Мандельштама в других языковых и культурных ареалах.

А вот кто по-настоящему порадовал — так это многоопытный Илья Лагутенко и относительно молодой, но уже знаменитый Oxxxymiron. Лидер «Мумий Тролля» выбрал стихотворение 1911 года «Раковина» и представил его как рейв-вечеринку; решение неожиданное, но по-своему объяснимое: предвоенная эпоха — время расцвета петербургской декадентской культуры, и Мандельштам имел к ней самое непосредственное отношение. Мирон Федоров выступил фактически в роли хедлайнера: поскольку все номера альбому расположены по времени написания стихотворений, ему выпала честь записать финальный и сложнейший трек: ни больше ни меньше как «Стихи о неизвестном солдате».

Оксимирон представляет его так, как представляет его себе именно опытный читатель стихов: без «красивостей», «хуков» и «грувов», а просто как внутреннее проборматывание, шаманское заговаривание собственной судьбы.

Во взвинченной «Четвертой прозе» Мандельштам резко заявил: «Я один в России работаю с голосу, а кругом густопсовая сволочь пишет…». Как бы отнесся сам Осип Эмильевич сейчас к такому «песенному расширению» своих стихов? Смею надеяться, что если бы вошел в контекст 2021 года — положительно.

Звучащая эпическая поэзия, наряду со звучащей литературой (аудиокниги) снова отвоевывает свои права, подтверждением чего стала Нобелевская премия Боба Дилана, в котором шведские академики усмотрели «нечто гомеровское».

Вслед за выкладыванием в открытый доступ аудиоальбома создатели проекта обещают еженедельно вплоть до 21 июня выкладывать по видеоклипу на каждую песню, а как только позволят известные обстоятельства, провести и большой живой концерт. Мандельштам по-прежнему волнует и царапает, его наследие вызывает разноречивые оценки и способно провоцировать на творчество оригинальное. Значит, он — жив.

Отличница (2017) — «Детектив Отличница на Первом. Женщины пятидесятых в милиции.»

Здравствуйте! На Первом канале снова сериал о работе слабого пола в милиции — «Отличница». Всего 8 серий.

«Отличница»

Общая информация (Кинопоиск ).

Апрель 1958 года, выпускница юридического факультета Ленинградского университета, кафедры уголовного процесса и криминалистики Мария Крапивина получает распределение в УГРО центрального районного отдела милиции. Совсем еще девчонка, отличница, дочь интеллигентных родителей попадает в коллектив состоящий из прошедших войну грубоватых и опытных оперативников.

В первый же день Маша хочет уволиться. Но ей в руки попадает информация о предателе в отделе, связанного с крупной и дерзкой бандой. Маша решает, что ее долг остаться и раскрыть «крота». А кроме того, доказать, что она чего-то стоит. Под подозрение попадают все, в том числе начальник отдела опер Шведов, «неотесанный мужлан», в которого Маша неожиданно для себя влюбляется, и с каждым днем все больше и больше…

 

Телеистория для меня оказалась увлекательной. Интересно следить за жизнью людей, за работой уголовного розыска в те далёкие пятидесятые годы.

«Отличница»

«Отличница»

Исполнительница роли Маши Крапивиной — актриса Яна Гладких (помню по сериалу «Город»), на мой взгляд, отлично справилась со своей задачей. Её хрупкая порхающая героиня вызывает симпатию. С каким юношеским максимализмом Маша берётся распутывать уголовные дела и с лёгкостью утирает нос бывалым оперативникам. Вот все бы так работали в милиции! Вместе с детективными делами Маша Крапивина расследует и свою личную жизненную историю. На протяжении всего сериала Маша цитирует детское стихотворение О.Мандельштама «Калоша».

Для резиновой калоши
Настоящая беда,
Если день — сухой, хороший,
Если высохла вода.
Ей всего на свете хуже
В чистой комнате стоять:
То ли дело шлепать в луже,

Через улицу шагать!

Главная героиня пытается вспомнить, почему она знает этот стих и спрашивает у всех знакомых, что это за стишок.

Актриса Юлия Ауг исполнила роль начальницы отдела милиции. Её Паулина строгая, но справедливая, временами, злая до невозможности, а как ещё можно командовать мужчинами? Юлия Ауг прекрасно показала руководителя, жаль сериал маловат, разгуляться артистке негде.

Актриса Таисия Вилкова.

«Отличница»

«Отличница»

Ещё не улеглись страсти после «Гоголя», а Вилкова уже героиня пятидесятых Августа, она же Гутя — закадычная подруга главной героини Маши. Августа — болтушка-хохотушка, модница, спортсменка, да ещё и швея. За ней очень интересно наблюдать. Какое же платье будет в следующем эпизоде? А шляпка, а перчатки? Своеобразно показаны в сериале взаимоотношения между сотрудниками ателье и Августой. Там свои порядки, а руководитель — противоположность начальницы милиции. Героиня Таисии Вилковой — Августа заслуживает отдельного сериала. Но… Отдельного сериала не будет.

Все женские персонажи в детективе показаны привлекательными и очень активными. Они отлично работают, успевают бывать на танцах, читать книги, участвовать в спортивных соревнованиях и субботниках, крутить любовные интрижки и много чего ещё.

«Отличница»

Я смею предположить, что сегодняшние прабабушки смотрят сериал «Отличница» с ностальгией, говоря спасибо режиссёру Оксане Карас за то, что показала их молодость.

Хочу заметить, что мужские роли играют замечательные актёры:

Никита Ефремов, Александр Яценко, Игорь Скляр, Владимир Мишуков, Дмитрий Лысенков и другие.

«Отличница»

«Отличница»

«Отличница»

«Отличница»

Несмотря на то что «Отличница» — детектив, кровавых моментов нет.

Сериал «Отличница» мне понравился. Рекомендую к просмотру.

Спасибо за внимание к отзыву.

Обама и Джигурда получили по калоше

За калошу в номинации «Доброта года, или Пасть порву — моргалы выколю» боролись журналистка Божена Рынска, напавшая на журналистов НТВ, Ксения Собчак, «обложившая» трехэтажным матом соседей с бегающими по утрам детьми, телеведущий Леонид Якубович за конфликт с Аэрофлотом и бизнесмен Сергей Полонский за драку с камбоджийскими моряками. Калоша досталась Ксении Собчак. В эту минуту очень вовремя в зале появился ее супруг, актер Максим Виторган.

«Кстати, несмотря ни на что, дети меня любят», — заметила Собчак. В подтверждение ее слов на сцену выскочил мальчик с плакатом «Я люблю Собчак». Пока ведущая прижимала паренька к сердцу, он цинично осведомился, когда ему выдадут обещанные 200 баксов. Для Ксении Собчак Сергей Полонский в формате телемоста исполнил «Песню камбоджийского узника». Песню Виторган слушать уже не стал, удалился из зала. За ним последовал режиссер Юлий Гусман.

«Александр, я знаю почему вас женщины не любят, не из-за старости — нет, а потому, что вы позиционируете себя как ироничный интеллектуал, а женщинам нужны нежности», — осенило вдруг Ксению. – Вы же пусечка, кисочка и няшка…»

Гордон изобразил «няшное» лицо, назрела номинация «Мимими года».

В число номинантов попали депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга Виталий Милонов «за неистовую борьбу с гомосексуализмом», депутат Госдумы Елена Мизулина «за привлечение внимания всей страны к теме орального секса», а также «челябинский Митеорит» (орфография сохранена) за видеоролики с непосредственной реакцией граждан (что за х….?) на его появление.

Калошу отсутствующей Елене Мизулиной вручили главные символы интернетовского «мимими» — котята, которых вынесли на сцену в корзинке. Вместо депутата приз получила порноактриса Елена Беркова.

Зал в подавляющем большинстве ее не опознал и шутку не оценил.

Почетную «Серебряную калошу» в номинации «Джигурда века» получил… Никита Джигурда лично. К калоше прилагался специальный приз от Малаховского мясокомбината – корзина с батонами колбасы, «чтобы актера и дальше так колбасило». На радостях Джигурду понесло читать стихи, ведущие с перепугу напомнили актеру, что он в Кремлевском дворце. Обошлось. «Опа! Джигурда!» — закончил  прыжками свое выступление актер.

Божена Рынска о церемонии вручения «Серебряной калоши» — Газета.Ru

Прошедшую «Серебряную калошу» нельзя назвать бездарной. Там были удачные моменты: СМИ уже процитировали номинацию «По локоть в чудесах, или Чуровщина года». Лауреат — гражданин Гундяев — зело уязвлен. Был прелестный самый первый номер, со Светой из Иванова: все хорошо — и текст, и вокал, и постановка, и танцы. Вообще, началась «Серебряная калоша» за здравие: перед началом церемонии был смешной твиттер «Калоши»: «Все *** пришли. И этот *** тут. И эта *** здесь. И я сам ****. Борис Немцов».

Были и откровенные провалы, например Жириновский с осликом: зачем перешучивать шута? Полпред Холманских — очевидная мишень. И вот «Калоша» вывела на сцену какую-то человекообразную гориллу в рабочей униформе, горилла разбила дорогой патриарший брегет. Однако тема, как говорили в школе, не раскрыта: дело-то не в том, какой Холманских, а в том, что на него решил опираться президент.

Но тут вспоминается Сергей Довлатов: «Губарев поспорил с Арьевым: «Антисоветское произведение, — говорил он, — может быть талантливым. Но может оказаться и бездарным. Бездарное произведение, если даже оно антисоветское, все равно бездарное». – «Бездарное, но родное», — заметил Арьев». Так вот, несмотря на моменты неудачные, прошедшая «Калоша» все равно «родная». Поэтому так обидел ее создателей уход трубадуров протеста: журналисты Олег Кашин, Юрий Сапрыкин, Антон Красовский и Ксения Соколова покинули зал через двадцать минут после начала церемонии.

Наутро после церемонии отписалась «мягкая пресса». Авторы подчеркивали, что «Серебряная калоша» всегда вручалась за «лучшие» достижения в области шоу-бизнеса, но с этого года вдруг стала политизированной и страшно испортилась: «Верните нам старую «Калошу»!»

На самом деле это не первая политизированная «Калоша»: была еще одна, посвященная сочинской Олимпиаде, — лучшая «Калоша» из всех, что я видела. Ту церемонию в свое время со страху не взял ни один телеканал — создатели потеряли на этом приличные деньги и решили временно политику «не хавать» из чисто коммерческих соображений.

«Серебряная калоша» — детище радиостанции «Серебряный дождь». Церемония не обязана приносить доход, но хотя бы выходить в ноль для организаторов было бы желательно. На протяжении многих лет церемония почти окупалась за счет телетрансляции и спонсоров. Права на телетрансляцию приносили приличные для организаторов деньги.

Но ситуация в стране сейчас такая: первое лицо окончательно уплывает вдаль на облаке. Иногда оно смотрит в машине телевизор. И верит картинке. Все, что может вернуть оное лицо на землю, не приветствуется. После одной из «Калош», напозволявшей себе, главе телеканала, решившемуся на трансляцию, позвонили из горнего мира и спросили: «А вы вообще развлекательный телеканал или, быть может, политический? Если политический, так вы скажите — мы так и запишем».

В этом году руководство «Серебряного дождя» сделало выбор: мы отказываемся от трансляции, но будем говорить, что хотим. Этот выбор надо уважать. Сейчас те, кому есть что терять в материальном плане, не готовы терять ни копейки. Даже если потери мизерные и гипотетические. Поэтому на митинги ходят жены богачей, а сами богачи следят за новостями в блогах и митингуют в ресторанах. Пока что единственные, кто потерял на своей гражданской позиции деньги, это Ксения Собчак и руководство «Серебряной калоши».

В кулуарах церемонии говорили, будто бы за несколько дней до церемонии в театр приходили некие люди, просили разорвать контракт с «Дождем», просили убрать Ксюшу Собчак из ведущих. Официально Дмитрий Савицкий эту информацию не подтвердил — более того, добавил, что руководство театра вело себя очень тактично. Тем не менее, по моей информации, у ответственных товарищей был сценарий церемонии «Серебряной калоши», и опасались они одного — «Калоши» для Путина. Зря опасались.

Наступили нестерпимо подлые времена. И самое важное сейчас — кричать об этом. «Калоша» должна была быть не просто занятной, а гомерически смешной, болезненно смешной. Надо было жилы из себя вытянуть, подключить лучших сатириков, но сделать мегахит, чтобы взорвать интернет. Хит не вышел — чертовски жалко.

Тем не менее эту «Калошу» провальной назвать нельзя. Очень хорошо сказала певица Миранда Миринашвили: «Кризис жанра сейчас во всем. Да, было не лучшее шоу — и ничего страшного! Стреллера освистывали и Чаплина, и Бернар гнали порой со сцены… So what? Давайте просто помолчим. Или просто сделаем сами что-нибудь лучше, поизысканней и злободневней. Сейчас вообще тяжело нас рассмешить».

Калоши счастья

Ганс Христиан Андерсен

1. Начало
2. Что случилось с советником юстиции
3. Приключения ночного сторожа
4. Приключения молодого медика
5. Превращения незадачливого писаря
6. Конец

 

---

I. Начало

ело было в Копенгагене, на Восточной улице, недалеко от Новой королевской площади. В одном доме собралось большое общество — иногда ведь все-таки приходится принимать гостей, зато, глядишь, и сам дождешься когда-нибудь приглашения.

Гости разбились на две большие группы: одна немедленно засела играть в карты, другая образовала кружок вокруг хозяйки, которая предложила «придумать что-нибудь поинтереснее», и беседа потекла сама собой.

Между прочим, речь зашла про средние века, и многие находили, что в те времена жилось гораздо лучше, чем теперь. Да, да! Советник юстиции Кнап отстаивал это мнение так рьяно, что хозяйка тут же с ним согласилась, и они вдвоем накинулись на бедного Эрстеда, который доказывал в своей статье в “Альманахе”, что наша эпоха кое в чем все-таки выше средневековья. Но советник утверждал, что времена короля Ганса были лучшей и счастливейшей порой в истории человечества.

Пока ведется этот жаркий спор, который прервался лишь на мгновение, когда принесли вечернюю газету (впрочем, читать в ней было решительно нечего), пройдем в переднюю, где гости оставили свои пальто, палки, зонтики и калоши! Сюда только что вошли две женщины: молодая и старая.

На первый взгляд их можно было принять за горничных, сопровождающих каких-нибудь старых барынь, которые пришли в гости к хозяйке, но, приглядевшись повнимательнее, вы бы заметили, что эти женщины ничуть не похожи на служанок: слишком уж мягки и неясны были у них руки, слишком величавы осанка и все движения, а платье их отличалось каким-то особо смелым покроем.

Вы, конечно, уже догадались, что это были феи. Младшая была если и не самой феей Счастья, то, уж наверно, одной из ее верных помощниц и занималась тем, что приносила людям разные мелкие дары счастья. Старшая казалась гораздо более серьезной — она была феей Печали и всегда управлялась со своими делами сама, не перепоручая их никому: тогда, по крайней мере, она знала, что все будет сделано, как она хотела.

Стоя в передней, они рассказывали друг другу о том, где побывали за день. Помощница феи Счастья сегодня выполнила всего лишь несколько маловажных поручений: спасла от ливня чью-то новую шляпу, передала одному почтенному человеку поклон от высокопоставленного ничтожества, и все в том же духе. Но зато в запасе у нее осталось нечто совершенно необыкновенное.

— Нужно тебе сказать, — закончила она, — что у меня сегодня день рождения, и в честь этого события мне дали пару калош, с тем чтобы я отнесла их людям. Эти калоши обладают одним замечательным свойством: того, кто их наденет, они могут мгновенно перенести в любое место и любую эпоху — стоит ему только пожелать, — и от этого он почувствует себя совершенно счастливым.

— Ты так думаешь? — отозвалась фея Печали. — Знай же: он будет самым несчастным человеком на земле и благословит ту минуту, когда наконец избавится от своих калош.

— Ну, это мы еще посмотрим! — проговорила фея Счастья. — А пока что я поставлю их у дверей. Авось кто-нибудь их наденет по ошибке вместо своих и обретет счастье.

Вот какой между ними произошел разговор.

---

II. Что случилось с советником юстиции

ыло уже поздно. Советник юстиции Кнап собирался домой, все еще размышляя о временах короля Ганса. И надо же было так случиться, чтобы вместо своих калош он надел калоши счастья. Как только он вышел в них на улицу, волшебная сила калош немедленно перенесла его во времена короля Ганса, и ноги его тотчас же утонули в непролазной грязи, потому что при короле Гансе улиц, конечно, не мостили.

— Ну и грязища! Просто ужас что такое! — пробормотал советник. — И к тому же ни один фонарь не горит.

Луна еще не взошла, стоял густой туман, и все вокруг тонуло во мраке.

На углу перед изображением мадонны висела лампада, но она чуть теплилась, так что советник заметил картину, лишь поравнявшись с нею, и только тогда разглядел божью матерь с младенцем на руках.

“Здесь, наверно, была мастерская художника, — решил он, — а вывеску позабыли убрать”.

Тут мимо него прошло несколько человек в средневековых костюмах.

“Чего это они так вырядились? — подумал советник. — Должно быть, с маскарада идут”.

Но внезапно послышался барабанный бой и свист дудок, замелькали факелы, и взорам советника представилось удивительное зрелище! Навстречу ему по улице двигалась странная процессия: впереди шли барабанщики, искусно выбивая дробь, а за ними стражники с луками и арбалетами. По-видимому, то была свита, сопровождавшая какое-то важное лицо. Изумленный советник спросил, что это за шествие и кто этот сановник.

— Епископ Зеландский! — послышалось в ответ.

— Господи помилуй! Что еще такое приключилось с епископом? — вздохнул советник Кнап, грустно покачивая головой.

Размышляя обо всех этих чудесах и не глядя по сторонам, советник медленно шел по Восточной улице, пока наконец не добрался до площади Высокого Мыса. Однако моста, ведущего к Дворцовой площади, на месте не оказалось, — бедный советник едва разглядел в кромешной тьме какую-то речонку и в конце концов заметил лодку, в которой сидели двое парней.

— Прикажете переправить вас на остров? — спросили они.

— На остров? — переспросил советник, не зная еще, что он теперь живет во времена средневековья. — Мне нужно попасть в Христианову гавань на Малую торговую улицу.

Парни вытаращили на него глаза.

— Скажите мне хотя бы, где мост? — продолжал советник. — Ну что за безобразие! Фонари не горят, а грязь такая, что кажется, будто по болоту бродишь!

Но чем больше он говорил с перевозчиками, тем меньше понимал их.

— Не понимаю я вашей тарабарщины! — рассердился наконец советник и повернулся к ним спиной.

Моста он все-таки не нашел; каменный парапет набережной тоже исчез.

“Что делать! Вот безобразие! — думал он. Да, никогда еще действительность не казалась ему такой жалкой и мерзкой, как в этот вечер. — Нет, лучше взять извозчика, — решил он. — Но, господи, куда же они все запропастились? Как назло, ни одного! Вернусь-ка я на Новую королевскую площадь, там, наверно, стоят экипажи, а то мне вовек не добраться до Христиановой гавани!”

Он снова вернулся на Восточную улицу и успел уже пройти ее почти всю, когда взошла луна.

“Господи, что это здесь понастроили?” — изумился советник, увидев перед собой Восточные городские ворота, которые в те далекие времена стояли в конце Восточной. улицы.

Наконец он отыскал калитку и вышел на теперешнюю Новую королевскую площадь, которая в старину была просто большим лугом. На лугу там и сям торчали кусты, его пересекал не то широкий канал, не то река. На противоположном берегу расположились жалкие лавчонки халландских шкиперов, отчего место это называлось Халландской высотой.

— Боже мой! Или это мираж, фата-моргана, или я… господи… пьян? — застонал советник юстиции. — Что же это такое? Что же это такое?

И советник опять повернул назад, подумав, что заболел. Шагая по улице, он теперь внимательнее приглядывался к домам и заметил, что все они старинной постройки и многие крыты соломой.

— Да, конечно, я заболел, — вздыхал он, — а ведь всего-то стаканчик пунша выпил, но мне и это повредило. И надо же додуматься — угощать гостей пуншем и горячей лососиной! Нет, я непременно поговорю об этом с госпожой советницей. Вернуться разве к ней и рассказать, какая со мной приключилась беда? Неудобно, пожалуй. Да они там все, наверное, уже давно спать улеглись.

Он стал искать дом одних своих знакомых, но его тоже не оказалось на месте.

— Нет, это просто наваждение какое-то! Не узнаю Восточной улицы. Ни одного магазина! Все только старые, жалкие лачуги — можно подумать, что я попал в Роскилле или Рингстед. Да, плохо мое дело! Ну что уж тут стесняться, вернусь к советнице! Но, черт возьми, как мне найти ее дом? Я больше не узнаю его. Ага, здесь, кажется, еще не спят!.. Ах, я совсем расхворался, совсем расхворался…

Он наткнулся на полуоткрытую дверь, из-за которой лился свет. Это был один из тех старинных трактиров, которые походили на теперешние наши пивные. Общая комната напоминала голштинскую харчевню. В ней сидело несколько завсегдатаев — шкипера, копенгагенские бюргеры и еще какие-то люди, с виду ученые. Попивая пиво из кружек, они вели какой-то жаркий спор и не обратили ни малейшего внимания на нового посетителя.

— Простите, — сказал советник подошедшей к нему хозяйке, — мне вдруг стало дурно. Вы не достанете мне извозчика? Я живу в Христиановой гавани.

Хозяйка посмотрела на него и грустно покачала головой, потом что-то сказала по-немецки. Советник подумал, что она плохо понимает по-датски, и повторил свою просьбу на немецком языке. Хозяйка уже заметила, что посетитель одет как-то странно, а теперь, услышав немецкую речь, окончательно убедилась в том, что перед ней иностранец. Решив, что он плохо себя чувствует, она принесла ему кружку солоноватой колодезной воды. Советник оперся головой на руку, глубоко вздохнул и задумался: куда же все-таки он попал?

— Это вечерний “День”? — спросил он, просто чтобы сказать что-нибудь, увидев, как хозяйка убирает большой лист бумаги.

Она его не поняла, но все-таки протянула ему лист: это была старинная гравюра, изображавшая странное свечение неба, которое однажды наблюдали в Кёльне.

— Антикварная картина! — сказал советник, увидев гравюру, и сразу оживился: — Где вы достали эту редкость? Очень, очень интересно, хотя и сплошная выдумка. На самом деле это было просто северное сияние, как объясняют теперь ученые; и, вероятно, подобные явления вызываются электричеством.

Те, что сидели близко и слышали его слова, посмотрели на него с уважением; один человек даже встал, почтительно снял шляпу и сказал с самым серьезным видом:

— Вы, очевидно, крупный ученый, мосье?

— О нет, — ответил советник, — просто я могу поговорить о том о сем, как и всякий другой.

— Скромность — прекраснейшая добродетель, — изрек его собеседник. — Впрочем, о сути вашего высказывания я другого мнения, хотя и воздержусь пока делиться моим собственным суждением.

— Осмелюсь спросить, с кем имею удовольствие беседовать? — осведомился советник.

— Я бакалавр богословия, — ответил тот. Эти слова все объяснили советнику — незнакомец был одет в соответствии со своим ученым званием.

“Должно быть, это какой-то старый сельский учитель, — подумал он, — человек не от мира сего, каких еще можно встретить в отдаленных уголках Ютландии”.

— Здесь, конечно, не место для ученых бесед, — говорил богослов, — но я все-таки очень прошу вас продолжать свою речь. Вы, конечно, весьма начитаны в древней литературе?

— О да! Вы правы, я частенько-таки почитываю древних авторов, то есть все их хорошие произведения; но очень люблю и новейшую литературу, только не “Обыкновенные истории”; их хватает и в жизни.

— Обыкновенные истории? — переспросил богослов.

— Да, я говорю об этих новых романах, которых столько теперь выходит.

— О, они очень остроумны и пользуются успехом при дворе, — улыбнулся бакалавр. — Король особенно любит романы об Ифвенте и Гаудиане, в которых рассказывается о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, и даже изволил шутить по этому поводу со своими приближенными.

— Этих романов я еще не читал, — сказал советник юстиции. — Должно быть, это Хольберг что-нибудь новое выпустил?

— Нет, что вы, не Хольберг, а Готфред фон Гемен, — ответил бакалавр.

— Так вот кто автор! — воскликнул советник. — Какое древнее имя! Ведь это наш первый датский книгопечатник, не так ли?

— Да, он наш первопечатник! — подтвердил богослов.

Таким образом, пока что все шло прекрасно. Когда один из горожан заговорил о чуме, свирепствовавшей в Дании несколько лет назад, а именно в 1484 году, советник подумал, что речь идет о недавней эпидемии холеры, и разговор благополучно продолжался. А после как было не вспомнить окончившуюся совсем недавно пиратскую войну 1490 года, когда английские каперы захватили стоящие на рейде датские корабли. Тут советник, вспомнив о событиях 1801 года, охотно присоединил свой голос к общим нападкам на англичан. Но дальше разговор что-то перестал клеиться и все чаще прерывался гробовой тишиной. Добрый бакалавр был очень уж невежественный: самые простые суждения советника казались ему чем-то необычайно смелым и фантастичным. Собеседники смотрели друг на друга со все возрастающим недоумением, и, когда наконец окончательно перестали понимать один другого, бакалавр, пытаясь поправить дело, заговорил по-латыни, но это мало помогло.

— Ну, как вы себя чувствуете? — спросила хозяйка, потянув советника за рукав.

Тут он опомнился и в изумлении воззрился на своих собеседников, потому что за разговором совсем забыл, что с ним происходит.

“Господи, где я?” — подумал он, и при одной мысли об этом у него закружилась голова.

— Давайте пить кларет, мед и бременское пиво! — закричал один из гостей. — И вы с нами!

Вошли две девушки, одна из них была в двухцветном чепчике, они подливали гостям вино и низко приседали. У советника даже мурашки забегали по спине.

— Что же это такое? Что это такое? — шептал он, но вынужден был пить вместе со всеми.

Собутыльники так на него насели, что бедный советник пришел в совершеннейшее смятение, и когда кто-то сказал, что он, должно быть, пьян, ничуть в этом не усомнился и только попросил, чтобы ему наняли извозчика. Но все подумали, что он говорит по-московитски. В жизни советник не попадал в такую грубую и неотесанную компанию.

“Можно подумать, — говорил он себе, — что мы вернулись ко временам язычества. Нет, это ужаснейшая минута в моей жизни!”

Тут ему пришло в голову: а что, если залезть под стол, подползти к двери и улизнуть? Но когда он был уже почти у цели, гуляки заметили, куда он ползет, и схватили его за ноги. К счастью, при этом у него с ног свалились калоши, а с ними рассеялось и волшебство.

При ярком свете фонаря советник отчетливо увидел большой дом и все соседние, узнал и Восточную улицу. Сам он лежал на тротуаре, упираясь ногами в чьи-то ворота, а рядом сидел ночной сторож:, спавший крепким сном.

— Господи! Значит, я заснул прямо на улице! — сказал советник. — А вот и Восточная улица… Как здесь светло и красиво! Кто бы мог подумать, что один стакан пунша так подействует на меня!

Спустя две минуты советник уже ехал на извозчике в Христианову гавань. Всю дорогу он вспоминал пережитые им ужасы и от всего сердца благословлял счастливую действительность и свой век, который, несмотря на все его пороки и недостатки, все-таки был лучше средневековья, в котором ему только что довелось побывать. И надо сказать, что на этот раз советник юстиции мыслил вполне разумно.

---

III. Приключения ночного сторожа

м, кто-то оставил здесь свои калоши! — сказал сторож. — Это, наверно, лейтенант, что живет наверху. Вот ведь какой, бросил их у самых ворот!

Честный сторож, конечно, хотел было немедленно позвонить и отдать калоши их законному владельцу, тем более что у лейтенанта еще горел свет, но побоялся разбудить соседей.

— Ну и тепло, должно быть, ходить в таких калошах! — сказал сторож. — А кожа до чего мягкая!

Калоши пришлись ему как раз впору.

— И ведь как странно устроен мир! — продолжал он. — Взять хотя бы этого лейтенанта: мог бы сейчас преспокойно спать в теплой постели, так нет же, всю ночь шагает взад и вперед по комнате. Вот кому счастье! Нет у него ни жены, ни детей, ни тревог, ни забот; каждый вечер по гостям разъезжает. Хорошо бы мне поменяться с ним местами: я бы тогда стал самым счастливым человеком на земле!

Не успел он это подумать, как волшебной силой калош мгновенно перевоплотился в того офицера, что жил наверху. Теперь он стоял посреди комнаты, держа в руках листок розовой бумаги со стихами, которые написал сам лейтенант.

БУДЬ Я БОГАТ

“Будь я богат, — мальчишкой я мечтал, —

Я непременно б офицером стал,

Носил бы форму, саблю и плюмаж!”

Но оказалось, что мечты — мираж.

Шли годы — эполеты я надел,

Но, к сожаленью, бедность — мой удел.

Веселым мальчиком, в вечерний час,

Когда, ты помнишь, я бывал у вас,

Тебя я детской сказкой забавлял,

Что составляло весь мой капитал.

Ты удивлялась, милое дитя,

И целовала губы мне шутя.

Будь я богат, я б и сейчас мечтал

О той, что безвозвратно потерял…

Она теперь красива и умна,

Но до сих пор сума моя бедна,

А сказки не заменят капитал,

Которого всевышний мне не дал.

Будь я богат, я б горечи не знал

И на бумаге скорбь не изливал,

Но в эти строки душу я вложил

И посвятил их той, которую любил.

В стихи мои вложил я пыл любви!

Бедняк я, бог тебя благослови!

Да, влюбленные вечно пишут подобные стихи, но люди благоразумные их все-таки не печатают. Чин лейтенанта, любовь и бедность — вот злополучный треугольник или, вернее, треугольная половина игральной кости, брошенной на счастье и расколовшейся. Так думал и лейтенант, опустив голову на подоконник и тяжко вздыхая: “Бедняк сторож и тот счастливей, чем я. Он не знает моих мучений. У него есть домашний очаг, а жена и дети делят с ним и радость и горе. Ах, как бы мне хотелось быть на его месте, ведь он гораздо счастливей меня!”

И в тот же миг ночной сторож снова стал ночным сторожем: ведь офицером он сделался лишь благодаря калошам, но, как мы видели, не стал от этого счастливее и захотел вернуться в свое прежнее состояние. И очень вовремя!

“Какой скверный сон мне приснился, — подумал он. — А впрочем, довольно забавный. Надо же, я стал тем самым лейтенантом, который живет у нас наверху. И до чего же скучно он живет! Как мне не хватало жены и ребятишек: кто-кто, а они всегда готовы зацеловать меня до смерти”.

Ночной сторож сидел на прежнем месте и кивал в такт своим мыслям. Сон никак не выходил у него из головы, а на ногах все еще были надеты калоши счастья. По небу покатилась звезда.

“Ишь как покатилась, — сказал себе сторож. — Ну ничего, их там еще много осталось. А хорошо бы увидеть поближе все эти небесные штуковины. Особенно луну…”.

Он так размечтался, что палка со звездой на конце — у нас ее прозвали утренней звездой — выпала у него из рук, а глаза уставились на луну, но вот они закрылись, веки слиплись, и сторож начал клевать носом.

— Эй, сторож, который час? — спросил какой-то прохожий.

Не дождавшись ответа, он слегка щелкнул спящего по носу. Тело сторожа потеряло равновесие и во всю длину растянулось на тротуаре.

Решив, что сторож умер, прохожий пришел в ужас и поспешил сообщить об этом куда следует. Сторожа отвезли в больницу, и там с него первым долгом, конечно, сняли калоши.

А как только сняли калоши, волшебство рассеялось, и сторож немедленно ожил. Потом он уверял, что это была самая бредовая ночь в его жизни. Он даже за две марки не согласился бы вновь пережить все эти ужасы. Впрочем, теперь все это позади.

Сторожа выписали в тот же день, а калоши остались в больнице.

---

IV. Приключения молодого медика

аждый житель Копенгагена много раз видел главный вход в главную городскую больницу, но так как эту историю, возможно, будут читать не только копенгагенцы, нам придется дать кое-какие разъяснения.

Дело в том, что больницу отделяет от улицы довольно высокая решетка из толстых железных прутьев. Прутья эти расставлены так редко, что многие практиканты, если только они худощавы, ухитряются протиснуться между ними, когда в неурочный час хотят выбраться в город. Трудней всего им просунуть голову, так что и в этом случае, как, впрочем, нередко бывает в жизни, большеголовым приходилось труднее всего… Ну, для вступления об этом хватит.

В тот вечер в главной больнице как раз дежурил один молодой медик, о котором хоть и можно было сказать, что “голова у него большая”, но… лишь в самом прямом смысле слова.

Шел проливной дождь; однако, невзирая на непогоду и дежурство, медик все-таки решил сбегать в город по каким-то неотложным делам хотя бы на четверть часика.

“Незачем, — думал он, — связываться с привратником, если можно легко пролезть сквозь решетку”.

В вестибюле все еще валялись калоши, забытые сторожем. В такой ливень они были очень кстати, и медик надел их, не догадываясь, что это калоши счастья. Теперь осталось только протиснуться между железными прутьями, чего ему еще ни разу не приходилось делать.

— Господи, только бы просунуть голову, — промолвил он.

И в тот же миг голова его, хотя и очень большая, благополучно проскочила между прутьями — не без помощи калош, разумеется. Теперь дело было за туловищем, но ему никак не удавалось пролезть.

— Ух, какой я толстый! — сказал студент. — А я-то думал, что голову просунуть всего труднее будет. Нет, не пролезть мне!

Он хотел было сразу же втянуть голову обратно, но не тут-то было: она застряла безнадежно, он мог лишь крутить ею сколько угодно и без всякого толка. Сначала медик просто рассердился, но вскоре настроение его испортилось вконец: калоши поставили его прямо-таки в ужасное положение.

К несчастью, он никак не догадывался, что надо просто пожелать освободиться, и сколько ни вертел головой, она не пролезала обратно.

Дождь все лил и лил, и на улице не было ни души. До звонка к дворнику все равно никак было не дотянуться, а сам освободиться он не мог. Он думал, что, чего доброго, придется простоять так до утра: ведь только утром можно будет послать за кузнецом, чтобы он перепилил решетку. И вряд ли удастся перепилить ее быстро, а на шум сбегутся школьники, все окрестные жители, — да, да, сбегутся и будут глазеть на медика, который прикован к решетке, как преступник к позорному столбу! Глазеть, как в прошлом году на огромную агаву, когда она расцвела.

— Ой, кровь так и приливает к голове. Нет, я так с ума сойду! Просто сойду с ума! Ох, только бы мне освободиться!

Давно нужно было медику сказать это: в ту же минуту голова его освободилась, и он стремглав кинулся назад, совершенно обезумев от страха, в который повергли его калоши счастья. Но если вы думаете, что этим дело и кончилось, то глубоко ошибаетесь. Почувствовав себя худо, наш медик решил, что простудился там, у больничной ограды, и решил немедля взяться за лечение.

“Говорят, в таких случаях всего полезнее русская баня, — вспомнил он. — Ах, если бы я уже лежал на полке”.

И само собой он тут же очутился в бане на самом верхнем полке. Но лежал он там совсем одетый, в сапогах и калошах, а с потолка на лицо ему капала горячая вода.

— Ой! — закричал медик и побежал скорее принять душ.

Банщик тоже закричал: он испугался, увидев в бане одетого человека.

К счастью, медик, не растерявшись, шепнул ему:

— Не бойся, это я на пари.

Вернувшись домой, медик первым делом поставил себе один большой пластырь из шпанских мушек на шею, а другой на спину, чтобы вытянуть дурь из головы.

Наутро вся спина у него набухла кровью — вот и все, чем его облагодетельствовали калоши счастья. Этого умника с большой головой — с “большой”, да только в самом прямом смысле слова.

---

V. Превращения незадачливого писаря

ежду тем наш знакомый сторож вспомнил про калоши, которые нашел на улице, а потом оставил в больнице, и забрал их оттуда. Но ни лейтенант, ни соседи не признали этих калош своими, и сторож отнес их в полицию.

— Да они как две капли воды похожи на мои! — сказал один из полицейских писарей, поставив находку рядом со своими калошами и внимательно ее рассматривая. — Тут и опытный глаз сапожника не отличил бы одну пару от другой.

— Господин писарь… — обратился к нему полицейский, вошедший с какими-то бумагами.

Писарь поговорил с ним, а когда опять взглянул на обе пары калош, то уж и сам перестал понимать, которая из них его пара — та, что стоит справа, или та, что слева.

“Мои, должно быть, вот эти, мокрые”, — подумал он и ошибся: это были как раз калоши счастья.

Что же, полиция тоже иногда ошибается.

Писарь надел калоши и, сунув одни бумаги в карман, а другие — под мышку (ему нужно было кое-что перечитать и переписать дома), вышел на улицу. День был воскресный, стояла чудесная погода, и полицейский писарь подумал, что неплохо было бы прогуляться по Фредериксбергу.

Молодой человек отличался редким прилежанием и усидчивостью, так что пожелаем ему приятной прогулки после многих часов работы в душной канцелярии.

Сначала он шел, ни о чем не думая, и калошам поэтому все не представлялось удобного случая проявить свою чудодейственную силу.

Но вот он повстречал в одной аллее своего знакомого, молодого поэта, и тот сказал, что завтра отправляется путешествовать на все лето.

— Эх, вот вы опять уезжаете, а мы остаемся, — сказал писарь. — Счастливые вы люди, летаете себе где хотите и куда хотите, а у нас цепи на ногах.

— Да, но ими вы прикованы к хлебному дереву, — возразил поэт. — Вам нет нужды заботиться о завтрашнем дне, а когда вы состаритесь, получите пенсию.

— Так-то так, но вам все-таки живется гораздо привольнее, — сказал писарь. — Писать стихи — что может быть лучше! Публика носит вас на руках, и вы сами себе господа. А вот попробовали бы вы посидеть в суде, как мы сидим, да повозиться с этими скучнейшими делами!

Поэт покачал головой, писарь тоже покачал головой, и они разошлись в разные стороны, оставшись каждый при своем мнении.

“Удивительный народ эти поэты, — думал молодой чиновник. — Хотелось бы поближе познакомиться с такими натурами, как он, и самому стать поэтом. Будь я на их месте, я бы в своих стихах не стал хныкать. Ах, какой сегодня чудесный весенний день, сколько в нем красоты, свежести, поэзии! Какой необыкновенно прозрачный воздух! Какие причудливые облака! А трава и листья так сладостно благоухают! Никогда я так остро не ощущал этого, как сейчас”.

Вы, конечно, заметили, что он уже стал поэтом. Но внешне совсем не изменился — нелепо думать, что поэт не такой же человек, как все прочие. Среди простых людей часто встречаются натуры гораздо более поэтические, чем многие прославленные поэты. Только у поэтов гораздо лучше развита память, и все идеи, образы, впечатления хранятся в ней до тех пор, пока не найдут своего поэтического выражения на бумаге. Когда у простого человека проявляется его поэтически одаренная натура, происходит своего рода превращение, и такое именно превращение произошло с писарем.

“Какое восхитительное благоухание! — думал он. — Оно напоминает мне фиалки у тетушки Лоны. Я был тогда еще совсем маленьким. Господи, и как это я ни разу не вспомнил о ней раньше! Добрая старая тетушка! Она жила как раз за Биржей. Всегда, даже в самую лютую стужу, на окнах у нее зеленели в банках какие-нибудь веточки или росточки, фиалки наполняли комнату ароматом; а я прикладывал нагретые медяки к обледенелым стеклам, чтобы можно было смотреть на улицу. Какой вид открывался из этих окон! На канале стояли вмерзшие в лед корабли, огромные стаи ворон составляли весь их экипаж. Но с наступлением весны суда преображались. С песнями и криками “ура!” матросы обкалывали лед: корабли смолили, оснащали всем, чем нужно, и они наконец уплывали в заморские страны. Они-то уплывают, а я вот остаюсь здесь; и так будет всегда; всегда я буду сидеть в полицейской канцелярии и смотреть, как другие получают заграничные паспорта. Да, таков мой удел! — И он глубоко-глубоко вздохнул, но потом вдруг опомнился: — Что это такое со мной делается сегодня? Раньше мне ничего подобного и в голову не приходило. Верно, это весенний воздух так на меня действует. А сердце сжимается от какого-то сладостного волнения”.

Он полез в карман за своими бумагами. “Возьмусь за них, буду думать о чем-нибудь другом”, — решил он и пробежал глазами первый попавшийся под руку лист бумаги.

— “Фру Зигбрит, оригинальная трагедия в пяти действиях”, — прочитал он. — Что такое? Странно, почерк мой! Неужели это я написал трагедию? А это еще что? “Интрига на балу, или Большой праздник, водевиль”. Но откуда все это у меня? Наверное, кто-нибудь подсунул. Да тут еще письмо…

Письмо прислала дирекция одного театра; она не очень вежливо извещала автора, что обе его пьесы никуда не годятся.

— Гм, — произнес писарь, усаживаясь на скамейку. В голову его вдруг хлынуло множество мыслей, а сердце исполнилось неизъяснимой неясности… к чему — он и сам не знал. Машинально он сорвал цветок и залюбовался им. Это была простая маленькая маргаритка, но она в течение одной минуты сообщила ему о себе больше, чем можно узнать, выслушав несколько лекций по ботанике. Она рассказала ему предание о своем рождении, рассказала о том, как могуч солнечный свет, — ведь это благодаря ему распустились и заблагоухали ее нежные лепестки. А поэт в это время думал о суровой жизненной борьбе, пробуждающей в человеке неведомые ему силы и чувства. Воздух и свет — возлюбленные маргаритки, но свет — ее главный покровитель, перед ним она благоговеет; а когда он уходит вечером, она засыпает в объятиях воздуха.

— Свет одарил меня красотой! — сказала маргаритка.

— А воздух дает тебе жизнь! — шепнул ей поэт. Неподалеку стоял мальчуган и хлопал палкой по воде в грязной канаве — брызги разлетались в разные стороны. Писарь задумался вдруг о тех миллионах, живых, невидимых простым глазом существ, которые взлетают вместе с водяными каплями на огромную, по сравнению с их собственными размерами, высоту, — вот как если бы мы, например, очутились над облаками. Размышляя об этом, а также о своем превращении, наш писарь улыбнулся: “Я просто сплю и вижу сон. Но какой это все-таки удивительный сон! Оказывается, можно грезить наяву, сознавая, что это тебе только снится. Хорошо бы вспомнить обо всем этом завтра утром, когда я проснусь. Какое странное состояние! Сейчас я всё вижу так четко, так ясно, чувствую себя таким бодрым и сильным — и в то же время хорошо знаю, что, если утром попытаюсь что-нибудь припомнить, в голову мне полезет только чепуха. Сколько раз это бывало со мной! Все эти чудесные вещи похожи на сокровища гномов: ночью, когда их получаешь, они кажутся драгоценными камнями, а днем превращаются в кучу щебня и увядших листьев”.

Вконец расстроенный, писарь грустно вздыхал, поглядывая на птичек, которые весело распевали свои песенки, перепархивая с ветки на ветку.

“И им живется лучше, чем мне. Уметь летать — какая чудесная способность! Счастлив тот, кто ею одарен. Если бы только я мог превратиться в птичку, я бы стал вот таким маленьким жаворонком!”

И в ту же минуту рукава и фалды его сюртука превратились в крылья и обросли перьями, а вместо калош появились коготки. Он сразу заметил все эти превращения и улыбнулся.

“Ну, теперь я убедился, что это сон. Но таких дурацких снов мне еще не приходилось видеть”, — подумал он, взлетел на зеленую ветку и запел.

Однако- в его пении уже не было поэзии, так как он перестал быть поэтом: калоши выполняли только одно дело зараз. Захотел писарь стать поэтом — стал, захотел превратиться в птичку — превратился, но зато утратил свои прежние свойства.

“Забавно, нечего сказать! — подумал он. — Днем я сижу в полицейской канцелярии, занимаясь важнейшими делами, а ночью мне снится, что я жаворонком летаю по Фредериксбергскому парку. Да об этом, черт возьми, можно написать целую народную комедию!”

И он слетел на траву, завертел головкой и принялся весело клевать гибкие травинки, казавшиеся ему теперь огромными африканскими пальмами. Внезапно вокруг него стало темно, как ночью; ему почудилось, будто на него набросили какое-то гигантское одеяло! На самом же деле это мальчик из слободки накрыл его своей шапкой. Мальчик запустил руку под шапку и схватил писаря за спинку и крылья. Тот сначала запищал от страха, потом вдруг возмутился:

— Ах ты негодный щенок! Как ты смеешь! Я полицейский писарь!

Но мальчишка услышал только жалобное “пи-и, пи-и-и”. Он щелкнул птичку по клюву и пошел с нею дальше, на горку.

По дороге он встретил двух школьников; оба они были в высшем классе по своему положению в обществе и в низшем — по умственному развитию и успехам в науках. Они купили жаворонка за восемь скиллингов. Таким образом, полицейский писарь вернулся в город и оказался в одной квартире на Готской улице.

— Черт побери, хорошо, что это сон, — сказал писарь, — а не то я бы здорово рассердился! Сначала я стал поэтом, потом — жаворонком. И ведь это моя поэтическая натура внушила мне желание превратиться в такую малютку. Однако невеселая это жизнь, особенно когда попадешь в лапы к подобным сорванцам. Ох, чем все это кончится?

Мальчики принесли его в красиво обставленную комнату, где их встретила толстая улыбающаяся женщина. Она ничуть не обрадовалась простой полевой птичке, как она назвала жаворонка, тем не менее разрешила мальчикам оставить его и посадить в маленькую клетку на подоконнике;

— Быть может, он немного развлечет попочку! — добавила она и с улыбкой взглянула на большого зеленого попугая, который важно покачивался на кольце в роскошной металлической клетке. — Сегодня у попочки день рождения, — сказала она, глупо улыбаясь, — и полевая птичка хочет его поздравить.

Попугай, ничего на это не ответив, все так же важно раскачивался взад и вперед. В это время громко запела красивая канарейка, которую сюда привезли прошлым летом из теплой и благоухающей родной страны.

— Ишь крикунья! — сказала хозяйка и набросила на клетку белый носовой платок.

— Пи-пи! Какая ужасная метель! — вздохнула канарейка и умолкла.

Писаря, которого хозяйка назвала полевой птичкой, посадили в маленькую клетку, рядом с клеткой канарейки и по соседству с попугаем. Попугай мог внятно выговаривать одну фразу, нередко звучавшую очень комично: “Нет, будем людьми!”, а все остальное получалось у него так же невразумительно, как щебет канарейки. Впрочем, писарь, превратившись в птичку, отлично понимал своих новых знакомых.

— Я порхала над зеленой пальмой и цветущим миндальным деревом, — пела канарейка. — Вместе с братьями и сестрами я летала над чудесными цветами и зеркальной гладью озер, и нам приветливо кивали отражения прибрежных кустов. Я видела стаи разноцветных попугаев, которые рассказывали множество чудеснейших историй.

— Это дикие птицы, — отозвался попугай, — не получившие никакого образования. Нет, будем людьми! Что же ты не смеешься, глупая птица? Если этой остроте смеется сама хозяйка и ее гости, так почему бы не посмеяться и тебе? Не ценить хороших острот — это очень большой порок, должен вам сказать. Нет, будем людьми!

— А ты помнишь красивых девушек, что плясали под сенью цветущих деревьев? Помнишь сладкие плоды и прохладный сок диких растений?

— Конечно, помню, — отвечал попугай, — но здесь мне гораздо лучше! Меня прекрасно кормят и всячески ублажают. Я знаю, что я умен, и с меня довольно. Нет, будем людьми! У тебя, что называется, поэтическая натура, а я сведущ в науках и остроумен. В тебе есть гениальность, но не хватает рассудительности. Ты метишь слишком высоко, поэтому люди тебя осаживают. Со мной они так поступать не станут, потому что я обошелся им дорого. Я внушаю уважение уже одним своим клювом, а болтовней своей могу кого угодно поставить на место. Нет, будем людьми!

— О моя теплая, цветущая родина, — пела канарейка, — я буду петь о твоих темно-зеленых деревьях, чьи ветви целуют прозрачные воды тихих заливов, о светлой радости моих братьев и сестер, о вечнозеленых хранителях влаги в пустыне — кактусах.

— Перестань хныкать! — проговорил попугай. — Скажи лучше что-нибудь смешное. Смех — это знак высокого духовного развития. Вот разве могут, к примеру, смеяться собака или лошадь? Нет, они могут только хныкать, а способностью смеяться одарен лишь человек. Ха-ха-ха, будем людьми! — расхохотался попочка.

— И ты, маленькая серая датская птичка, — сказала канарейка жаворонку, — ты тоже стала пленницей. В твоих лесах, наверное, холодно, но зато в них ты свободна. Лети же отсюда! Смотри, они забыли запереть твою клетку! Форточка открыта, лети же — скорей, скорей!

Писарь так и сделал, вылетел из клетки и уселся возле нее.

В этот миг дверь в соседнюю комнату открылась, и на пороге появилась кошка, гибкая, страшная, с зелеными горящими глазами. Кошка уже совсем было приготовилась к прыжку, но канарейка заметалась в клетке, а попугай захлопал крыльями и закричал:

— Нет, будем людьми!

Писарь похолодел от ужаса и, вылетев в окно, полетел над домами и улицами. Летел, летел, наконец устал, и вот увидел дом, который показался ему знакомым. Одно окно в доме было открыто. Писарь влетел в комнату и уселся на стол.

К своему изумлению, он увидел, что это его собственная комната.

— Нет, будем людьми! — машинально повторил он излюбленную фразу попугая и в ту же минуту вновь стал полицейским писарем, только зачем-то усевшимся на стол.

— Господи помилуй, — сказал писарь, — как это я попал на стол, да еще заснул? И какой дикий сон мне приснился! Какая чепуха!

---

VI. Конец

а другой день рано утром, когда писарь еще лежал в постели, в дверь постучали, и вошел его сосед, снимавший комнату на том же этаже, — молодой студент-философ.

— Одолжи мне, пожалуйста, твои калоши, — сказал он. — Хоть в саду и сыро, да больно уж ярко светит солнышко. Хочу туда сойти выкурить трубочку.

Он надел калоши и вышел в сад, в котором росло только два дерева — слива и груша; впрочем, даже столь скудная растительность в Копенгагене большая редкость.

Студент прохаживался взад и вперед по дорожке. Время было раннее, всего шесть часов утра. На улице заиграл рожок почтового дилижанса.

— О, путешествовать, путешествовать! — вырвалось у него. — Что может быть прекраснее! Всю жизнь я мечтал о путешествиях. Как хочется уехать подальше отсюда, увидеть волшебную Швейцарию, поездить по Италии!

Хорошо еще, что калоши счастья выполнили желания немедленно, а то бы студент, пожалуй, забрался слишком далеко и для себя самого, и для нас с вами. В тот же миг он уже путешествовал по Швейцарии, упрятанный в почтовый дилижанс вместе с восемью другими пассажирами. Голова у него трещала, шею ломило, ноги затекли и болели, потому что сапоги жали немилосердно. Он не спал и не бодрствовал, но был в состоянии какого-то мучительного оцепенения. В правом кармане у него лежал аккредитив, в левом — паспорт, а в кожаном мешочке на груди было зашито несколько золотых.

Стоило нашему путешественнику клюнуть носом, как ему тут же начинало мерещиться, что он уже потерял одно из этих сокровищ, и тогда его бросало в дрожь, а рука его судорожно описывала треугольник — справа налево и на грудь, — чтобы проверить, все ли цело. В сетке над головами пассажиров болтались зонтики, палки, шляпы, и это мешало студенту наслаждаться прекрасным горным пейзажем. Но он все смотрел, смотрел и не мог насмотреться, а в сердце его звучали строки стихотворения, которое написал, хотя и не стал печатать, один известный нам швейцарский поэт:

Прекрасный край! Передо мной Монблан белеет вдалеке, Здесь был бы, право, рай земной, Будь больше денег в кошельке.

Природа здесь была мрачная, суровая и величественная. Хвойные леса, покрывавшие заоблачные горные вершины, издали казались просто зарослями вереска. Пошел снег, подул резкий, холодный ветер.

— Ух! — вздохнул студент. — Если бы мы уже были по ту сторону Альп! Там теперь наступило лето, и я наконец получил бы по аккредитиву свои деньги. Я так за них боюсь, что все эти альпийские красоты перестали меня пленять. Ах, если б я уже был там!

И он немедленно очутился в самом сердце Италии, где-то на дороге между Флоренцией и Римом.

Последние лучи солнца озаряли лежащее между двумя темно-синими холмами Тразименское озеро, превращая его воды в расплавленное золото. Там, где некогда Ганнибал разбил Фламиния, теперь виноградные лозы мирно обвивали друг друга своими зелеными плетями. У дороги, под сенью благоухающих лавров, прелестные полуголые ребятишки пасли стадо черных как смоль свиней.

Да, если бы описать эту картину как следует, все бы только и твердили: “Ах, восхитительная Италия!”

Но, как ни странно, ни студент, ни его спутники этого не думали. Тысячи ядовитых мух и комаров тучами носились в воздухе; напрасно путешественники обмахивались миртовыми ветками, насекомые все равно кусали и жалили их. В карете не было человека, у которого не распухло бы все лицо, искусанное в кровь. У лошадей был еще более несчастный вид: бедных животных сплошь облепили огромные насекомые, так что кучер время от времени слезал с козел и отгонял от лошадей их мучителей, но уже спустя мгновение налетали новые.

Скоро зашло солнце, и путешественников охватил пронизывающий холод — правда, ненадолго, но все равно это было не слишком приятно. Зато вершины гор и облака окрасились в непередаваемо красивые зеленые тона, отливающие блеском последних солнечных лучей. Эта игра красок не поддается описанию, ее нужно видеть. Зрелище изумительное, все с этим согласились, но в желудке у каждого было пусто, тело устало, душа жаждала приюта на ночь, а где его найти? Теперь все эти вопросы занимали и путешественников гораздо больше, чем красоты природы.

Дорога проходила через оливковую рощу, и казалось, что едешь где-нибудь у себя на родине, между знакомыми голубыми ивами. Вскоре карета подъехала к одинокой гостинице. У ворот ее сидело множество нищих-калек, даже самый бодрый из них казался страшным сыном голода. Словно сама нищета тянулась к путникам из этой кучи тряпья и лохмотьев.

— Господин, помогите несчастным! — хрипели они, протягивая руки за подаянием.

Путешественников встретила хозяйка гостиницы, босая, нечесаная, в грязной кофте. Двери в комнатах держались на веревках, под потолком порхали летучие мыши, кирпичный пол был весь в выбоинах, а вонь стояла такая, что хоть топор вешай.

— Лучше бы уж она накрыла нам стол в конюшне, — сказал кто-то из путешественников. — Там по крайней мере знаешь, чем дышишь.

Открыли окно, чтобы впустить свежего воздуха, но тут в комнату протянулись иссохшие руки и послышалось опять:

— Господин, помогите несчастным!

Стены комнаты были сплошь исписаны, и половина надписей ругательски ругала “прекрасную Италию”.

Принесли обед; водянистый суп с перцем и прогорклым оливковым маслом, потом приправленный таким же маслом салат и, наконец, несвежие яйца и жареные петушиные гребешки — в качестве украшения пиршества. Даже вино казалось не вином, а какой-то микстурой.

На ночь дверь забаррикадировали чемоданами, и одному путешественнику поручили стоять на часах, а остальные уснули. Часовым был выбран студент-философ. Ну и духота стояла в комнате! Жара нестерпимая, комары, а тут еще стоны нищих под окном, которые даже ночью не давали покою.

“Нет, уж лучше умереть, чем выносить всю эту муку, — подумал студент. — Так хочется спать. Спать, спать, спать и не просыпаться”.

Не успел он так подумать, как очутился у себя дома. На окнах висели длинные белые занавески, посреди комнаты на полу стоял черный гроб, а в нем смертным сном спал он сам. Его желание исполнилось.

В этот миг в комнате появились две женщины. Мы их знаем: то были фея Печали и вестница Счастья, и они склонились над умершим.

— Ну, — спросила Печаль, — много счастья принесли человечеству твои калоши?

— Что ж, тому, кто лежит здесь, они, по крайней мере, дали вечный покой! — ответила фея Счастья.

— О нет, — сказала Печаль. — Он сам ушел из мира раньше своего срока. Но я окажу ему благодеяние! — И она стащила калоши со студента.

Смертный сон прервался. Студент-философ проснулся и встал. Фея Печали исчезла, а с ней и калоши. Должно быть, она решила, что теперь они будут принадлежать ей.

---

Милые стишки «Весёлые калошки» а также ликбез на тему калош, галош и даже гамаш

Всё началось с того, что шли мы себе по дороге и вдруг обнаружили, что на всех на нас надеты калоши. Так мы тогда подумали. И эти милые стишки, что можно найти внизу, будут про калоши или, если кому угодно, — про галоши… Мы называли их «калошки». А потом я решила эти самые стишки записать. 🙂

Калоши или галоши?

В поиске правды на тему того, как же всё-таки правильно «Калоши» или «Галоши», я нашла много интересного про эти вот самые волшебные аксессуары. Затрудняюсь теперь даже называть это обувью.

Что я выяснила. Во-первых. То, что представлено на картинке, особенно детские экземпляры, это вообще не очень-то калоши. Нашла их под названиями «сабо», «туфли» и тому подобное. Калошами или галошами всё же в наших магазинах называют то, что надевают на валенки, или то, что похоже на то, что надевают на валенки, но носят просто так на даче. Бывают они немного модернизированные (утеплённые, например). Остальные вариации с дырочками, застёжками, и т.п., уже калошами не считаются.

Насчёт названия я единого мнения так и не нашла. Посему, выбираю вариант «калоши», просто потому, что мне больше нравится его звучание :).

Что же это такое?!

Во-вторых. Что же такое калоши или галоши. Это средство для защиты обуви! Правильные калоши обязательно надеваются на обувь. И бывают они не обязательно резиновыми. Вот, например, азиатские калоши делаются из хлопка или из шерсти.

Что ещё мне было интересно узнать и, потому хочется поделиться. Хоть и слышала все эти названия от бабушек, только сегодня сложилось всё в единую чёткую схему :).

Раньше во времена наших пробабушек, калоши служили именно для защиты обуви. Обувь была дорогая. Надо было беречь. Так вот. Как одевалась нога :). В независимости о того, женская она была, мужская или детская.

На ногу надевался чулок, потом обувь, на обувь сверху надевалось ещё одно чудо под названием гамаши! Это, оказывается, такой вязанный или сшитый из плотной материи чехол. Он защищал ботинок сверху. Чтобы этот чехол крепко держался, он пристегивался к ботинку через подошву специальной планочкой с петелькой к пуговице. А снизу на ботинок надевалась калоша!

После прочитанного, думаю, многие мамы проникнутся тем, как оказывается сейчас легко и просто одеть ребёнка :). Да и себя – тоже.

Итак. То, с чего это всё началось.

Весёлые калошки

Наденем мы на ножки

Весёлые калошки,

Попрыгаем немножко

И бросимся гулять

По травке, по дорожке,

По кочкам за морошкой,

На лесенку в сторожку

Ступеньки посчитать.

 

Грибов нарвём в лукошко,

А с кустиков – серёжки,

И всё – не понарошку!

Нам некогда играть!

Спасём от Жучки кошку,

Растреплем всю одёжку

И с песней про Антошку

Домой придём опять.

 

---

А здесь смотрите видео-вариант стишка про калошки в исполнении Марины:

Очень надеюсь, что наши милые стишки про весёлые калошки Вам понравились. Пишите мне об этом свои бесценные комментарии!

Тем, кто весьма категоричен и любит называть вещи исключительно своими именами, предлагается не смотреть на фотографию наших псевдокалошек, а достать свои (или попросить у соседей) настоящие садовые калоши или калоши для валенок и зачитывать стишок строго в них. Тогда всё будет абсолютно верно :).

А если Вы хотите узнавать о наших новых стишках, рассказах, сказках и новых удивительных открытиях — срочно подписывайтесь внизу на новости! Каждому подписавшемуся полагается наш подарок! Спешите 🙂

Cynthia Anderson Verse-Virtual Январь 2021

Январь 2021 г.

Bio Note: Я вырос на холмистых лесных холмах Коннектикута, но всю свою взрослую жизнь провел в Калифорния — сначала на побережье, а теперь в пустыне. Мои стихи родом из всех этих мест, а иногда и из некоторых. Я опубликовал девять сборников стихов, последний из которых Now Voyager с иллюстрациями Сьюзен Эбботт.

Подружиться со снегом

В то утро мой отец ушел рано.
Шквалы продолжали приходить, хоронить
улица. Для меня снежный день,
бесплатно с первого класса. Но моя мама
пропустил список закрытых школ
читал по радио. Она плакала,
 
  Не могу позвонить соседу,
не после того, что она сказала в прошлый раз.
И я должен позаботиться о твоем брате. 
Отчаявшись, она огрызнулась,
  Возьми пальто.
Вы идете на автобусную остановку.
 
Снег покрыл мои калоши
пока я шел по улице,
никого не видно. Было так тихо.
Чем дольше я стоял там,
тем белее мой мир. Инкрустированный,
Я стала Снегурочкой.
 
Открылась ближайшая дверь ...
старуха закончила мое изгнание,
сказал мне вернуться.
 
Я не хотел, но хотел -
с союзником, чтобы довести меня до конца.
Всякий раз, когда приходили большие штормы,
Я бы копался в сугробах у подножия
дороги, мода
гладкие пещеры,
 
проводить часы в коконе
в холоде и тишине -
дома с силами
это сделало меня тем, кто я есть.

Что о вас говорит ваша подъездная дорожка?

  —Billboard, Палм-Спрингс, Калифорния 
 
Поверхность - настоящая пустынная грязь,
частично стерты до коренной породы.
Вначале вы не можете видеть дом -
похоже дорога в никуда.
Раньше люди вообще скучали,
пока мы не выложили по бокам камни.
Сначала поднимитесь наверх до слепого пятна
это можно было исправить динамитом.
Вы должны броситься -
другого пути нет.Держись вправо,
вниз по американским горкам, можжевельники
переполнение трассы. Последнее восхождение
ведет к бетонной площадке впереди
гаража, ближний край
укрепленный булыжником и
полоса осыпающегося асфальта.
Парк некоторых курьеров
на улице и разбегаюсь
с нашими пакетами - это проще.
Допустим, наш подъезд
не для всех.
Но это наша линия на песке. 

Первоначально опубликовано в San Pedro River Review Vol. 10, No. 2, осень 2018

Я могла бы быть Дороти Ламур…

невеста Южных морей
преодоление урагана
привязанный к дереву моим мужем,
Тарзан, единственный мужчина
кто знал, что делать,
единственный, кого перехитрить
ветер и спасти
его семья. Я смог бы
знойная девушка саронг,
безопасно в каноэ
как он плыл прочь
от злых французов
губернатор, связанный
для тайного рая
где нас никто не мог найти.
Я мог бы быть марамой
Манакуры, матери
дочери, которая бы
дайте мне внучек,
и расскажи им сказку
взорванных ладоней
горизонтальный, церковь
разбитый волнами.Я мог бы быть легендой
пережить свою жизнь,
жилище в параллельном
вселенная воздуха -
каждый волос на месте,
бессмертен вопреки всему.
                         

© 2021 Синтия Андерсон

Примечание редактора: если это стихотворение (-а) трогает вас, пожалуйста, подумайте о том, чтобы написать автор (адрес электронной почты выше), чтобы сообщить ей или ему. Вы можете сказать, что именно трогает вас в стихотворении. Написание автору — вот что создает сообщество в Verse Virtual.Это очень важно. -JL

белых яблок от Дональда Холла

«Белые яблоки» был опубликован в сборнике стихов Дональда Холла «Белые яблоки и вкус камня». В этом произведении используются несколько поэтических приемов, таких как образы и символика, чтобы затронуть тему смерти. Использование «белого» цвета также важно по отношению к общей теме стихотворения. Этот оттенок создает торжественное настроение и отражает душевное состояние говорящего.

Сводка

«Белые яблоки» Дональда Холла использует яркие образы для описания психического состояния говорящего после того, как он потерял отца.

Это короткое стихотворение создает мрачное настроение с помощью символов и образов. Он состоит из набора изображений, включая «бледную закрытую дверь», «белые яблоки», «вкус камня», «пальто» и «калоши». Каждое изображение относится к определенной идее, которая является неотъемлемой частью темы. В этом стихотворении представлен оратор, вероятно, сам поэт, неделю назад потерявший отца.Однажды он просыпается от эха голоса своего отца. Это делает его беспокойным и грустным. Он оглядывается вокруг. В каждом предмете, на который он смотрит, есть оттенок смерти. В конце концов, он хочет, чтобы отец снова позвонил ему, чтобы он был рядом с ним.

Вы можете прочитать стихотворение полностью здесь.

Конструкция

Дональд Холл написал это стихотворение вольным стихом. Это рассказывается от первого лица оратора или поэтического персонажа. Поэтому это лирическое стихотворение. Еще одна важная вещь, касающаяся структуры этого фрагмента, заключается в том, что он не содержит знаков препинания.Линии располагаются без пауз и остановок. Это придает этому изделию нерушимый поток. Это стихотворение написано так, как думает человек. На нем изображена единственная мысль, которая пришла в голову говорящему после несчастной смерти его отца. Кроме того, он не содержит регулярного метра или схемы рифм.

Литературные аппараты

Hall’s «Белые яблоки» включает в себя следующие литературные приемы.

• Аллитерация: Он встречается в первых трех строках стихотворения: «… был w eek / I w oke / w своим голосом…» Фраза «close d d oor »также содержит аллитерацию.
• Enjambment: Этот прием присутствует во всем стихотворении. Например, эти строки выделены перемычкой: «Я проснулся / его голос звучал у меня в ухе / Я сел в постели».
• Изображение: Холл использует изображения «бледной закрытой двери», чтобы ассоциировать ее с безжизненным телом своего отца. Точно так же образ «белых яблок» действует как символ смерти.
• Анафора: Встречается в пятой и шестой строках. Эти строки начинаются с одного и того же слова «и».
• Метафора: В этом стихотворении «белое яблоко» является метафорой смерти.«Вкус камня» — это метафора могилы.

Детальный анализ

Строки 1–5

когда мой отец умер неделю

(…)

и затаил дыхание

Название стихотворения Дональда Холла «Белые яблоки» дает читателям намек на главную тему. Это о смерти. «Белый» цвет часто ассоциируется со снегом, смертью и бледностью. Это конкретное произведение намекает на идею смерти. Кажется, что говорящий имеет в виду белую яблоню возле его дома.Он использует яблоки, которые растут на этом дереве, как символ в этом стихотворении.

Это стихотворение структурно нетрадиционно. Он не соответствует грамматическим правилам. Например, первая буква стихотворения не пишется с большой буквы. Во всем стихотворении нет ни одного знака препинания.

В первых строках докладчик рассказывает читателям о печальном инциденте. Это произошло через неделю после смерти отца. Он услышал эхом отцовский голос. Услышав голос, он сел в постели и затаил дыхание.Это означает, что внезапный резонанс голоса вызвал у него беспокойство и в то же время грусть.

Hall внутренне соединяет линии для создания неразрывного потока. Это устройство позволяет читателям быстро читать строки за один раз. Поскольку нет никаких пауз, читателям приходится просматривать весь текст до конца.

Строки 6–9

и смотрел на бледную закрытую дверь

(…)

Я бы надел пальто и галоши

Первая строка этого раздела соединяется с последней строкой предыдущего.Он записывает, что делал говорящий в тот день после пробуждения. Как упоминалось ранее, он был беспокойным и напряженным. Он пытался найти своего отца вокруг себя. Глядя на закрытую дверь, он обнаружил, что она выглядит «бледной». Изображение содержит интересное использование символики.

«Бледная» дверь отражала цвет безжизненного тела. Она была закрыта, что означало, что никто не мог смотреть на то, что было за дверью или за ней. Следовательно, это символ смерти. Дверь представляет собой преграду между жизнью и смертью.

Затем оратор уставился на белые яблоки.Как упоминалось ранее, яблоки также являются символом забвения. «Вкус камня» содержит вкусовые образы. Вероятно, это отсылка к надгробию. Его можно попробовать только после смерти.

В последних двух строчках говорящий описывает, как сильно скучает по нему. Он говорит читателям, что, если бы его отец позвонил ему еще раз, он надел бы пальто и галоши. Поскольку его отца больше нет, ему пришлось спуститься на кладбище, чтобы откликнуться на призыв отца. Вот почему он говорит о том, чтобы надеть пальто и галоши.Галош — водонепроницаемая обувь. Она также известна как обувь для плохой погоды.

Исторический контекст

Поэма «Белые яблоки» опубликована в сборнике стихов Дональда Холла «Белые яблоки и вкус камня». Он был опубликован в 2006 году. Дональд Холл был американским поэтом, писателем и литературным критиком. Он является автором более 50 книг в нескольких жанрах, в том числе 22 сборников стихов. Холл был широко известен как «Поэт-лауреат Соединенных Штатов». По его словам, письмо — это ремесло, а не способ самовыражения.Его поэзия затрагивает темы простоты сельской жизни, деревенского прошлого и утрат.

Часто задаваемые вопросы

Когда был опубликован «Белые яблоки» ?

Поэма Дональда Холла «Белые яблоки» была опубликована в 2006 году в его сборнике стихов «Белые яблоки и вкус камня».

Что такое «Белые яблоки» ?

Эта статья о смерти отца говорящего и о том, какое влияние она оказала на его сознание.

Что означает «белые яблоки и вкус камня»?

Эта линия указывает на идею смерти.«Белые яблоки» действуют как символ, а «вкус камня» подразумевает ссылку на могилу.

Какой тип стихотворения «Белые яблоки» ?

Это стихотворение в жанре свободного стиха, которое рассказывается от первого лица.

Какая тема в стихотворении?

Поэма затрагивает темы траура, смерти и потери любимого человека.

Подобные стихи

Вот список нескольких стихотворений, которые аналогичным образом демонстрируют темы, представленные в стихотворении Дональда Холла «Белые яблоки» .

Вы также можете прочитать об этих невероятных стихах о смерти и проникновенных стихах о потере близкого человека.

Связанные

Сказки Андерсена: лучшее, что подарили калоши

Лучшее, что подарили калоши

На следующий день, рано утром, когда клерк еще лежал в постели, кто-то постучал в его дверь. Это был его сосед, молодой Божественный, который жил на том же этаже. Он вошел.

«Дай мне свои калоши», — сказал он; «в саду так сыро, хотя солнце светит так маняще.Я хотел бы немного погулять ».

Он получил калоши и вскоре оказался внизу в маленьком дуодечимо садике, где между двумя огромными стенами стояли сливы и яблоня. Даже такой маленький сад, как этот считалось в столице Копенгагена большой роскошью.

Молодой человек бродил взад и вперед по узким тропинкам, насколько позволяли предписанные ограничения; часы пробили шесть; снаружи доносился рожок почтальона.

«Путешествовать! путешествовать! »- воскликнул он, охваченный самыми болезненными и страстными воспоминаниями.«Это самая счастливая вещь в мире! Это высшая цель всех моих желаний! Тогда, наконец, утихнет мучительное беспокойство, разрушающее мое существование! Но это должно быть далеко-далеко! Я бы увидел великолепную Швейцарию; Я бы поехал в Италию и… »

Хорошо, что сила калош сработала так же мгновенно, как молния в пороховом погребе, иначе бедняга с его перенапряженными желаниями тоже путешествовал бы по миру. много как для себя, так и для нас.Короче, он путешествовал. Он находился в центре Швейцарии, но из-за вечно скрипящего усердия он был забит восемью другими пассажирами; его голова болела почти до раскола, его утомленная шея с трудом выдерживала тяжелую ношу, а ноги, защемленные мучительными ботинками, ужасно распухли. Он находился в промежуточном состоянии между сном и бодрствованием; в противоречии с самим собой, со своей компанией, со страной и правительством. В правом кармане у него был аккредитив, в левом — паспорт, а в маленькой кожаной сумочке — несколько двойных луидоров, тщательно зашитых за пазухой жилета.Каждый сон провозглашал, что та или иная из этих ценностей потеряна; а потому он вздрогнул, как в лихорадке; и первое движение, которое сделала его рука, описало магический треугольник из правого кармана в левый, а затем вверх к груди, чтобы почувствовать, все ли у него в безопасности или нет. С крыши внутри вагона зависали зонтики, трости, шляпы и другие предметы, которые мешали обзору, который был особенно впечатляющим. Теперь он старался, насколько мог, рассеять свой мрак, вызванный просто внешними случайными обстоятельствами, и на лоне природы впитывал молоко чистейшего человеческого наслаждения.

Великолепным, торжественным и мрачным был весь пейзаж вокруг. Гигантские сосновые леса на остроконечных скалах казались маленькими пучками вереска, окрашенными окружающими облаками. Пошел снег, дул холодный ветер и ревел, как будто ищет невесту.

«Ох!» — вздохнул он, — «будь мы только на другой стороне Альп, тогда у нас было бы лето, и я мог бы обналичить свои аккредитивы. Беспокойство, которое я испытываю по поводу них, мешает мне наслаждаться Швейцарией. Если бы я был на другой стороне!»

Так сказал, что он был на другой стороне Италии, между Флоренцией и Римом.Озеро Фрацимена, освещенное вечерним солнцем, лежало, как пылающее золото, между темно-синими горными хребтами; здесь, где Ганнибал победил Фламиния, реки теперь обнимали друг друга своими зелеными объятиями; Милые полуголые дети пасли стадо черных свиней под ароматными лавровыми деревьями, недалеко от дороги. Если бы мы смогли правильно передать эту неповторимую картину, тогда все воскликнули бы: «Прекрасная, бесподобная Италия!» Но ни молодой Божественный не сказал этого, ни кто-либо из его ворчливых товарищей в карете веттурино.

Ядовитые мухи и мошки кишели тысячами; напрасно махали миртовыми ветвями, как сумасшедшие; дерзкая популяция насекомых не переставала жалить; в набитом вагоне не было ни одного человека, чье лицо не распухло и не болело от их голодных укусов. Бедные лошади, замученные почти до смерти, больше всего пострадали от этой поистине египетской чумы; мухи садились на них большими отвратительными роями; и если кучер садился и соскребал их, не проходило и минуты, как они снова оказывались там.Солнце уже зашло: ледяной холод, хотя и кратковременный, пронизывал все творение; это было похоже на ужасный порыв ветра, исходящий из склепа в теплый летний день — но все горы вокруг сохранили тот чудесный зеленый оттенок, который мы видим на некоторых старых картинах и который, если бы мы не видели подобную игру цвета в Юг мы сразу объявляем неестественным. Это была великолепная перспектива; но желудок был пуст, тело устало; все, о чем сердце заботилось и чего жаждало, — это спокойные ночлеги; но какими бы они были? На них смотрели гораздо более тревожно, чем на прелести природы, которые повсюду так щедро проявлялись.

Дорога вела через оливковую рощу, и здесь располагалась уединенная гостиница. Десять или двенадцать нищих-калек разбили лагерь снаружи. Самые здоровые из них были похожи, если использовать выражение Марриат, «старшего сына Голодного, когда он достиг совершеннолетия»; остальные были либо слепыми, либо с увядшими ногами и ползли на руках, либо с иссохшими руками и руками без пальцев. Это было ужаснейшее горе, вытащенное из самой грязной тряпки. «Excellenza, miserabili!» вздохнули они, выставляя свои деформированные конечности, чтобы посмотреть.Даже хозяйка, босая, с растрепанными волосами и в одежде сомнительного цвета, встречала гостей ворчливо. Двери были закреплены петлей из веревки; пол комнат представлял собой наполовину разорванную каменную брусчатку; по потолку дико порхали летучие мыши; а что касается запаха в нем — нет — это не поддается описанию.

«Тебе лучше расстелить тряпку внизу в конюшне», — сказал один из путешественников; «там, во всяком случае, каждый знает, чем дышит».

Окна быстро открылись, чтобы впустить немного свежего воздуха.Однако быстрее, чем ветерок, вонзились иссохшие, желтые руки нищих, сопровождаемые вечным нытьем: «Miserabili, miserabili, excellenza!» На стенах были вывешены бесчисленные надписи, написанные почти на всех языках Европы, некоторые в стихах, некоторые в прозе, большинство из которых не очень хвалили «bella Italia».

Блюдо было подано. Он состоял из супа из подсоленной воды, заправленного перцем и прогорклым маслом. Последний ингредиент играл очень заметную роль в салате; черствые яйца и жареные петушиные гребни составляли грандиозное блюдо трапезы; вино даже не имело отвратительного вкуса — оно было похоже на лекарственный напиток.

Ночью ящики и другие вещи пассажиров ставили у шатких дверей. Один из путешественников наблюдал, пока другие спали. Часовым была наша юная Божественная. Как близко было в камере! Жара, удушающая — комары беспрерывно жужжали и жалили — «мисерабили» не скулили и стонали во сне.

«Путешествие было бы достаточно приятным, — сказал он со стоном, — если бы у кого-то не было тела или если бы он мог отправить его в покой, пока дух беспрепятственно отправился в свое паломничество, куда бы его мог назвать внутренний голос.Куда бы я ни пошел, меня преследует ненасытная тоска, которую я не могу объяснить самому себе и которая разрывает мое сердце. Я хочу чего-то лучшего, чем то, что есть, но то, что исчезает в одно мгновение. Но что это такое и где его найти? Но на самом деле я знаю, чего хочу. Ой! Я был очень счастлив, мог бы я достичь одной цели — мог бы достичь самого счастливого из всех! »

И когда он произнес это слово, он снова был в своем доме: длинные белые занавески свисали с окон, а посередине На полу стоял черный гроб, в нем он лежал во сне смерти.Его желание исполнилось — тело отдохнуло, а дух беспрепятственно отправился в свое паломничество. «Пусть никто не сочтет себя счастливым до своей кончины», — были слова Солона; и здесь было новое и блестящее доказательство мудрости старой апофегмы.

Каждый труп — сфинкс бессмертия; и здесь, на черном гробу, сфинкс не дал нам ответа на то, что тот, кто лежал внутри, написал двумя днями ранее:

«О могущественная Смерть! из моих мыслей? Неужели я вместо того, чтобы подняться, только утону?

Наше самое тяжелое горе, которое мир часто не видит, Нашу самую сильную боль мы скрываем от посторонних глаз: И для страдающего не остается ничего, кроме зеленого холма над гробом вранье.«

Две фигуры двигались в зале. Мы знали их обоих; это была фея Заботы и посланник Удачи. Они оба склонились над трупом.

« Теперь вы видите, — сказал Забота, — что счастья, которое ваши Галоши принесли человечеству? »

« По крайней мере, тому, кто здесь дремлет, они принесли непреходящее благословение », — ответил другой.

« Ах нет! »- ответил Забота. ; его не отозвали. Его умственные способности здесь, внизу, были недостаточно сильны, чтобы дотянуться до сокровищ, лежащих за пределами этой жизни, которые ему предначертано судьбой.Теперь я принесу ему благо ».

И она сняла калоши с его ног; его смертный сон окончился; и тот, кто был таким образом возрожден к жизни, встал со своего ужасного ложа во всей силе юности. . Забота исчезла, а вместе с ней и калоши. Она, без сомнения, взяла их себе, чтобы сохранить их на всю вечность. Вернуться на предыдущую страницу

Исполнитель: The Roots f / Talib Kweli
Альбом: Soundbombing III
Песня: Rhymes and Ammo
Напечатано: PhiladeLfigga @ yahoo.ком

ЗВУК (звук) БОМБА (бомбардировка)

[Легкий блеклый голос Черной мысли]
Потому что, когда я вставляю рифмы в их умы, лет
Для всех людей, которые надеялись и желали
и я могу атаковать, попробую занять свою позицию
Перестань желать, сядь поудобнее и послушай
Эй, потому что, когда я вставляю рифмы в их умы, лет
Для всех людей, которые надеялись и желали
и я могу атаковать, попробую занять свою позицию
Прекратите желать и откиньтесь назад

[Припев: Черная мысль]
Эй, когда я говорю, качай это, ты говоришь дерьмо.
Качай это! (Дерьмо)
Качай это! (Дерьмо)
Когда я говорю вставать, вы говорите вставать
Встаньте! (Вставать)
Встаньте! (Вставать)
Когда я говорю, вставай, ты говоришь сейчас
Подниматься! (Сейчас же)
Подниматься! (Сейчас же)
Когда я говорю, лизните выстрел, скажите blaow
Лизать выстрел! (баоу)
Лизать выстрел! (баоу)

[Куплет 1: Черная мысль]
A'yo все на их челюсти
Мультфильмы - это хардкорное порно
Это не бумажные маршруты после школы и стрижка газонов
У детей есть рюкзаки, полные яё и цапли
Приходя в школу, стреляю в аудиторию
Эй, его маньяки сибирской язвы по телевизору
Меньше всего вас беспокоит компакт-диск Thought
Председатель совета директоров проводит два раза в неделю.
Поймали министра со свининой б.l.t.
Если мое дерьмо не жаркое, возможно, оно попытается меня отвезти.
Psyhce, это что-то, что я никогда не позволю себе увидеть
Не вижу, я чистенький, ничего особенного
Создатель, независимо от обстоятельств
Это принцип, наволочка, полная никеля.
Ударил, как будто я (??), оставь его калекой
Продолжай говорить жирно, я большая губа, ты
A'yo ваш мужчина может скользить с вами
Вы и отряд забираете в калоши
Я держу инженера в заложниках
и плевать из грязного картриджа
Его L для тех, кто пытается выступить на дерьме Мыслей
Я отправляю их головорезов в квартиру твоей мамы

[Хор]

[Куплет 2: Dice Raw]
A'yo, я танцую, на грани безумия
и рифм, как это конец человечества
Тем не менее люди из старого района терпеть не могут меня видеть
Повернись и скажи девушкам, что нам нравится семья
Что со всем этим, шутки и колламур
За смехом они думают о глушении меня.
Но они не знают, у меня есть кое-что для них
Но я не с этой негативной атмосферой, так что к черту все это
Я много заработал на этой игре и пожертвовал большим
Стой здесь новый человек, но я все еще старый мальчик
Они утверждают, что продают, но я все еще старый босс
Иногда крылья подрезаются, мы все падаем на пол
Но сегодня это Black Thought, Kweli и Raw
Вы можете быть уверены, что мы посмотрели на вас
Наблюдайте, как разные артисты поднимаются и падают
Мать-ублюдок прыгает с корабля, как будто мы пришли ограбить вас

[Хор]

[Куплет 3: Talib Kweli]
Квели, сижу в разрезе, как Риз
В постоянном покое, называйте меня фантастическим, как будто я срезал жир
Baracudas movin и каноэ sippin amaretto
Я правитель своего храма, что я делаю с инструментами
Инструментальные средства - это развитие этих ментальных ниггеров.
Слезы в твоих глазах, как в этот момент, сентиментальны
Ваш фундаментально напуганный, философски скучный
Потревоженный, как восьмой этаж вашей больничной палаты
Вы должны назначить нигеров, чтобы поднять планку
Мусульмане хвалят Аллаха, христиане хвалят Бога
Растас, говорят, Джа
Они находят способ рифмовать поддон, как прекрасное вино
и заставить тебя сказать аааа
Угадай кто вернулся?
Игра нуждалась в доработке
Не могу больше соответствовать чуши, ты звучишь глупо
Я акула в воде с постоянным движением
под влиянием музыки с тех пор, как прогулял лет
Вот как мы это делаем, лет

[Припев x2] 

Автор Амок: Урок Ономотопеи, Часть 2

Все получают свой резиновые сапоги и резиновые сапоги готовы.Мы идем на прогулку по стихам, и это будет быть мокрым. В моем последнем посте я ввел слово и понятие звукоподражания к третьеклассникам Manor Woods ES. Сегодня прыгнем во вторую половину урока. Образец стихотворения, который я использую для этого урока, — это Ева. «Погода» Мерриама. Он наполнен звукоподражанием, рифмой, сочные и вымышленные слова.
Мы уже придумали рабочее определение звукоподражания. Список образцы слов есть на доске. Прежде чем прочитать стихотворение, я прошу студентов прислушайтесь к словам звукоподражания, которые мы добавим в наш список.Некоторые из них здесь выделены. точка точка точка точка точка точка
точка на оконном стекле. Прикрутите пятнышко Прикрутите пятно
Веснушку на оконном стекле. Разбрызгивание Разброс а мокрый кот цокает Брызги грохот за пределами. Зонт зонт зонт
Bumbershoot бочка дождя. Slosh калоша galosh
Скользите и мажьте скольжение. Лужа прыжок Лужа прыжок Лужа прыгающая лужа сплош. А судить, качать, качать дамп
Лужу прыгать и скользить!
Слова серым? Я сажаю их в тюрьму (что доводит класс до истерики) потому что это не звукоподражательные слова. Мы вернемся к этим словам через минута.Получил свои резиновые сапоги на? Теперь внимательно пройдемся по стихотворению. Студенты по очереди читают одну строфа и описание того, что задумал наш загадочный человек. точка точка точка точка точка точка dot
Пятно на оконном стекле. Мы выясняем, что человек находится внутри, смотрит и слушает дождь в окне. Spack пятнышко щелкнуть пятно Веснушка оконное стекло. Что-нибудь изменилось? Еще нет.Все еще внутри, наблюдая за дождем. Разбрызгивание Разброс а мокрый кот грохот Брызги
Брызги грохот снаружи. Это самый сложная строфа для разбора учеников, но она того стоит. Здесь это точки, которые мы должны соединить: человек в стихотворении видит кошку снаружи. Является кот просто мирно сидит под дождем? Нет — разбегается и гремит. Но Зачем? Мы понимаем, что «грохот» — это звук грома. О, мы поняли! Кот услышал гром, испугался и с грохотом убежал.Наша резиденция часто это один из первых опытов учащихся с внимательным чтением. Однажды они осознают, насколько они хороши в поиске смысла, они становятся чемпионами в этом навык. Зонт зонт зонт зонт Bumbershoot бочка дождя. Почему автор повторить «зонтик» четыре раза? Чтобы было понятно, что наш человек выходя под дождь. Давайте выберем это слово из тюрьмы. я подумал, что это выдуманное слово. Родитель наконец сказал мне, что это британец жаргонный термин для обозначения зонтика.(В следующий раз, когда пойдет дождь, сделай свой лучший британский акцент и спросите, можно ли взять с собой бомбу в школу.) Слэш а галоша залить галоша Скользящий и намазать глиссаду Давай возьмем те калоши из тюрьмы. По крайней мере, один человек в классе обычно знает, что калоши есть. Мы видим, что у нашего человека галоши, и он плещется вокруг под дождем. А лужа прыжок лужа прыжок А лужа прыгать лужа сплош Теперь он или она прыгает по лужам. А судить насос, нагружать дамп A лужа прыжок внутрь и скользить! Наконец, мы поговорим о придуманное слово «лужа». Скольжение по грязевым лужам звучит как отличный способ провести дождливый день, тебе не кажется? Когда пришло время напишите, некоторым из моих учеников нравится идея придумать загадку для звукоподражания стихотворение. Подсказка состоит в том, чтобы описать место или действие, используя в основном звуки. Буду класс сможет угадать, что происходит в стихотворении? Давай прочтем какую-нибудь третью оцените звукоподражания стихов и узнайте.Гул, ворчание, бормотание. Садимся за стол и обедать. Читка, чат или что-то подобное. Мы говорим о вещах когда мы глотаем еду. Шлепок, всплеск, и идет молоко. Приходит дворник и сушит его. они говорят выстроиться в очередь к классу. и они идут в учебный класс. Всплеск, всплеск, на трамплин. Клитер, стук, поник, падение. Люди прыгают внутрь. Floosh, флоп, идите Маленькие дети. Флиттер, льстец, постучать, постучать, бегать по цементу. «Марко! Поло! », Ребята.Хруст, хруст идет тележка для закусок. Все дети кричать от радости. Удар каждый раз, когда я спускаться. Сжатие, чтобы заставить ее идти. Подушечка, пэд. Я вхожу в комната снаряжения. Щелкни, щелкни, иди к ней ноги. Swoosh. Я провожу щетка. Тук-тук! Я иду с урожай. Солнце светит, прекрасный день. Я чувствую себя очень уверенно ездить. с распростертыми руками. я готовы. Вдруг я наверху вниз. Мои друзья говорят, «Руки прямые». Я слышу пол скрип когда я иду делать финал. Whish, перехват.Бум! Свисток, удар, а скольжение, фол, свободный удар. Звук игры начиная. Ух, аплодисменты, напряженное возбуждение. Свисток, перерыв, вода, тренер. Свисток, старт, пинок, разбить, гол, писк. Звук табло. Веселись, выигрывай, кричи, пинг, бах, сплат. Внезапно поле тихое. Звук машин уход. Я люблю момент в Стихотворение Шрикара, где в конце игры на мгновение затихает. Моя признательность идет опять же, семьям, учителям и школьной школе Manor Woods Elementary Школа.Я прекрасно провожу время, работая со студентами. Это не их стихи впечатляющий? Спасибо за то, что позволили мне поделиться стихами ваших учеников в Интернете.

Для Поэтической Пятницы, У меня будет несколько противоположных стихов для третьего класса, которыми я поделюсь.

ПО ДЖЕЗЕРАМ И ГАЛОШЕЯМ! | Kirkus Обзоры

по Питер Штайн ; проиллюстрировано Боб Стэйк ‧ ДАТА ВЫПУСКА: сентябрь.10, 2013

Веселая, но откровенная игра по игрушечному миру.

Несмотря на стандартный размер книги с картинками, последнее сотрудничество Стейна и иллюстратора Стэйка ( Bugs Galore, , 2012 и т. Д.) Представляет собой обширный сборник развлечений для молодежи. От фей и гномов, гоночных машин и домкратов, жестяных банок и носков до кастрюль и сковородок и картонных коробок — Штейн прочесывает игрушечное королевство в поисках не менее захватывающих источников удовольствия.Эти легкие, плотно рифмованные катрены прекрасно фокусируются на функциях, характерных для различных объектов, таких как «Плавающие, пузырящиеся игрушки / игрушки, пока вы моете» или «Игрушки для обмена секретами / с консервными банками», вместо того, чтобы прямо констатировать их имена. Такая двусмысленность сразу дает Staake свободное художественное оформление для изображения множества предметов, способных выполнять эти задачи, и предоставляет предварительным читателям достаточную свободу рисовать на опыте своих игрушечных сундуков, когда они сканируют яркие развороты Staake, наполненные коренастыми объектами с цифровой визуализацией и детьми. в игре.Чувство общности и обмена, предлагаемое большинством разворотов, хорошо способствует основной теме Штейна, которую он формулирует, задавая вопрос: «Но какая игрушка является лучшей игрушкой на свете? / Самый веселый? / Самый крутой и умный? » Столкнувшись с тремя заключительными страницами, заполненными всевозможными домашними и уличными игрушками на выбор, молодые люди могут быть шокированы, когда при переходе к последнему развороту узнают, что величайшим из всех — «игрушечное СЕНСАЦИЯ!» — оказывается « [y] наше собственное / воображение ».

Умный стих в сочетании с яркими изображениями основного цвета обязательно привлечет и отточит внимание ищущих развлечений детей во всем мире. (Книжка с картинками. 4-7)

Дата публикации: 10 сентября 2013 г.

ISBN: 978-0-7636-6254-7

Количество страниц: 32

Издатель: Candlewick

Обзор Опубликовано онлайн: 17 июля 2013 г.

Обзоры Киркуса Выпуск: авг.1, 2013

Поделитесь своим мнением об этой книге

Вам понравилась эта книга?

Поэзия | Маппет Вики | Фэндом

Поэзия — это использование языка таким образом, что его эстетические качества усиливают или даже превосходят его фактическое значение, и считается формой искусства.В нем часто используется схема рифм, но он также может быть написан в произвольной форме, называемой пустым стихом. Помимо рифмы, размер, ритм и интонация также влияют на его влияние на слушателя или читателя. Существует множество стандартных поэтических форматов, определяемых этими качествами, большинство из которых можно условно назвать стихотворениями . Другие распространенные формы поэзии включают оды, сонеты, двустишия и хайку.

Поэзия тесно связана с музыкой из-за ее ритмической природы.Многие популярные песни изначально были стихотворениями, положенными на музыку, например «Прекрасная Америка». И наоборот, многие тексты песен можно записать и наслаждаться как стихи, например, в книге Песни Улицы Сезам в стихах и картинках .

Улица Сезам (

)

Поэзия является неотъемлемой частью Улица Сезам , и персонажи кукол пишут и читают свои собственные стихи. Многие из сегментов анимации также содержат поэзию, как и некоторые другие вставки.

Книги

Эскизы

Оскар Ворчун пишет стихотворение на день рождения для друга

Маппеты

Хотя стихи иногда исполнялись на The Muppet Show , большинство персонажей их не писали. Заметным исключением является Собака Роулф.

Книги

Эскизы

Песен

Fraggle Rock

Mokey Fraggle часто пишет стихи. Один из них гласит:

Редис у дерева,

Бесшумно растет красноватый цвет.

Редис красноватый, булькающий ручей,

Садовая дорожка, где бурлит жизнь.

Другой, озаглавленный «Мир», гласит:

Лодка в небе, звезда в озере,

Облако в супе, но я предпочитаю пирожные.

Известно, что она также писала стихи о белых птицах и смерти.

Медведь в большом синем доме

Город собак

Creature Shop Productions

.